Серьезные люди - Фридрих Незнанский

— А почему я ничего не знаю? — возмутился Никишин. — Я сам давал разрешение на посещение задержанного его невестой. По вашей же просьбе, господин Турецкий!

— «Малява» пришла, — ответил Антон, достал из кармана трубочку записки и передал ее Турецкому.

Тот взял ее, прочитал, покачал головой и протянул Гордееву. Прочитал и тот. Никишин протянул руку, но Гордеев не отдал ему записку.

— Вам это уже не нужно, вы ж не собираетесь искать убийцу?

— То есть как? — вспыхнул следователь.

— У вас была масса времени, чтобы принять необходимые решения, но вы считали правым себя, и свои, или чьи-то еще, фантазии выдали за единственно верную версию. И вот результат. В записке содержатся угрозы расправиться и с невестой Плетнева. Отсюда, как я чувствую, и твой взрыв, так, Антон?

Плетнев кивнул и опустил голову.

— Васька выскочил без спросу на лестничную площадку, что-то в мусоропровод потащил. А там его ожидал похититель. Женщины выскочили, но было уже поздно, лифт оказался внизу, а у подъезда стояла черная «восьмерка». Там похитителя видела наша соседка, примчалась, рассказала. Машину мы уже «пробили». Обыкновенный угон, хозяина нет в Москве, сообщить в милицию было некому, вот так… А сейчас ждем от Кости или от Петра известий о тех, кто в последнее время покинул зоны и мог оказаться в Москве. Зовут похитителя Михаил. По нашим предположениям, у него была характерная наколка на пальцах и правой руке, мы имеем дело с особо опасным преступником, отсидевшим, как минимум, двенадцать — пятнадцать лет.

— Особо тяжкие… — вздохнул Гордеев.

— Вот именно. Давай-ка, Антон, быстро вспоминай, кто из убийц, насильников там, бандитов мог иметь против тебя зуб? Причем серьезный?

— Ты понимаешь? — Антон задумался. — Даже двенадцать лет назад, не говоря о пятнадцати, меня не было в Москве. Африка, над которой господин следователь изволил потешаться, уже закончилась. Сербия, Чечня? Только там можно искать концы. Но мы ж были, ты сам понимаешь… никакой афиши, и все документы — подлинные, естественно, сам понимаешь откуда. А с детьми я никогда не воевал, так что и месть не по адресу. Но это против меня, точно. Михаилом зовут? А фамилия?

— Здрасьте, — огрызнулся Турецкий. — Может, еще и фамилию? И адрес? Вот ждем, должны позвонить… Видишь, даже аппарат пронес. Там, внизу, вертухай попробовал отобрать, мол, не положено, а я предложил ему позвать старшего. Тот пришел, узнал меня: «Сан Борисыч!», — «Иван Терентьич!», — ну и приказал пропустить. Я ж тут столько времени со своими подследственными провел! А в девяносто первом сам сидел в ожидании высшей меры, да сбежал, нашелся верный надзиратель, из стариков. Бардак же был везде. Ну, что ж они не звонят?

И когда сказал, у него зазвонил мобильник. Турецкий быстро поднес трубку к уху:

— Слушаю, Петя! Ты где, у Меркулова?

Услышав фамилию, Никишин только головой покачал: ишь, какие силы задействовали. Но лично для него это пока не играло роли, ему должен был приказать Ясников, а тот пока молчал.

— Повтори фамилии! Запоминайте, — Турецкий показал рукой Гордееву и Плетневу. — И все три — Михаилы? Надо же! Так, Просекин… Рогов… Лопушанский… Понял… Кому шестьдесят? Рогову? Отлично. Адрес есть?.. Неважно, пусть будет старый… Какая? Мурановская? Знаю, это же в Бибирево, там все эти — Хотьковские, Абрамцевские, Мурановские… — он посмотрел на словно окаменевшего Плетнева. — Где-то совсем рядом с тобой, Антон… Дом говори! Девятнадцать — тридцать шесть, ясно, спасибо, Петя. Примерно представляю, там близко кинотеатр «Будапешт», по-моему? Да Антон должен по идее знать, в его ж районе… У тебя ж десятый дом? — Антон кивнул. — Постой! — у Турецкого мелькнула мысль. — А где Костя?.. Привет еще раз, — хмуро сказал Турецкий. — Чего-то хочешь Антону сказать? Сейчас передам трубку. Ну-ка, пусть Петька быстренько глянет, где там Антон справедливость устанавливал?.. Адрес… Ага, пять лет назад. А он здесь, на… — и протянул трубку Плетневу, говоря: — И ты вспомни, где ты отыскал тех насильников?

Плетнев растерянно кивнул и взял трубку.

— Антон, — услышал Плетнев, — постарайся держать себя в руках. Ты уже, считай, на свободе. Я говорил с прокурором, покончат с формальностями и выпустят. Речь о другом. Твоему сыну, запомни, Плетнев, мы пропасть не дадим! Я сам рыть буду, пока не загрызу этих шакалов! Еще раз говорю, держи себя в руках, не переживай, к сожалению, никто из нас не застрахован, однако живем и — работаем. Вот так! Дай Саню.

— Спасибо, Константин Дмитриевич, — Антон вздохнул, не то чтобы с облегчением, но все же тяжкий груз стал словно бы сползать с плеч. — Сань, тебя.

— Да, Кость? Петька поедет? Нет, пусть обязательно возьмет с собой «собровцев», этот серый волк опасен. Особо опасен… Вот когда возьмем, тогда и узнаем, кто ему помогает, Вахтанг или еще кто-то другой…

Турецкий быстро взглянул на Никишина, и тот не успел спрятать растерянный взгляд, когда прозвучало имя Вахтанга. «Вот вам и решение задачки… — сказал себе Турецкий. — Однако же крепко они его боятся. Интересно, за что?»

Макс, знал Александр Борисович, старался вовсю, пробивал базы данных МВД уже в Грузии и Абхазии. Султанянов, известных в преступном мире, нашел двоих: Гарика Грантовича и Вардгеса Григорьевича. Первый проживал в Кутаиси и, по последним данным, отошел от воровского промысла, занялся бизнесом. Второй — вор в законе, трижды судимый за убийство и вымогательства, исчез из поля зрения правоохранительных органов Абхазии в двухтысячном году. Следы потеряны. До исчезновения проживал в Гагре, имел собственный дом на улице Ленина. Есть родственники, но они давно отошли от криминальной деятельности. Значит, Вардгес. Вот его и надо искать. Впрочем, он вполне мог изменить не только фамилию, но и имя. В конце девяностых сделать это было очень легко. Как, в общем, и сейчас, если у тебя есть большие деньги… Но если — Вахтанг, он наверняка не уйдет далеко от своего имени, надо искать подобное.

— А как, между прочим, Султанова нашего зовут? — такой вот вопрос задал Турецкий Щербаку и Максу. — Султан Султанов — это племянник, а сам он — как? Может, не азербайджанец, а армянин? Я их в прошлые годы в Гаграх много видел…

И уехал, зная, что они должны были найти и сообщить. Филя тут же умчался к «Султану», чтобы там узнать, как зовут хозяина, Щербаку было бы опасно это доверять, его там уже знали. А ехать к Устинцеву, который, естественно, знает, нежелательно: узнает и предупредит возможного преступника. А у Филиппа должно получиться, аккуратно расспросит какую-нибудь девушку — из обслуги: и как дома зовут хозяина, и как близкие друзья его кличут, и как официально, по паспорту, а может, у него и «погоняло» имеется? Ничего нельзя исключить.

Впрочем, назвать этого Султанова — толстого, лысого, противного, заискивающего — крупным уголовным преступником, имя которого произносится с трепетом душевным даже в тюрьме, Турецкому никак не приходило на ум. Что-то не связывалось. Но, с другой стороны, почему «кошмар окрестных деревень», как говорится, должен внешне выглядеть каким-нибудь действительным «ужастиком» из мультфильма? Вовсе нет. Если у него под рукой бригада «отморозков», готовых по слову хозяина пустить кровавую юшку из любого, на кого он укажет, и еще, если подобное уже бывало, случалось, тогда даже и у опытных воров в законе такие «беспредельщики» могут вызывать только страх и отвращение.

— Ну, ладно, — подвел итог Турецкий, — когда вы, господин следователь намерены решить вопрос с освобождением Плетнева и принесением ему извинения за немотивированный арест и содержание в тюремной камере? Надо позвонить прокурору, или вы сами догадаетесь?

— Ваш сарказм, господин Турецкий, — с любезной, издевательской ухмылкой ответил Никишин, — не очень уместен в данной ситуации. Вам, как никому другому, известны случаи, когда отдельные рабочие версии заводили следствие в тупик. Что ж, раз не доказано, мы поступим исключительно по закону. И освободим, и принесем извинения.

— А с незаконным содержанием подозреваемого в камере с уголовниками как быть, пока вы будете действовать по закону?

— Да ладно, Сань, — махнул рукой Антон. — Не думайте сейчас об этом, лучше Васькой занимайтесь, у меня душа неспокойна.

— Можно подумать, у кого-то она спокойна… Я надеюсь, господин следователь, что вы обретете визу прокурора на вашем справедливом решении, не откладывая дела в долгий ящик?

— Мы постараемся, господин Турецкий, — без всякой охоты сказал Никишин. — А вы сейчас — на выручку?

— Да, разумеется, куда ж еще.

— Поставьте в известность, если удастся?

— А ваш-то интерес каким боком здесь просматривается, не пойму?

— Ну как же, общее дело!

— Ах, уже общее? Ну, хорошо. Хотя и не могу обещать сразу.

Турецкий и Гордеев поднялись, чтобы уже уходить, и протянули руки Плетневу — попрощаться. Но тот продолжал сидеть молча и отрешенно, глядя в пространство и что-то бормоча при этом себе под нос.