Палые листья лета (СИ) - Лесникова Рина

Хотелось бы погулять, хотя бы в пределах обозначенного периметра. Но какие мысли возникают при виде одиноко гуляющей девушки? Правильно, присоединиться и развлечь своим драгоценным вниманием. Ну уж нет, лучше в комнате. А выйти можно потом, когда стемнеет, и все улягутся.

В сумерках пришла довольная Дениз.

— Не спишь? А мы развлеклись немного. Там небольшой полигон есть, заклинаниями побросались. Я доказала, что сражаться могу ничуть не хуже многих! Они должны меня взять! Санни, ты чего так смотришь? — магичка взяла подругу за плечи и посмотрела ей в глаза. — Что ты задумала? Признавайся.

— Денни, мне нужно в Лес. Или ты откроешь для меня периметр, или я пойду сама. Мне там безопасно, я знаю! Денни, ну пожалуйста!

— Ладно, не паникуй раньше времени. Надо, значит надо. Когда это Дениз эд'Григ отказывалась от авантюр?

Вышли подруги, когда совсем стемнело, и в доме почти все затихло. Девушки оставили обувь в комнате, как заправские шпионки пробрались к заднему выходу из дома, и, придерживаясь в его тени, пробрались как можно дальше.

— Нет, ну эту ведунью можно понять, но я-то, я-то! — ворчала сама на себя Дениз, по-пластунски ползя к кромке Леса. — Серьезный маг, почти дипломированный специалист, и так нарушаю дисциплину!

— Не нравится, ползи обратно! — пыхтела в паре шагов от нее Санайя. Сейчас она жалела только об одном: нужно было надеть брюки, как и советовала подруга, в юбке ползти было очень неудобно.

— Ну да, скажешь тоже, обратно. И пропустить все веселье? Ну уж нет. Что нам сделают, если поймают? Отправят обратно? Не смогут, шеф уже признал это. Не возьмут с собой? Так итак не берут. Хоть развлечемся. Санни, — Дениз приподняла голову, — а вдруг нам удастся наткнуться на то, что… ну, за чем они собираются идти? И мы его…

— Даже и не думай! Мы просто постоим у кромки Леса, и вернемся обратно. Ты что-то чувствуешь? Я имею в виду опасное? Нет? Вот и славно, — сочтя, что отползла уже достаточно далеко, Санайя приподнялась и направилась к ближним деревьям.

— Ой, Санни, ты куда это?

— В Лес, куда же еще. В отличие от некоторых, меня на неизвестные подвиги не тянет, я четко знаю, что хочу.

— Санни, а ты это, — косноязычная речь была не в правилах Дениз, но сейчас она растерялась. — Ты же за периметр вышла! А я здесь. И я не могу через него пройти.

— Ну так и посиди там, — тут же сориентировалась ведунья. — Не нужно ничего распутывать. Так мы точно никого не потревожим. А я быстро, — она обняла ближайшее дерево и прижалась к нему всем телом. Постояв так немного, отошла к другому, потом еще и еще.

Переходить так можно было бы долго, но, кажется, пришла пора возвращаться.

Только Санайя подошла к подруге, как послышались шаги. Начальник собственной персоной. И чего ему не отдыхается. Опять решил поискать приключений?

— Фиерина эд'Григ, иерина дин Тиаграсса? Что вы здесь делаете?

— Гуляем. Дышим свежим воздухом перед сном. Этого тоже нельзя? — Дениз поднялась на ноги и демонстративно отряхнула руки от налипших сухих травинок.

— Не могли бы вы делать это не столь близко от ограничительного периметра?

— Если вы так настаиваете, — сладким голосом пропела магичка и покорно пошла к дому, при этом, не слишком принижая голос проворчала: — Днем, значит, даже нужно к периметру, а ночью нельзя. Этих мужчин не понять.

Санайя покорно пошла следом за ней. Фиер эд'Пинкрон остался. И что он там желает рассмотреть? Дениз уверяла, что нити заклинания нетронуты. Как? Да кто же его знает.

***

Едва на следующее утро Санайя взялась за не желающую уменьшаться кучу бумаг, как в открытое по случаю летней погоды окно стали слышны приветственные крики. Сначала радостные, а потом тревожные. Вернулась еще одна группа? Похоже на то. И, судя по крикам, у них не обошлось без неприятных происшествий.

Это конечно, возвращение отряда, в котором Санайя никого не знала, ее совершенно не касалось, но и сидеть, уткнувшись в бумаги, и не поинтересоваться, что же случилось, было бы неправильным. Она поспешила к входу в дом, где уже собрались почти все члены их коллектива.

Наконец, в доме появились уставшие пропыленные исследователи. Первыми шли орк Валдор и фиер Кордес, они несли самодельные носилки с неподвижно лежащим на них телом.

— Штоллер, Маляв, идите за нами. Будем приводить в себя эд’Квинти. Остальные разошлись и не мешаем! — резко приказал начальник базы, удаляясь в одну из комнат на первом этаже.

Поначалу, во исполнение приказа, Санайя хотела вернуться в кабинет, но подруга ухватила ее за руку и потащила за всеми на террасу. И то правда, им ведь не приказали разойтись по рабочим местам, а значит, можно послушать, что же приключилось с членами этого отряда.

Вновь прибывших разместили за накрытым столом и, пока те насыщались, жадно смотрели им в рот, ожидая начала рассказа. Наши подруги забились в самый дальний уголок, нисколько не возмущаясь прикрывшими их могучими спинами. Это не беда, что ничего не видно, зато и сами не бросаются в глаза. Слышно-то отсюда прекрасно. Стоило членам третьего отряда утолить первый голод, как отовсюду посыпались нетерпеливые вопросы.

— Ну что, Мититц, что случилось с эд’Квинти? Не томите уже, рассказывайте!

— Получили приказ возвращаться, — степенно начал тот самый Мититц — плотный невысокий гном с когда-то рыжей, а сейчас по случаю запущенности сизо-пегой всклокоченной бородой. — А у нас же там все развернуто было. Пока собрали, пока законсервировали, опять же, эксперимент по дианукрации релидия нельзя было прерывать. Не довели до конца, конечно, но уж как получилось, что там, приказ есть приказ.

— Мититц, не тяни, — раздался нетерпеливый женский возглас. — Что с эд’Квинти случилось? Он… сильно пострадал?

— Так оно как пострадал. Пострадал, — согласно подтвердил гном. — Но я ж к тому и веду. Свернули мы, значит, лагерь, и выступили обратно, как приказано. Шли, как полагается. Те, кому положено, впереди и по флангам, а кто, чтобы не мешать, те в центре, все по уставу. И вдруг, как откуда бы голос чужой, женский: «Унаочи!» А это ж по-гоблински «Опасность». Пусть гоблинов в нашем отряде нет, но слово распознали почти все. Насторожились. Мы-то, исследователи, что. Наше дело не мешать, а боевики артефакты приготовили, отдали нам вещи громоздкие, что помешать могли, и пошли мы дальше. А опасности-то и не видать! В горах или среди камней я бы что почуял, но не было от камней опасности, это точно. Был бы среди нас гоблин, или хоть ведунья какая, может, на своем, природном плане и рассмотрели бы чего, не зря же тот крик гоблинский был. Лес-то, он совсем близко, не иначе, его жриц дело, весточку передали, и на том спасибо.

— Мититц! — вопль из мученического перешел в угрожающий.

— А потом все и случилось, — резко покончил с философскими рассуждениями степенный рассказчик. — Боевики наши огнем да молниями как давай в пустое место палить. И вот ведь оно как. Летит тот огонек, значит, шипит, громко так шипит, а потом, бац, и замолкает! И как сдувается. Пока наши умники догадались, что место то магию тянет, а они-то его по незнанию напитывали. А потом там в центре мерзость какая-то образовалась, какая — не у меня спрашивайте, я ж из-за боевиков особо и не видел. Ворочался там где-то тот чудик, значит, но пока не нападал. Привыкал, наверное.

— Инуорш*, — послышался чей-то поясняющий голос.

— Да ну, откуда в наших местах взяться этим тварям? Все крупные проходы давно запечатаны. Да, аномальные места, но не настолько же. До Неизведанного Материка нам далеко, — раздались недоверчивые возгласы сразу с нескольких сторон.

— Так или нет, нам он не представился, и взялся откуда — не сообщил, а сразу напал. Да не так напал, что сам напал, а вроде как тоже магией, тянуть ее из магов наших стал! — дождавшись тишины, продолжил Мититц. — И как только самого сильного вычислил. Вот эд’Квинти стоял, распоряжения отдавал, а потом вдруг резко бледнеть начал, как барышня какая благородная. Но то ж эд’Квинти, сами его знаете, может, и благородный, но слабенькой барышней его точно никто не назовет. А он уж и на землю оседать стал. Успел только крикнуть: «Всем отступить! Атаки прекратить. Меня не трогать!» Как есть, умом повредился. Боевики его приказ послушали, огоньки да что там еще заготовили, спрятали. Но, это еще фиер Кордес с ними разбираться будет, уходить-то и не собирались! А сами ж, смотрю, тоже вроде как сбледнули. Я-то не на чудище смотрел, чего мне на него смотреть, вот и заметил, что нехорошо им.