Стой, ты мой (СИ) - "Гринч"

- Короче, - другим тоном говорит Ваня. - Надо что-то быстрее придумывать, пока нас всех не закрыли. И куда-то деть сумку на время.

У меня играет телефон.

- Аверин, - Николь сует нос в экран. Кусает губы. - Думаешь, он знает про шайку?

Дергаю плечами. Если Алекс знает, и молчал, это подло. А если не знает, то ненамного лучше, я не послушала его и поперлась на флешмоб, и теперь стою у светофора с ворованными деньгами, а кругом полиция ищет эту сумку, и в любую секунду нас могут арестовать. Тянусь отключить вызов, но Ваня советует:

- Ответь, послушаем, что скажет.

Глава 18

- Ты где? - спрашиваю, когда она, наконец, снимает трубку.

- Ой, Саш, прости, - тараторит. - Я забыла предупредить, у Вани тут конспекты появились по инфотейнменту, уникальные просто. От выпускника нашего института, у него щас передача есть своя по кабельному каналу. И мы по ним к экзамену готовимся. Станем умными и популярными.

Слышу уличный шум, и как в трубке завывает ветер.

- Так поразилась уникальностью, что до дома не дошла, на лавочке у подъезда готовишься? - говорю с иронией, но ощущаю сквознячок по коже. Она мне, похоже, врет с чего-то вдруг.

- Я на балкон вышла, чтобы не подслушивали. У нас родители Николь живут. А ты где?

Мне не нравится ее скороговорка. Очевидцы уже затопили ленту постами про ограбление банка. Никого не поймали, а я ждал, что мелькнет моя фамилия. Егор Аверин Винни-Пух, парню светит десяточка. Готов был. Денег Маше дать. Когда она его отмазывать начнет.

И я не наивный молокосос, прям таки Кристины не было на площади, а их троица с конспектами обнимается.

- Я еще в редакции, - говорю. - Кое-что утрясти надо. Давай заеду за тобой через пару часов?

- Саш, я бы рада, но начало девятого. Пока мы закончим, не знаю сколько время натикает.

- У тебя завтра нет пар. Выспишься.

- Да, но я что-то устала.

- Ясно. На флешмоб не ездили?

- Нет, - отвечает после паузы. На заднем фоне кто-то поет песенку из мультика " куда идем мы с Пятачком - большой-большой секрет".

Окончательно убеждаюсь: за дурачка меня держит. И в парке торчит. И дальше будет с дружками в детективов играть.

- Ладно, созвонимся, - отключаюсь.

Закипаю. Лезу за таблетками.

Я почти жизнь новую начал, где Кристина на первом месте. А она действительно ребенок, тусит с такими же детьми и хер кладет на мои фантазии про наше будущее.

Между нами двадцать лет, и в интересах полный антипод. Наверное, я ослеп, когда увидел в ней свою женщину. Разбит был, а она с такой помпой в разум ворвалась, нахальничала, бесила, перед носом вечно маячила, и я слюни распустил. Подвис.

И я не шутил, чувства не разбрасываю, и пути назад ей не дам, сама напросилась.

А за лапшу на моих ушах будет дома сидеть.

Наливаю в кружку чай, рука трясется, лью мимо, и кипяток шпарит разбитые костяшки. Шиплю.

День сегодня по всем фронтам неудачный. Рука бо-бо - Антона стукнул. Мнениями не сошлись. На мой взгляд директор полномочия превышает, а на Антошин взгляд я чисто номинальный владелец, и согласовывать со мной решения, да ну, зачем, право, какая ерунда. Сам моей печатью документы шлепает. Поди и подпись подделывал.

Несу чай в конференц-зал. В редакции никого, только я и Ирина, сидит, зарывшись в отчетность. Если Антон и проворачивал делишки, в документах отразится когда и куда.

- Еще что-то хочешь? - ставлю кружку на столе перед бухгалтером.

- Нет, спасибо, - она подносит чай к губам. - Саш, я надолго застряла. Езжай, завтра утром встретимся, и...

- Я не спешу, - перебиваю. - Работай спокойно, - отхожу к окну.

Скоро грянет ночь, луны еще нет, в небе мрак, меня все заколебало. Из меня так себе рифмоплет, в курсе.

В кармане звонит телефон.

- Да, - принимаю вызов.

- Пап, - на проводе нервничает Егор. - Я влип.

Молчу. Не дождавшись реакции, сын продолжает:

- Мне некому больше позвонить.

Он говорит и говорит. Слушаю его захлебывающийся голос и смотрю на свое размытое отражение в стекле. С каждым словом из сына рвется что-то прежнее, становится похож на того, каким был до нашей ссоры, когда не спорил, не качал права, а видел во мне авторитет, подражал, советовался, в рот заглядывал, и я настолько отвык, что не осознаю, как так случилось, неужели ему нужно было наворотить все это море дерьма и потонуть, чтобы вспомнить, что я всегда на его стороне.

- Я клянусь, не знаю, кто весной тебя в подворотне пас, - вываливает в отчаянии под конец. - Это не я. Но ты подумал на меня, что я ради кучи металлолома, ради мотоцикла... Ты бы сам простил такое?

Тереблю бороду. Тучу раз представлял себя на его месте, как мой отец обвиняет меня в попытке его убить, и будь я в возрасте Егора - наверное, у меня так же не стало бы отца, когда другие лажают, и так по-жесткому, великодушным быть сложно, этому учишься годами.

- Вряд ли простил бы,  - говорю правду, откашлявшись.

- Вот и я не мог. Я ни при чем, это честно. И я бы не стал тебя щас просить. Но все на измене и трясутся, что они в ментовку стукнут. Ты говорил Кристине, что я Винни-Пух?

- Не говорил.

Кристина. Ясно, почему малыш чушь про супер-пупер конспект плетет. Они сами боятся, меня в том числе.

- Они трубки не берут. Даже Ванька. Подозревают меня походу. Пап, что мне делать?

Из телефона паника и обреченность по капле капают и разъедают дыру в моем недоверии - он меня не подставлял, уверен, и с меня валятся булыжники. Его косяки - моя вина и моя забота, что бы он теперь ни наворотил, он мой ребенок, и словно разбивший соседское окно непослушный пятилетний пацан, бежит домой каяться, чтобы папа утряс беду. "Пап, что мне делать?"- развнозачно "давай замнем", и я включаюсь рефлекторно.

Оборачиваюсь.

Ирина погрязла в мире цифр, шелестит файлами, на столе стынет чай.

- У меня в ауди трекер-прослушка стоит, - понизив голос, говорю Егору. - Как противоугонка. В прикуривателе. А машина у Кристины. Раз они еще на площади, значит скоро в тачку сядут. Послушаю и перенаберу тебе. В панику не впадай, понял? Я разберусь.

Сбрасываю. Роюсь в телефонной книге. Звоню на симку, установленную в маячке.

Тихо. Гуляют пока.

На кухне варю себе кофе. Снова звоню. И врываюсь в середину разговора:

-...собрания по вторникам и пятницам, до пятницы мы деньги не заберем, кабинет закрыт, - рассуждает Хромов.

- До пятницы решим, как заявить на них, - говорит Попкова. - Телефон бэушку купить и симкарту левую, и анонимный звонок сделать, так думаю. Мы же прямо не скажем - господа полицейские, вот они, вот деньги, доставайте наручники. А то начнут нас трепать, мы и сессию завалим, и вообще, пока идут разбирательства спятим. И надо как-то узнать, что с ослом. Если он все таки копыта того самое... тогда все откладывается. Нам для начала адвокат нужен.

- Может, мне у Саши напрямую спросить? - слышу голос Кристины и невольно дыхание задерживаю. - Вдруг Егор ни при чем. А так бы он нам помог.

- Кристин, это не лучшая ситуация, чтобы ему свои проблемы подсовывать и проверять, решит он их или пошлет тебя, - Попкова выдает нервный смешок. - Ты вспомни, как Аверин на парах звереет, чуть что не так. Он на вид классный, конечно, но мы же его сыну угроза. А мамаша у Егора, истеричка ненормальная. Такая ведь в приступе и машиной переедет.

- И как понять, Егор медведь или нет, когда мы с ним не разговариваем?

- В гости к нему напросимся, - предлагает Хромов. - Поищем улики.

- Чтобы нас там убили? - спорит Попкова.

- Возьмем с собой нож.

- Сами слышите, что несете? Черт, куда ты прешь, дебил, - Кристина бибикает кому-то, матерится сквозь зубы. - Все, ждем пятницы, забираем сумку, подкидываем в клуб и наводим полицию. Кого арестуют, тот и медведь, сообщники сдадут Пуха все равно.