Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

Дунуло в борт, катера меняли курс. Моторист жестом подтвердил: начинается. Ободряюще хлопнул Тимофея по плечу и полез к пулемету, офицеры освободили место. Наступал момент, когда от действий флота зависело все.

Росла впереди неочевидная, но угадываемая тьма берега. Ночь молчала, катера приближались лишь в стуке двигателей. Впереди ни единого огонька, ни одной вспышки выстрела. Тимофей осознал, что все равно пригибается к борту. Толку никакого: когда начнется – прошьет навылет. Но если вдруг рикошетом или еще как… Пехота не гордая, любую защиту ценит.

Офицеры уже были наготове, с вещмешками за спиной, автоматы на шеях – у всех короткие ППС, даже очень штабному Землякову досталось нормальное вооружение. Всматривались в берег, в низкую нить косы справа.

Тимофей вновь почувствовал себя напрочь временным и прикомандированным, пересел поближе. Моторист вцепился в направленный на берег пулемет, но там по-прежнему было тихо. А с головных бронекатеров вроде бы уже высаживались. Полуглиссер тоже убавил ход.

– Пошли! – приглушенно скомандовал майор за миг до того, как катер ткнулся носом в песок.

Офицеры рванули за майором, Тимофей, стараясь не отстать, сиганул следом и все-таки черпанул левым сапогом воды. Но под ногами уже оказался плотный сыроватый песок, бежать было легко. Вот только контрразведчики оказались прыткими: боец Лавренко двигался налегке, от этого даже как-то неудобно было, но все равно едва успевал держаться за начальством.

Метнулись вдоль берега к разгружающемуся бронекатеру. Там в хлюпающей тишине выбирались из воды тяжко груженные бронебойщики и пулеметчики, по песку быстро шарили саперы.

– Нет тут мин, сами немцы сняли, – приглушенно сообщил майор-контрразведчик командующему высадкой лейтенанту и, показывая пример, повел группу в глубь берега.

По-прежнему не прозвучало ни единого выстрела. Катера высаживали группы рассредоточенно и быстро. Тимофей удивлялся организованности и слаженности действий. Помнится, весной на берег Днестра лезли как придется, а тут вон как все натренировано[17].

Майор прощально махнул рукой и рванул куда-то левее, а старший лейтенант Нерода шикнул:

– Падаем и ждем!

Со ската крошечного бугорка было видно, как рассредоточиваются и стремятся в глубь берега группы десантников, как лихорадочно разгружаются катера. Групп десантников было около десятка, высаживались они широко, наверное, так оно и было задумано. Вообще, все знали, что делать, только боец Лавренко оказался как «не прилепи чего».

Со стороны села, угадывающегося слева и выше, стукнул первый выстрел, через мгновение вступил пулемет – и понеслось. С катеров ответили крупнокалиберные пулеметы, бахнули орудия.

– Женька, охраняй! Лавренко, за мной! – рявкнул оглядывающийся Нерода.

Налегке рванули назад к берегу. Тимофей несся за мощным командиром, пытаясь понять, как тот вообще видит, куда ступать. С ходу влетели в тихую волну прибоя, проскочили мимо хрипящих от натуги бойцов – выволакивали на берег боеприпасы.

Тимофей принял спускаемый с борта ящик с минами.

– Хорош ему, мне парочку скиньте! – скомандовал Нерода.

Боец Лавренко вынес на песок не особо большой, но увесистый ящик, вернулся к катеру… Стрельба разгоралась, хаотично неслись над морем пунктиры трассирующих очередей – противник палил густо, но как-то суматошно. Десантники выволакивали на берег последний груз, бронекатер отработал машиной, уходя на глубину. На прощание пальнул из орудия – оранжевый факел на миг ослепил бойцов.

– Живенько, хлопцы! Могут до нас присмотреться! – ободрял Нерода, подхватывая ящики.

Тимофей волок груз за командиром, задыхался и удивлялся. Старший лейтенант, судя по всему, мог бы и в одиночку катер разгрузить. И где таких здоровенных контрразведчиков учат и выкармливают?

– Все, Тимка, и так мы встряли чересчур. – Нерода свалил боеприпасы. – Где наш подопечный камрад-переводчик Земляков?

– Там, товарищ старший лейтенант, – указал Тимофей.

– Верно, ориентируешься, молодец!

Добежали до слегка окопавшегося рядом с вещмешками Землякова. Бывший начальник вел огонь одиночными (навык обращения с автоматом у него явно имелся) по дальним вспышкам и выглядел очень злым.

– Скучал, штрафник? – осведомился Нерода, падая на песок.

– Нехороший вы человек, Юрий, сделали из меня бездельника и рады, – сообщил офицер-переводчик и вновь щелкнул из ППС.

– Ему вольным снайпингом разрешили заняться, а он еще и недоволен, – удивился Нерода. – Фрицев пять уже положил, а?

– Там, похоже, румыны, очень рахитичные. – Земляков опустил автомат. – Чего у нас? К штабу двигаем?

– Вы до невозможности проницательны. Командир не мелькал? – уточнил Нерода.

– Слышно его было разок, со штабом, видимо…

Офицеры оглянулись на хлопки минометов – развернувшийся взвод огневой поддержки десанта открыл огонь…

Накал боя нарастал. На фланге атака десантной группы, наступавшей по голой песчаной косе у низкорослого маяка, забуксовала: там напоролись на огонь дзотов и попали под минометный обстрел из Жебриян. Попытка рывка вперед успеха не принесла: навстречу со стороны села поперли густые цепи противника. Десантники отползали, но особо отступать было некуда: море подпирало. Но тут вдоль берега подошли бронекатера и дали фашистам прикурить…

Тимофей нес доверенный командованием сидор, трусил следом за офицерами. От маяка, сквозь яростную пальбу автоматов и катерной артиллерии, донесся яростный крик атакующих десантников. Вот, там до «полундры» дошло, разозлились наши…

Контрразведчики миновали засевших в окопчике очень занятых людей – корректировщики и радисты управляли огнем катеров: сейчас флотилия била по огневым точкам противника.

Далее боец Лавренко оказался задействован как переводчик. Насчет румынского языка у десантников имелись и свои сведущие люди, но пленных оказалось изрядно, сведения насчет линии укрепления в селе требовались срочно. Тимофей переводил вопросы сразу двум перепуганным сержантам-румынам. Те с готовностью отвечали, порываясь самолично и подробно нарисовать на импровизированной схеме пулеметные гнезда, суровый старший лейтенант Земляков отпихивал нервные руки пленных и зарисовывал лично.

– …Два кола проволочного заграждения и опять минное поле, так? Вот напихали. Впереди рогатки, ежи и просто проволока напутана…

– …Шагов двести – двести пятьдесят, снова линия в три кола, опять мины…

– …Третья линия, пулеметные гнезда, траншея в полный профиль. Это уже по восточной окраине, загибается к морю, прикрывает полевой аэродром…

Румын трясло от требовательного жесткого тона Землякова, от вворачиваемых старшим лейтенантом гавкающих немецких ругательств, и они из кожи лезли, старались все точно изложить. Тимофей стремился все перевести дословно, а сам думал: да как такую линию вообще прорывать? Тут полк нужен, и с танковой поддержкой.

К шести часам утра три линии были преодолены, румыны и немцы драпанули в село. Причин тому было несколько. Во-первых, как с изумлением узнал боец Лавренко, Румыния вообще уже не хотела воевать. В смысле, всем государством не хотела. Вроде бы король Михай огласил обращение о выходе страны из войны – пленные это в один голос утверждали, да и контрразведчики особого удивления при таких новостях не выказали. Но румынам сложить оружие мешали фрицы, посему главным являлось принципиальное «во-вторых» – а попробуй наш десант останови.

С пленными случился перерыв. Тимофей закурил, наблюдая работу батальонного КП. Комбат-майор у десантников был такой толковый, что прямо аж завидно. Мелькал у КП и старший смершевский майор (фамилия его оказалась Коваленко), но нынче он вовсе не контрразведывательными делами и пленными занимался, а чисто десантными. Наверное, до СМЕРШ в морской пехоте и служил, фуражка и тельник на то определенно указывали.

Бой шел уже в селе, румыны сдавались пачками, но отрезанные немцы дрались яростно. Большая часть врага дала деру на Вилково, этот городок стоял в нескольких километрах западнее, на Дунае. Глядя на карту, Тимофей удивлялся, как тут все близко. Дали команду перебазировать КП в саму деревню: там еще шел бой, но комбат стремился быть поближе к передовой.