Осколки Нации - Александр Мироненко

Сквозь мрак по глазам ударил ослепительно яркий свет, пару секунд больно режущий сетчатку глаз. Безжизненные станы темницы сменились белыми, будто накрахмаленные простыни. Он услышал звуки стрельбы и крики женщин и детей. Они молили о пощаде, но их крики оборвали автоматные очереди. Спустя несколько мгновений он узнал своё родное убежище, свой дом, пылающий огнём войны. Герой стоял посреди Комнаты Хранение Оружия. За столом сидел Кузьма. Он был привязан верёвками к стулу, а на его лице не было живого места от синяков и побоев. В груди Кузьмы торчал штык нож, пригвоздив его к спинке стула. За спиной послышались шаги и чей-то знакомый до жути скрипучий голос.

— Тебе не скрыться от меня щенок! Я достану тебя из-под земли чего бы это мне не стоило.

Перед Давидом предстал Вепрь в том самом обличии, которым он увидел его в первый раз. Жуткая кабанья морда, с полыхающими адским пламенем глазами, будто приросла к его телу, слившись с ним в одно целое. Жуткая кабанья пасть открылась, обнажив ряд крепких желтоватых клыков, и вепрь прыгнул на свою жертву, сбив её своим корпусом на землю.

Давид, не отдавая себе отчёт в том, что он делает, принялся колотить руками, куда попало, но это ему не помогло. Последнее что он увидел это жуткая кабанья пасть, вцепившаяся ему в лицо и с треском разгрызающая его череп. Кровь залила его лицо, и герой почувствовал холодное объятие старухи смерти.

Герой уже почти привык к тому, как его всякий раз его покидает сознание, будто он не матёрый крепко сложенный мужик, а какое-то хрупкая девица. Вот и сейчас он пришёл в себя около тускло горевшего костерка в окружении бесцельно бродящих взад-вперёд людей. Рядом с ним всё также без сознания лежала Мариам. Пытаясь прояснить для себя, где есть сон, а где реальность он больно ущипнул себя. Но вскоре ноющая боль в ноге расставила всё по местам.

Это была реальность, гнетущая запахом нечистот и атмосферой безысходности. Не случится чуда, и он не проснётся у себя в постели, чувствуя под боком мирно прикорнувшую жену. Не смоет в умывальнике холодной водой остатки кошмара, потому что именно в этот кошмар с недавних пор превратилась его беззаботная жизнь.

Раздался скрип ворот, и в темницу, ступая друг за другом по бетонным ступеням, спустилось с дюжину рабов. Дневной свет померк и сразу же послышался звук запирающегося засова. Среди новоприбывших, герой различил знакомою фигуру.

Глава № 10

Бородач всё также неловко плюхнулся у костра на своё место и молча уставился на пляшущие языки пламени.

— Эй, короста! — Позвал бородач одного из рабов. — Неси сюда скорей. Да пошевеливайся! Если огонь погаснет, будешь сам разводить.

Небольшой мужичок, которого бородач обозвал коростой подбежал к костру, таща за пазухой охапку поленьев, и бросил её в огонь. Корящие угли рассыпались по площади и костёр погас.

— Ты что собачье отродье, вообще берега попутал? — Орал Борода, избивая поленом мужичка.

— Да я ведь… — пытался оправдаться тот.

— Что я? Что я?! Голова ты от… дырявая! Я сколько тебе раз говорил акацией жара нагони, а после и паслёну подкидывай. Вот баран. — Негодовал бородач, дуя на угли жутко перекосив рожу.

Распалив костёр, он немного успокоился и умостился на своё прежнее место, помешивая палочкой угли. Заметив, что герой за ним наблюдает, произнёс:

— Господин Унтер-офицер тобой интересовался.

— Что ему от меня нужно? — Спросил герой.

Борода зябко одёрнул плечами, будто стряхивая со спины надоедливую муху, перекосив рот ответил:

— Я говорил тебе, что некоторых рабов Господин Унтер-офицер выделяет среди прочих и дарует им своё покровительство? Так вот как бы тебе мягче сказать господин офицер слегка не так интересуется женщинами, как мы с тобой. Вернее, он их вообще не переносит, предпочитая женское общество мужскому.

— Я не совсем понимаю…

— Послушай парень, честно сказать я тебе не завидую. Ничего здесь не попишешь. Когда он придёт за тобой, представь себе, что это всё происходит не с тобой. Хотя кто знает, может тебе это и понравится…

Ворота со скрипом открылись и в темницу вошли трое конвоиров во главе с женщиной по прозвищу «Изверг». Когда они приблизились, герой смог разглядеть несколько буханок чёрного хлеба в руках у одного из работорговцев. Давид ожидал, что сейчас начнётся свалка за еду, как и в прошлый раз, но всё развернулось несколько иначе. Вместо того чтобы приблизится, рабы наоборот прибились спинами к стенам так что около костра остались сидеть только Давид, Мариам и бородач. Повисла гробовая тишина, которую нарушила женщина-изверг.

— Кто из вас выродков проголодался? Неужели никто? — С этими словами она взяла из рук напарника буханку и подняла её над головой. — Желающих нет? Ну же смелей есть среди вас настоящие мужчины.

Герой недоумевающе наблюдал за происходящим в то время как Бороду, казалось бы, ничего не интересовало, он всё также наблюдал за племенем костра изредка помешивая угли палкой.

От стены отделился один худосочный юноша, и Изверг коварно заулыбалась, вытаскивая из-за пазухи плетёную нагайку. Она занесла руку, но её кисть перехватил один из конвоиров.

— Господин Унтер-офицер запретил тебе портить товар до его продажи. — Заявил перехвативший её руку работорговец.

— Я прекрасно знаю об этом приказе. — Прошипела Изверг, выдёргивая кисть из его ладони. — Но ты прекрасно видишь, что этот раб добровольно идёт на трёпку ради лишнего пайка. Я лишь преподам ему урок. И впредь не вставай у меня на пути иначе рискуешь оказаться на его месте. Ты знаешь, к чьим советам Господин Унтер-офицер будет прислушиваться.

Даже в этой тускло освещённой яме герой смог различить как побледнело лицо незадачливого заступника, и выпустив руку тот отступил. Первый удар нагайкой пришёлся по лицу юноши-раба, рассёкши кожу под глазом жертвы. Кровь залила лицо несчастного, и он с криком повалился на землю. Изверг продолжила избивать его уже лежачего, пока жертва не перестала кричать и подавать признаки жизни. Вытерев капли крови с хлыста об безжизненное тело, она бросила ему на спину заработанную буханку и довольно заулыбалась.

Всё это время в темнице стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь криками жертвы и её злорадным полу смехом полу рычанием. Работорговцы кинули по сторонам остатки еды, и уже было думали уходить. Сознание вернулось к Мариам в совсем неподходящий момент. Когда она открыла глаза, Изверг уже закончила своё чёрное дело, и перед ней лежал безжизненный кусок окровавленного мяса, некогда бывший молодым юношей.