Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения - Дмитрий Губин

Совет четвертый – никогда не признавайте публично свои ошибки. Ошибки вы должны признавать перед самим собой. Признавать их перед начальством – все равно что жене признаваться в измене. Начальник не должен знать о ваших плохих качествах. Если же ты изменил, но страдаешь от измены, так мучайся и страдай в одиночку. Жену-то любимую зачем нагружать своими проблемами? И тем более никогда не признавайте свои недостатки перед подчиненными. Начальник – это светлый и недостижимый идеал, к которому они должны стремиться, у них даже мысли не должно быть, что он несовершенен. И вы всячески должны беречь, лелеять и холить этот светлый образ.

Последний, пятый совет. Я не затрагивал сегодня тему тимбилдинга, строительства команды, и позволю лишь несколько замечаний. Некоторые считают, что тимбилдинг надо непременно проводить и платить за это тренеру деньги. Но я должен отметить, что у тимбилдинга есть одна крайне неприятная особенность – он эффективен, пока есть цель, объединяющая команду. Тимбилдинги создают конструкцию твердую, но хрупкую. Поэтому я бы предложил вместо тимбилдинга культивировать в редакции занятия общим видом спорта. Если большинству нравится боулинг – найдите корпоративные деньги на боулинг. Или, вот, у меня в FHM сноубордом все занимались. Что делать, пришлось и мне встать на доску. И один-единственный выезд как-нибудь ночью покататься с горки в Сорочанах или «Волене» дает гораздо больше, чем этот пресловутый тимбилдинг.

И ВАМ ДАЖЕ, КАК НАЧАЛЬНИКАМ, НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ КАТАТЬСЯ БЫСТРЕЕ И ЛУЧШЕ ВСЕХ.

Достаточно просто кататься.

Лекция 7

Гайдлайны and стайлбуки

Два прекрасных русских слова[47]

1. Необходимая вводная

В 2007 году мне пришлось очень жестко выступить на редколлегии «Огонька», хотя я ужасно не люблю конфликтов с коллегами и всячески стараюсь их избегать. То есть я знаю, что многие считают меня скандалистом и за мной действительно тянется некий шлейф скандалов, но я иду на скандал не потому, что это дело люблю, а потому и только тогда, когда другим способом, с моей точки зрения, восстановить справедливость шансов нет. Когда искажаются и оскорбляются основы нашей профессии, например…

Так вот: в 2007 году в Москве случился пожар в стрип-клубе «911». Погибло несколько посетителей и девушек-танцовщиц, сгорели заживо. «Огонек» провел расследование пожара, что вполне нормально. В ходе расследования выяснилось, что погибшие девушки не только танцевали у шеста в зале, но и уезжали за деньги с клиентами, которым они приглянулись. Что тоже в пределах нормы: провинциальная девушка, обладающая хорошей фигурой и намеренная в Москве подработать стриптизом, должна понимать, что стриптизом она заработает несопоставимо меньше, чем проституцией, предбанником в которую любой российский стрип-клуб и является.

Осуждаема ли лично мной проституция? Вовсе нет.

Осуждаема ли проституция нашим обществом? В общем и целом да.

У корреспондента «Огонька» были варианты: например, написать о случившейся трагедии репортаж. Или очерк нравов. Или колонку про то, что жизнь осуждаемой обществом проститутки так же ценна, как и жизнь пользующегося ее услугами бизнесмена, но что уравненность этих ценностей видна, только когда обе жизни столь трагически завершились.

И корреспондент «Огонька» написал, в общем, что-то в этих рамках, и недурно написал. С одной только деталькой: упоминая, что все погибшие девушки были из провинциальных городов, где их семьи были уверены, что они устроились в Москве работать «менеджерами» (очень точное наблюдение!), корреспондент назвал имена этих девушек и города, откуда они родом.

Я был в шоке. И потому, что корреспондент это с легкостью указал. И потому, что материал в таком виде был пропущен в печать. И потому, что не все поняли мою ярость. Я говорил, что для читателя абсолютно несущественны имена этих девушек и названия их городов – эти девушки не были звездами кино или политическими деятелями, поэтому публикация этой информации могла только ударить по друзьям и родным погибших. Я говорил, что мы поступили отвратительно, обнародовав эту информацию.

А услышал в ответ: «Но ведь они и правда проституцией занимались и ведь уже известны их имена?»

Было очевидно, что хотя мы работаем в одном журнале – крайне уважаемом, в том числе и за свою политическую позицию, – у нас разные представления о нравственной позиции, которая составляет, на мой взгляд, часть позиции политической.

Тогда, на редколлегии, я сказал, что нам необходимо прописать на бумаге нормы и принципы поведения журналиста «Огонька».

И услышал в ответ: «Не горячись, это все и так знают, а иначе не работали бы здесь».

То есть я проиграл.

Но на заводе АвтоВАЗ абсолютно все знают, как закручивать гайки.

Но поскольку нигде, вероятно, не прописано, с каким конкретно усилием их закручивать, с конвейера сходит то, что сходит.

Я настаиваю на том, что когда мы к чему-то прилагаем усилия – а в журналистике мы усилия прилагаем, – то величина и направленность этих усилий должна быть: а) зафиксирована; и б) быть ясной и очевидной всем.

2. Ситуация с правилами в России и ситуация с правилами на Западе

В России всегда – ну по крайней мере последние пять веков точно – идет игра без правил. То есть помимо законов писаных у нас всегда действуют законы неписаные, и вот они-то и являются главными. Сталинская конституция была практически такой же демократичной, как и конституция США, и гарантировала те же права и свободы. Однако граждане СССР были абсолютно бесправны: любого из них тайная полиция, НКВД, могла отправить на тот свет не потому, что нарушил закон, а потому, что посчитала нужным отправить. И великий поэт Мандельштам был превращен в могильную пыль не потому, что затевал свергнуть государственный строй, что каралось законом, а потому, что Сталин вел ковровые зачистки всех потенциальных центров власти, включая власть над умами.

И наши главные российские правила игры не просто не прописаны, они еще и постоянно меняются. С моей точки зрения, так происходит потому, что российская государственная система – это патримониальная автократия, или самодержавие, в которой верховный правитель страны является и владетелем страны, и распоряжается ею, как своей собственностью. Ему постоянно менять правила выгодно: действующим правилом является то, какое он в данный момент одобряет, – вот почему он может легко выиграть у любого, а у него выиграть не может никто. Вы сели играть в преферанс, а он говорит, что играл в футбол, и вам за невыход на поле засчитано техническое поражение.

Но то, что хорошо для самодержца, плохо для общества свободных людей, к которым относятся и редакция как общество свободных журналистов, и потребляющая редакционный продукт публика.

Посмотрите, что происходит в такой стране, как Великобритания! То есть, вероятно, это более или менее верно и вообще для всех стран цивилизации Запада, но просто Великобританию я знаю лучше других. В Великобритании правила такой эталонной корпорации, как Би-би-си, прописаны на бумаге. Там знакомство с Би-би-си – неважно, чье, новых потенциальных сотрудников или экскурсантов, пришедших в Буш-хаус в фантастически интересный музей радио Би-би-си, Radio Experience, – начинается с понимания ценностей, миссии, принципов Би-би-си.

Это часть огромной британской традиции: чтобы не возникало споров и маханий кулаками задним числом, давайте сделаем все открытым и общедоступным и открыто пропишем правила поведения на бумаге. И это вносит ясность в такой щекотливый вопрос, как, например, что считать взяткой. Неважно, кому – врачу, учителю, депутату или чиновнику. И не говорите только: «Все ясно!» На самом деле ничего не ясно. $1000 в конверте – это взятка? Да? А букет цветов? Нет? А $500, переданные депутату в качестве пожертвования его партии от политического адепта этой партии? Ах, не знаете? Ах, «через кассу»? То есть все-таки должно быть зафиксировано в приходном ордере? А бутылка коньяку Louis XIII ценой $3000, переданная вместе с букетом? А Путин в подарок часы принимать имеет право? А ценой $20 000 – тоже имеет право? А если он принял $20 000 в конверте – он взяточник или нет? А если это его официальная полугодовая зарплата?

В Великобритании на эти вопросы есть четкие и ясные ответы. Например, у депутата парламента есть так называемая book – книга, куда он обязан вносить денежные подношения. То есть брать он их имеет полное право, но обязан это декларировать, и любой имеет право задать вопрос, почему он эти деньги взял и на что потратил. И те наши издания – потому что наши парламентарии до этого еще, насколько я знаю, не дошли, и сильно сомневаюсь, что дойдут, – те издания, редакции, которые не хотят тумана, но хотят ясности, они берут на вооружение западные идеи прописанных правил. Почему западные? Да потому что в России, например, никогда не было такого понятия, как «конфликт интересов». А в Би-би-си, устраиваясь на работу, ты подписываешь обязательство информировать руководство о возможном конфликте интересов. Это значит, что если ты акционер свечного заводика, то у тебя возникает конфликт интересов в случае, если ты послан делать репортаж о забастовке рабочих этого заводика. Ты обязан об этом заранее проинформировать – и в таком случае твой отказ делать репортаж начальство обязано удовлетворить.