Забавы жестоких богов - Александр Петров

Она сидела в гостиной на старом диване, оставленном предыдущим хозяином этого дома. Если не считать старой табуретки, этот диван был единственным предметом обстановки в комнате. Джек вошел в комнату, подошел к Нике, устроился рядом.

— Такой дождь… — сказала она, глядя в окно.

— И часто у вас случается подобный потоп?

— Иногда. Если это происходит в конце лета, хорошей погоды потом уже не бывает до первых заморозков.

— Я проверил, Клавдия уехала.

— Не может быть. Рейсовый на Гелиос только завтра.

— Она зарегистрировалась в «Пилигрим-отеле» гражданского сектора «Деметры-4», номер люкс.

— Мама никогда не экономит, когда дело касается удобств и удовольствий.

— Ты знаешь, я совсем отвык работать без сетевой поддержки. Мой компьютер не справляется, — сказал Эндфилд, немного помолчав.

— Во что же ты играешь? Неужели подкидной дурак требует таких ресурсов? — пошутила Ника.

— Нам тут играть некогда. А «игрушка» будет почище «Монополии», причем в реальном времени, с реальными объектами. — Джек улыбнулся и добавил: Как-нибудь покажу, когда будет готово.

— Хорошо, милый, — ответила девушка, по-патрициански уверенная, что ее герой не будет заниматься пустяками.

— Ты мучаешься тут, — Джек пристально поглядел на Нику.

— Мне везде хорошо с тобой, — говоря это, княжна страдальчески сморщилась.

— Пока это не мой дом. Приложение к участку. Если хочешь, сегодня же здесь появится мебель, книги, техника и роботы.

— Джек, — укоризненно произнесла Ника, беря его за руку и поворачивая к себе браслет идентификации, на котором светились жалкие остатки неограниченного кредита, и, резко переменив тон, сказала: — Все равно, нам надо заехать ко мне за вещами. А там видно будет.

— Ну, за вещами так за вещами, — ответил Джек. — Пойду, все здесь закрою.

— Хорошо, милый, — Ника посмотрела ему вслед и улыбнулась.

Глайдер приземлился. Защитное поле включилось на полную мощность, отсекая надоевший дождь. Теперь он беззвучно барабанил на высоте 120 метров, стекая в водоотводные каналы. Повинуясь командам девушки, загорелись прожекторы на почти прозрачных стойках, имитируя ясный полдень.

На глазах стали раскрываться цветы, зажужжали пчелы и мухи, полетели бабочки. Ника поднялась к себе, с наслаждением скинула мокрое платье, надела домашний фиолетовый халат.

Потом Ника прошла к Джеку в комнату. Сидя в мягком, глубоком кресле и закрыв глаза, он с удовольствием слушал тишину дома. Княжна улыбнулась и тут же спрятала улыбку. Эндфилд посмотрел на нее.

— У меня сюрприз для тебя.

— Что-нибудь очень смешное?

— Нет, скорее познавательное… — Девушка подошла к нему сзади и положила руки на плечи. — Тебе так нравится тишина.

— Я привык. В космосе тихо… Это место напоминает космический корабль. Толстые бронестены, полевая защита, кондиционированный воздух, равномерная температура.

— Не обижайся, Джек, — осторожно начала Ника, — но там я себя чувствовала, будто на улице. В палатке или шалаше хорошо жить, лишь если можешь вернуться в настоящий дом, крепкий и прочный.

Капитан повернулся к ней, внимательно разглядывая девушку.

— Если честно, мне это бунгало тоже кажется похожим на картонную коробку. А потом шум, сквозняки, сырость, духота от нагревателей — этому нет названия. Хотя в детстве я жил именно в таком.

— К хорошему привыкаешь быстро, — сказала Ника.

— Да, мне нравится надежность и безопасность.

— Ты по-прежнему хочешь вернуться в дом посреди леса? — хитро спросила девушка.

— Я там все закрыл, — в тон ей ответил Капитан.

— Пойдем скорее. Это в библиотеке, — Ника двинулась к выходу и потянула его за руку, вытаскивая из кресла. — Тебе понравится то, что ты увидишь.

Джек и Ника пошли широкими коридорами княжеского дома, с удовольствием вдыхая свежий кондиционированный воздух, наполненный тончайшими ароматами натуральных эфирных масел. Эндфилд то и дело прикасался рукой к стене, чтобы ощутить под тонкой декоративной панелью мощь тысячетонных броневых плит. Глядя на него, девушка довольно улыбалась, стараясь, чтобы этого не заметил Джек.

— Вот мы и пришли, — сказала княжна, походя к сейфу. Она сделала несколько манипуляций. Сервомоторы тяжелой дверцы повернули ее, открывая доступ в объемистый ящик из полевой брони.

— Вот — сказала девушка, протягивая ему металлическую коробку.

— Что это? — Джек недоуменно разглядывал предмет, который там находился. — Это что, книга? Ну и вид у нее.

— Это записи давно умершего человека. Он вел их на протяжении всей жизни, но за сотню веков они практически полностью были уничтожены временем. Этой тетради больше 11 тысяч лет.

— Тетрадь. Насколько я помню, так назывались брошюры из чистых листов для записей рукой. Какая древность… — произнес Джек, вдруг почувствовав сильное волнение. — Но сюда не поместится много текста…

— От остального осталась труха. В этой тетради удалось восстановить лишь 65 листов, и то мыслимыми и немыслимыми ухищрениями.

Джек вытащил то, что называлось тетрадью, разглядывая тусклый переплет пластика, покрытый густыми сетками трещин, осторожно раскрыл. Коричневые от времени, а местами почти черные листы были составлены из мельчайших кусочков, соединенных при помощи коричнево-черной, под цвет бумаги, пленки. Капитан вопросительно посмотрел на Нику.

— Записи реставрировали при помощи атомного сканера и конфигуратора. Несмотря на ветхий вид, бумага сейчас прочнее стали. За тысячи лет молекулы чернил разбрелись по листам и буквы прорисовывали, высчитывая места наибольшей концентрации красителя.

— Ну так можно такого навосстанавливать! Я догадываюсь, кто это писал.

— Да, это нашли вместе с джаггернаутом в могиле Князя Князей. Дневникам повезло меньше, чем оружию. Ты прав. Реставраторы сломали все зубы об эти записи.

— Как это можно читать? — спросил Джек, открыв наугад пару страниц. Ведь все это — рукопись с архаичным начертанием букв, но это полбеды. Нет связного текста, одни обрывки слов.

— Время ничего не щадит. Я знала, что тебе не понравится дневник в оригинале. Хоть в глубине практически ничего не пострадало, все равно удовольствия для тебя не будет никакого. — Ника дала ему стандартную кассету.

Джек воткнул ее в считыватель, отрегулировал тембр и громкость.

«…к реке. Закатное солнце золотило деревья на крутом обрыве. Стоял жаркий летний вечер июля. От реки доносились голоса, плеск, хохот. Молодые грузчики из артели, охранники и амазонки купались. Мне хотелось, тоже плюнув на все, залезть в воду. Но нельзя… Пророк, мессия, восставший из мертвых, не должен давать повода простым смертным усомниться в своей божественности. Да и я ведь старик на самом деле, хотя смотрю этими глазами на мир всего 25 лет и молодое тело иногда властно напоминает своими порывами об этом.

Охрана стояла на почтительном отдалении. Но даже присесть на землю было нельзя — они бы не поняли…

Телохранители почтительно расступились. Седой человек в одежде архивариуса подошел ко мне. Отец.

— Здравствуй, папа, — сказал я, глядя на закатное солнце.

— Не богохульствуйте, Князь Князей. Все знают, что вы сын господний, посланный для вразумления заблудших. Митрополит посадил на кол еще одного человека, который кричал, что Пророк всего лишь человек.

— Да, один из моих слуг застал меня за упражнениями. Глупые люди не понимают, что даже Пророку нужно уметь владеть мечом, поднимать гири, отрабатывать удары ногами. Он сразу пошел рассказывать об этом встречным и поперечным. Во всяком случае, я не просил преподобного Алексея об этом.

— Ты заставляешь людей считать себя богом, сын.

— Нет, это они хотят видеть меня богом, отец. Но мы-то знаем, что это не так. Напрасно ты отказываешься от титулов и положения, которое я тебе предлагаю.

Быть человеком, который произвел Пророка на свет, очень, почетно, а главное выгодно. Мой брат, Сергей, не заставил себя упрашивать, когда я ему дал графский титул и земли тамбовского княжества в управление.

— Он еще молод. — Старый княжеский архивариус при этих словах покривился. — У него нет принципов.

— Ты снова затеваешь старый спор, папа. По-твоему, я должен был использовать свой талант во благо народа: строить машины, изобретать лекарства, просвещать темных и забитых… И уж ни в коем случае не лезть на престол. — Я немного помолчал, потом продолжил: — Скажи, отец, как ты думаешь, скоро ли меня посадили бы на кол? Через неделю, месяц, год? Ах, эти прекрасные идеалы бессребреничества прошедшей эпохи… Как они мне знакомы, сколько вреда они принесли, разоружая прекраснодушных теоретиков перед злонамеренными практиками.

— Ни один князь из тех, что правили княжеством Владимирским, не пролил столько крови, сколько ты. Но они были невежественными дикарями. Ты же умен, последователен, а главное, все понимаешь и знаешь, чего хочешь. Ну, разве мало тебе быть князем во Владимире? Разве мало поклонения и роскоши? Я не знаю, кто научил тебя, как выдержать Большое Испытание… Я мог бы сказать, что последние три года, перед тем, как ты стал кандидатом-соискателем, ты учился по старым утаенным книгам обращению с компьютерами.