Одной дорогой - Мария Шабанова

Женщина, подобрав топор, рассыпалась благодарностями в адрес Сигвальда и проклятиями в адрес своего мужа, который допился до чертиков, но ее никто не слушал. Оди в это время просто молча наблюдал за другом, которого уже был готов возвести в ранг кумира, поскольку сам он никогда в жизни не дрался и даже толком не знал, как это делается, а Сигвальд оказался большим любителем кулачных боев.

Друзья продолжили свой путь — Оди шел так, будто в самом деле знал, что и где здесь находится, и, когда он увидел большой дом, в окнах которого горел яркий свет и из которого доносилась музыка и прочие звуки веселья, он решил, что это ни что иное, как искомое заведение, поэтому без колебаний направил свои стопы к зданию.

Сигвальд хотел было постучать в дверь, но Оди зашикал на него и замахал руками так интенсивно, что воин в растерянности остановился.

— С-стой, ты не умеешь! — сказал Оди, слегка заикаясь.

— Да чего тут уметь? — искренне недоумевал Сигвальд.

— Ты опять н-ничего не п-понимаешь! Женщины — это… это… э, да ч-что я тебе рассказываю! Запомни, ты должен быть с ними так любезен, как был бы любезен с супругой самого алгарда. С каждой. А тем более — с хозяйкой публичного дома. Вот с ней — даже более любезным, чем с супругой алгарда. Смотри и учись, пока я жив.

Для начала Оди привел себя в относительный порядок — пригладил рукой волосы, вытащил из них несколько соломинок, одернул надетую на голое тело кожаную куртку, которая была ему явно не по размеру, стряхнул пыль со штанов. Затем он сломал цветущую ветку сливы и, изобразив на лице улыбку, которая обычно не оставляла равнодушной ни одну женщину, постучал по двери костяшками пальцев.

Им открыла невысокая краснощекая женщина средних лет в парадном чепце, она улыбалась и пытливо смотрела на незваных гостей.

— Моя госпожа, вы прекрасны. Сегодня. Всегда, — Оди придал своему голосу особую глубину и бархатистость. Надо отдать должное, даже без того у инженера был довольно приятный голос. — Д-два воина ждут тепла и л-ласки… и в-ваши девушки… они… они тоже прекрасны. И они не откажут принять в с-свои объятия х-храбрых воинов… вот…

Сигвальд наблюдал за тем, как меняется лицо женщины, которую Оди именовал госпожой — удивление сменилось растерянностью, растерянность недоумением, недоумение — негодованием. В итоге она, попросив их немного подождать, зашла в дом, не закрыв дверей.

— Ну вот видишь, сейчас будут нам девочки…

— Нет, Оди. Сейчас нас будут бить.

Не успел Сигвальд договорить, как в дверном проеме показалось несколько здоровых мужиков, которые имели вид весьма угрожающий и уж точно не походили на девочек, которых ожидал увидеть инженер.

— Бежим! — скомандовал отступление Сигвальд.

Он, хоть и был профессионалом кулачных боев и находился под неслабым градусом, но все же смог реально оценить свои шансы против толпы таких же в дым пьяных норрайцев, потому избрал побег как наиболее безопасный способ распутать то, во что ввязался. План был бы хорош, однако он не рассчитал кое-чего — во-первых, бежать было некуда, во-вторых, Оди не мог не то, что бежать, но и твердо идти без посторонней помощи.

Сигвальд краем глаза заметил, как Оди с заплетающимися ногами ввалился в первый попавшийся сарай, дверь которого была не заперта. Бывший оруженосец остановился, беспокоясь за друга, ибо из сарая вскоре донесся грохот, пронзительные визги и крики. Через секунду, вышибив хлипкую дверь и дико визжа, на улицу вылетел огромный кабан, на спине которого восседал Оди. Вернее он не восседал, а скорее вцепился в перепуганное животное руками и ногами и истошно орал о помощи. Сигвальд был так увлечен этим зрелищем, что и не заметил, как один из преследователей огрел его по спине черенком лопаты.

— С-сигва-а-альд! С-спаса-ай!

Только когда голосящий Оди промчался мимо него на кабане, Сигвальд наконец сообразил, что надо спасать друга, и, выломав из близлежащего забора крепкий дрын, кинулся в погоню за свиньей. Норрайцы, отвлеченные от свадебного стола нелепой выходкой Оди, уже давно потеряли интерес к погоне и покатывались со смеху, наблюдая за тем, как Сигвальд пытается вызволить своего друга из лап чудовищной свиньи.

На сей раз Сигвальду не удалось протрезветь так, как пару дней назад на злосчастном пиру демгарда. Он что было силы гнался за кабаном, но новых рекордов по бегу на скорость установить также не удалось. Правда, иногда ему все же удавалось приблизиться к толстозадому рысаку и огреть его дрыном. Но чаще всего доставалось все же Оди, а если удар и достигал цели, то только больше пугал животное, которое от страха неслось еще быстрее под аккомпанемент Сигвальда, который орал до хрипоты, отдавая кабану приказы остановиться и покрывая его невообразимыми ругательствами на всех языках, что знал бывший оруженосец.

Вскоре заметили, что кабан носится по деревне уже без седока, и поспешили угомонить Сигвальда, который горел жаждой мести, и поймать несчастное животное, которое натерпелось больше страху, чем беспечный ездок.

— Оди! Оди! — надрывался Сигвальд, пытаясь перекричать визг кабана, которого как раз пытались затолкнуть обратно в сарай.

Вскоре из придорожной канавы, густо поросшей колючками, показалась худая рука инженера, а вскоре вылез и он сам. Руки и грудь были изодраны в кровь, на лице тоже было несколько глубоких царапин. Оди, все так же шатаясь, вышел на середину дороги и уселся тут же. Удивленно хлопая глазами, он разглядывал свои ладони так пристально, будто видел их впервые.

— С-сигвальд, дружище, — наконец изрек он, подняв на него взгляд. — Это было… Такого со мной еще никогда не было! Если б не ч-чертова рука… Я бы ого-го, знаешь?..

Оди был просто в восторге от произошедшего — это было видно по глазам, светящимся гордостью за свою удаль молодецкую. Сигвальду же не оставалось ничего иного, как порадоваться за друга, который начинал верить в собственную мужественность.

— Эй вы, двое!

От сарая, к которому только что кое-как приладили дверь, переступая через повалившийся на землю забор, к героям дня приближался рослый норрайец с факелом. Его длинные светлые усы развевались на ветру, огонь отбрасывал блики на лицо, резче выделяя морщины, залегшие между кустистыми бровями. Оди, видя сурового мужчину раза в два шире себя, по привычке постарался ретироваться с поля боя и уполз за Сигвальда. Теперь он продолжал сидеть в дорожной пыли, схватившись за сапог бывшего оруженосца и забыв о том, что ему полагается быть героем. Сигвальд же стоял, по своему обыкновению, скрестив руки на груди и пытаясь сохранять невозмутимый вид.