Мамалыжный десант - Валин Юрий Павлович

– В общих чертах. Это будет однозначно успешная операция, – защищался Земляков. – И нам итог важнее. Тут шанс есть.

– Шансы и итоги?! Ты, Евгений…

Дальше пошло неразборчиво и тихо, но в заключение майор так двинул кулаком по станине пулемета, что весь катер содрогнулся.

– Товарищи офицеры! – жалобно призвал обернувшийся от штурвала командир судна.

– Извини, старшина, мы уже завершаем, – показал старший лейтенант, и контрразведчики вновь зашептались.

Моторист со значением покосился на Тимофея. Тому было немного стыдно за начальство, хотя по всему выходило, что недолгая служба рядового Лавренко в СМЕРШ подошла к концу. Но нужно было выглядеть поприличнее и перевести разговор на нейтральную тему.

– Я думал, на море качать сильнее будет, – прокричал Тимофей в ухо мотористу.

– Полный штиль! – показал матрос. – Луна, полночь, лирика. Романтичных девушек только не хватает.

Тимофей ухмыльнулся, ткнул в сторону темного берега, в звездное небо:

– А не засекут нас, не налетят?

Моторист успокаивающе махнул рукой:

– Ходим сейчас часто, все спокойно. Не боись, немец уже не тот.

Тимофей показал, что не боится, а уточняет. Матрос кивнул на награды пассажира:

– Где заслужил?

Боец Лавренко счел, что общие подробности в данном случае тайной не являются, и указал в глубь берега:

– Днестр, на плацдарме.

– О, речной коллега! – обрадовался общительный Федор-моторист.

Засмеялись, но тут пришлось смешки прибрать: старший лейтенант Земляков подзывал.

Расстегивая карман с документами, Тимофей перебрался через ящики, вскинул руку к пилотке и представился:

– Рядовой Лавренко, временно прикомандированный к группе.

– Вот, и порядок человек знает, и догадливый, – проворчал майор, забирая красноармейскую книжку. – Не то что некоторые.

Старший лейтенант Земляков отстраненно любовался луной, остальные офицеры изучали не особо-то интересный документ бойца Лавренко.

– Нормальная военная биография, – молвил майор, возвращая книжку. – Вот только юн, ты, Тимофей Артемович, для десанта.

– Это тоже нормально, – защитил крепкий старший лейтенант. – У нас Мишка еще моложе был, но уж воевал на совесть. Такое время.

– Тоже верно, – буркнул майор. – Так вот, боец Лавренко. Поступаешь в распоряжение старшего лейтенанта Нероды. Рекомендуют тебя как человека расторопного, неглупого, будешь выполнять обязанности связного и часового. Будете при штабе десантников, вперед не лезть ни при каких обстоятельствах. Основная задача – присмотр за старшим лейтенантом Земляковым. Он обязан аккуратно дождаться конца боестолкновений и аккуратно приступить к своим прямым обязанностям. В случае чего прострелите ему ногу. Тоже очень аккуратно.

– Левую, – нагло уточнил Земляков. – Правая у меня толчковая.

– Подерзи еще, подерзи, – с опасной ласковостью предложил майор. – Прям как сержанточка себя ведешь, нахватался гламура. Не те времена! Запомнил? Или повторить?

– Запомнил, товарищ майор, – вздохнул Земляков.

– Не-не, я еще повторю, – нажал майор. – Нерода, ты пока бойца проинструктируй, а мы тут еще пошепчемся.

Развязывая тяжелый вещмешок, старший лейтенант Нерода заметил:

– Нарушения установленной дисциплины ведут нас к неизбежным неприятностям. Но мы с тобой это помним, так, Лавренко?

– Так точно. Ведут.

– Значит, будем избегать. – Старший лейтенант извлекал из мешка чехлы и подсумки, почти все новенькое, пахнущее неношеной кожей и чистым брезентом. – Ты у нас что имел на вооружении в своем славном бытии на прекрасных берегах Днестра?

– Автомат имел. ППШ. Хороший автомат. Надеюсь, вернут, – намекнул Тимофей.

– Правильно. Доверие к своему привычному и проверенному оружию – основа успешного боя. Но в запасе у нас автоматов нет, так что пока получишь легкую артиллерию. Тем более ты нынче на должности посыльного-связного, гонять по берегам уместнее налегке. Пистолет системы Токарева в руках когда-нибудь держал?

– Приходилось. Мне разведчики показывали. Только, товарищ старший лейтенант, пистолет мне не положен. И стреляю из него я не очень уверенно, – честно сказал Тимофей, стрелявший из пистолета единственный раз, да и то из трофейного парабеллума.

– Это временно и в виде исключения. По окончании высадки вернешь, – пояснил Нерода, расстегивая кобуру. – Тьфу, тугая, новая. Смотри сюда…

Тимофей получил краткий пистолетный инструктаж. Потом новый командир заставил снять с ремня пустой подсумок под диск, «ибо болтается, как использованный контрацептив, и вводит личный состав в недоумение». Боец Лавренко свернул подсумок и упихал в карман шаровар. Нерода хмыкнул:

– Запасливый. Ладно, навешивай пистоль.

– Разрешите, товарищ старший лейтенант, кобурой заняться. Я быстро.

Тимофей кончиком штыка разработал петлю-застежку пахучей кобуры. Покачивание катера и темнота порядком мешали, но для человека, вдоволь наработавшегося с кожами и обувью, задача пустяковая.

– Понимаешь, – одобрил Нерода. – Теперь о диспозиции…

Тимофей под рокот двигателя запоминал коротко и точно описываемые детали предполагаемого места высадки. Старший лейтенант явно был в курсе подробностей операции: берег, косу, рельеф, даже ориентир-колокольню в селе описал прямо как на картинке. Опасные направления атак противника тоже оказались понятны.

– Вопросы, боец? – осведомился Нерода.

– Пока все ясно, товарищ старший лейтенант. Но мне бы хоть пару гранат, а?

– Вот с этим не выгорит. Мы с тобой имеем тыловую задачу – присматриваем за товарищем Земляковым. И это важно, поскольку без него наша операция превращается в довольно глупую прогулку. Кстати, и ты со своим румынским уверенным наречием должен быть в целости и сохранности, дабы переводить и истолковывать. Так что никакого гранатного боя и рукопашных. – Нерода глянул на часы. – Скоро дойдем, передохни пока. Далее остаешься строго при мне и Землякове, без разрешения – ни шагу.

Тимофей сел рядом с мотористом и попытался собраться с мыслями. Получалось, что внезапно стал штабным. Присмотр, уход, допросы пленных. Странный поворот.

– Я думал, тебе разом и звездочку на погон навесят. – Моторист смотрел на кобуру на поясе пассажира.

– Не, сказали, что бегать много буду, – частично пояснил Тимофей. – Так что пока пистоль, а скипидара плеснут уже на месте.

Моторист засмеялся:

– Хорошо вам, пехоте. Все выдают, да и физкультурой регулярно занимаетесь. А у нас строго: вот двигатель, а вот пулемет – как хочешь, так и развлекайся. Впрочем, лично я не жалуюсь. Глянь вон по правому борту…

Тимофей с трудом разглядел чужие катера. В смысле, тоже советские, но иной флотилии – те шли малым ходом ближе к берегу, и было их порядком[16]. Сила, однако: вон такие сложные десанты высаживают.

Все в полуглиссере смотрели на темные тени. Рокотал двигатель, люди молчали. Наверняка офицеры-контрразведчики знали побольше бойцов и матросов, но и так было понятно: очень сложная и решающая предстояла операция. Наверное, какие-то из этих катеров не вернутся на базу. Это ведь море, тут закопаться в траншею не получится, да и в медсанбат не особо доковыляешь. Жутковато.

Тимофей утешил себя напоминанием, что лопатка при нем, в случае чего она и вместо весла может послужить, то уже проверено. Да и вообще, не в первый раз нам высаживаться на вражеские берега.

Офицеры смотрели на берег, о чем-то разговаривали, уже вполне спокойно и деловито. Потом старший лейтенант Земляков перебрался через груз и вручил кормовой команде две плитки шоколада:

– Подкрепитесь, бойцы, пока не началось.

Земляков подмигнул бывшему подчиненному и полез назад.

Шоколад оказался жутко вкусным. С мотористом по очереди отламывали дольки, запивали фляжной водой с алюминиевым вкусом.

Матрос удивлялся:

– Так и тает на языке. Это точно не трофейный, тот пакостный…

Плитки были в чистой фольге, без всяких надписей. Тимофей подозревал, что шоколад особый, повышенной питательности: в пехоте о таком продукте ходили упорные слухи; наверное, уж в контрразведке с таким питанием хорошо знакомы.