Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

До колокольни, где наметили НП, добрались быстро, но теперь бойца Лавренко нагрузили на общих основаниях, временами аж ноги подкашивались. Пальба на улицах и в садах шла густо: фрицы пытались вырваться. Наших бойцов-десантников было не так уж много, село штурмовали лишь четыре группы из десяти, у остальных имелись свои задачи. Но на колокольне уже развевался красный флаг, водруженный геройским батальонным почтальоном, во всем ощущалась полная уверенность в успехе, и даже когда на КП выскочили шальные немцы, их встретили, будто ждали…

Тимофей лежал с гранатами за камнями, справа были писари штаба во главе с громогласным главстаршиной Миронюком, слева – контрразведчики. По немцам врезали так дружно и плотно, что покончили в минуту, боец Лавренко только одну гранату и успел метнуть. Тут с фланга ударили и связные штаба, остатки фрицев побежали, кого-то взяли в плен. Обиженный, просидевший короткую схватку рядом с радистами и батальонным знаменем старший лейтенант Земляков принялся за дело…

Тимофей обыскивал немцев – сведущий в тонкостях Нерода показал, как это правильно и быстро делать – и приводил к переводчику. Допросы шли краткие: нужных нашей группе немцев не попадалось, а так – 10-й отдельный егерский батальон немцев и солдаты из ошметков 153-й пехотной дивизии. Попутно на всякий случай допросили румын из 380-го отдельного батальона, но те о майоре Бэлашэ слыхом не слыхивали.

– Ничего, скоро нужные говоруны густо пойдут, – утешился старший лейтенант Земляков. – Минут пять у нас есть, давайте пока перекусим.

Офицеры с любопытством открыли ленд-лизовский паек – написано было, что американский, специально для десанта. Консервы оказались какие-то крошечные, наверное, американские десантники исключительно в одну харю их жрут. И сигареты в смешной пачке – на пять штук.

Земляков отдал красивое, но сомнительное курево Тимофею.

– Вот это напрасно, Тима, – сказал Нерода. – Организм нужно беречь с малых лет. С нашей беспокойной жизнью словить банальный рак легких будет просто досадно.

– А я ему уже говорил, – обвиняюще ткнул пальцем сердитый Земляков. – Все равно дымит.

– Я только попробую из интереса, это ж заокеанские, – оправдался Тимофей, разглядывая пластинку хитроумных спичек – надо же, прямо на бумаге печатают спички союзники.

– Что этот яд пробовать? Лучше шоколад грызи, он полезнее.

Попробовали американский шоколад – по питательности и вкусу он оказался несравним с тем, что на катере ели. И сладкий, аж зубы липнут. Пришлось заедать галетами.

– Да, не нашего размера этот паек, – решил Нерода и посмотрел на часы. – Ладно, пора нам выдвигаться ближе к косе – ситуация подсказывает.

– Нагрузимся? – с намеком спросил Земляков.

– Возьмем, что сможем, но на сам «передок» ни в коем случае! – грозно предупредил командир группы. – Хватит анархии, Евгений!

Земляков многозначительно огляделся, явно не наблюдая никакой анархии. Нерода погрозил ему кулаком. Тимофей перематывал портянки, ибо демонстрировать, что понимаешь больше, чем положено по званию, не самое разумное дело.

На Кундукской косе шел бой. Одновременно со штурмом Жебриян группе десантников под командованием старшего лейтенанта Михайловского удалось занять окопы у основания косы. Собственно, это значилось одной из основных задач десанта – запереть отход противника к Дунаю. Коса-перешеек была длиннющей, но узкой – шириной всего метров двести. По ней и намеревались отходить немцы и румыны из-под Аккермана, Золокар и Татарбунар.

Десантники спешили. Под обстрелом, ведущимся из крошечных рыбачьих поселков Курени и Волчок, атаковали по косе, стремясь вышибить врага из кособоких, крытых камышом хижин. Собственно, ничего иного «опорного» на косе и не имелось, только впереди маячила пара таких же крошечных домишек с колодцем, именуемых хутором Кринички, это уже у самой двойной «прорвы» – проливчика, соединяющего лиман Кундук с морем.

Группа нашего десанта насчитывала пятьдесят восемь человек – маловато, зато люди сплошь обученные и упорные. За поселочек удалось зацепиться. Но ситуация тут же резко ухудшилась: на косу начали выходить отступающие части противника…

Тимофей думал, что сдохнет. По ним никто не стрелял, но даже просто бежать в таком темпе по песку с тяжелым вещмешком за спиной и патронными цинками в руках было выше сил. Ноги вязли в песке, подгибались, в глазах темнело. Офицеры впереди рысили как заведенные. Землякова тоже слегка пошатывало, а старший офицер группы, с трофейным немецким пулеметом на плече, вроде как на утреннюю зарядку вышел. Ох, быстрей бы упасть да помереть…

Приблизились развалюхи с растрепанными крышами – те самые Курени. Россыпи свежих гильз, повисшая на древнем плетне румынская шинель, разбитые патронные ящики… Впереди на песке валялось несколько тел немцев. А дальше шел яростный бой за Кринички – пользуясь растерянностью врага, группа десантников рванула вперед и захватила крошечное хозяйство.

Контрразведчики рухнули на песок, стук сердец и хрипы заглушали недалекую стрельбу.

– Юра, давай дальше, – прохрипел Земляков. – Мы здесь ни два ни полтора.

– Нет такого приказа, – напомнил, утверждая пулемет на сошках, старший лейтенант. – Мы резерв, наши дела после боя начнутся.

– Это крайне противоречивая постановка вопроса, – объявил главный переводчик, утирая потную рожу. – Начальник-то там, случись что – возвращаться нам будет очень-очень неудобно. Товарищ Шведова нас определенно не простит.

– Жека, ты сейчас докаркаешься! – разозлился Нерода. – У нас конкретный приказ, и Маринка такие вещи понимает. Сказали быть здесь, мы и будем. До сигнала! А ты ведешь себя как пиджак необмятый. Для этого тебя учили, что ли? Вон Тимка упал, молчит, приводит в порядок дыхалку и нервы, а ты зудишь и зудишь. Повтори какие-нибудь немецкие склонения, что ли, они скоро пригодятся.

Земляков хрюкнул и подмигнул Тимофею. Да, верно, совсем недавно сам переводчик почти такими же словами воспитывал Андрюху-водителя.

Лежали, прислушиваясь к стрельбе, видно было плохо: солнце слепило. Но по пальбе было понятно: атакуют фрицы. Наш «максим» почти не умолкал: короткими, редко длинными, но лента за лентой; выкипает, наверное, в минуту. Автоматная трескотня, стук винтовок – все густо. Но до гранат еще не доходит.

– Бинокль нужно было найти, – пробормотал Нерода, глядя вдоль пулеметного ствола. – Ни хрена не видно.

– Коса с развалюхами и закрывает. – Земляков глянул на часы. – Восемь ровно. Там уж два полка накопилось, даже без учета мамалыжников.

– Что их считать, иродов? – пробурчал старший группы. – Вот снайперы-егеря – это да. Умелые, суки.

– Ну, все тот же десятый егерский, элита пехоты, с позапрошлого века пыжатся и регалии собирают, – вздохнул Земляков и покосился на Тимофея. – Ты нас, Лавренко, не слушай, мы о своем, о стратегическом.

– Да пусть слушает, ему не повредит. Нормальный парень, не болтун. И бегает шустро, даром что недокормленный, – одобрил Нерода.

– Чуть не сдох, – признался Тимофей.

– «Чуть» не считается, – заверил Земляков. – Товарищ старший лейтенант, а давайте все же подтянемся? Прижмем пару снайперов «машингевером», все ж пользы побольше, чем бесцельно загорать.

– Лежи, прижимальщик! Их, гадов, поди высмотри. Скорее уж наоборот получится. Вот как ты сюда перся, не зная деталей? Совсем уж возгордился, а, Жека?

– Да при чем тут гордость? – возмутился переводчик. – Вот так бы мы и лежали, дожидаясь конца боя. В чем разница, если у нас строго тыловое задание?

– Ага, вляпался бы ты по самые… Молчи и жди сигнала, – обозлился командир группы. – Мне, может, самому невмоготу.

– Да сколько… – начал Земляков.

– Ракета! – прервал начальство Тимофей.

Над Криничками висела едва различимая в солнечном сиянии блеклая звездочка, только по дымному хвостику и угадаешь.

Нерода уже и сам увидел, был на ногах и с взлетевшим пулеметом.