Кома - Сергей Владимирович Анисимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Уходим!
Николай подхватил с асфальта отлетевший в сторону нож одного из нападавших. Теперь, если что, он будет на равных хотя бы в этом. Парень схватил за ошейник своего рвущегося и злобно хрипящего пса, и оттащил его назад. Это был эрдельтерьер. Он очень по-человечески обернулся на хозяина, и помчался за ним, когда увидел, что тот убегает за Николаем, прихрамывающим вполоборота к шевелящимся, мычащим на земле пацанам.
Поворот вправо, и вглубь по скверу, – где стоял «детский городок» из цепочки построенных из тонких брёвнышек теремков. Всего-то метров двести или двести пятьдесят, – минуты с момента, когда всё началось. Детей в этот час здесь уже не было, но зато здесь были люди. Мимо пробежал весело помахивающий обрубленным хвостом то ли ризеншнауцер, то ли керри-блю-терьер, и вдруг зарычал, сдав назад и оглядываясь. Николай, согнувшийся, руками в колени, выкашлял из горла сгусток мокроты себе под ноги, потом поднялся и посмотрел в лицо спасшего его парня. Судя по лицу, тому было ещё меньше, чем напавшим на него, всего лет 16, – но зато здоровый, как лосёнок. Он был уже достаточно высокий для своего возраста, но всё ещё угловатый и худой, молодые глаза возбуждённо и настороженно смотрели из-под надвинутой шапки. В сквере был полумрак, но Николай разглядел, что парень одет почти так же, как он сам: в недорогую чёрную кожанку и чёрную же шапочку с какой-то светлой эмблемкой на боку.
– Перчатки оставил… – сказал он явную глупость, и тут же, повинуясь порыву, крепко обнял дёрнувшегося парня. Собака негромко, с какой-то юмористической интонацией взрыкнула, и мягко ткнулась в ногу.
– Спасибо. Вы меня выручили. Я думал, убьют.
Николай присел и обнял Эрделя таким же искренним жестом, с наслаждением проводя щекой и подбородком по жёстким кольцам шерсти, и глубоко вдыхая её резкий, мокрый запах.
– Чего они от тебя хотели?
Парень, несмотря на молодость, сразу перешёл на «ты», на что вполне имел теперь право.
– Сначала, наверное, денег. А потом уже просто посмотреть, что у меня внутри…
Его передёрнуло. Ушёл он в этот раз чудом. Чудо, что парень не струсил сунуться в настоящую ножевую драку, и чудо, что его зверюга смогла завалить хотя бы одного.
– Как тебя зовут? – спросил он парня.
– Дима.
– А меня Коля. Ну, а тебя как? – он снова присел к скалящейся собаке и с удовольствием потрепал её по лохматым ушам. – Надо же, никогда бы не подумал, что эрдельтерьер на такое способен: сшибить с ног и рвать, пока не оттащат!
– Это не Эрдель, – ответил парень, чуть повышая голос, будто принял сказанное за обиду. – Это Вельш. Он просто здоровый! А зовут его Эльф.
– Здо́рово!
Николай искренне восхитился героической собакой. Вельштерьеров, насколько он знал, в городе было немного, и как охранники они не подходили по весу и росту: но этот действительно был здоров и силён.
– Эльф, давай лапу. Спасибо тебе, мо-о-орда!
Умная зверюга, ухмыляясь, подала ему правую лапу, которую Николай честно пожал. Разгибаясь, он придержал рукой снова неприятно ноющий и чуть ли даже не подмокающий бок. Как бы ещё швы не разошлись.
– Слушай, Дима, может мы дальше пойдём? Мало ли, мы не так далеко отошли. Заявится милиция, будет искать, кто их так здорово побил…
Парень вместо ответа обвёл рукой вокруг себя – по скверу носились не менее двадцати разнокалиберных собак, их хозяева переговаривались группками. Кто-то покуривал, кто-то грел в руке пивную бутылку. Людей было много.
– Ну, как знаешь…
Николай, сжав зубы, поразмышлял, стоит ли давать парню свои координаты: в сложившихся непонятных обстоятельствах цеплять за своё имя лишнего человека всё же, наверное, не стоило. Впрочем, какого чёрта. Парень, в свои 16 или чуть больше лет не струсил, и спас ему, такому из себя спортивному и умелому, жизнь.
– Значит так, запоминай, – сказал он. – Моя фамилия Ляхин, я работаю терапевтом в клинике Первого Меда. Если придешь на нашу терапию – спроси у кого-нибудь из врачей или сестёр помоложе, и меня позовут, или покажут тебе, куда идти. Я вам здорово обязан, серьёзно. Знай, что я этого не забуду.
Они обменялись с парнем крепким рукопожатием, и Николай пошёл к выходу из тёмного сквера, напоследок снова погладив крутящегося под ногами Эльфа. Надо было, наверное постоять ещё, похвалить парня ещё десять раз, до дыр загладить его Вельша, но ему действительно надо было уходить: в сквере становилось всё более неуютно.
«Очень всё это было трогательно» – подумал он про себя, уже шагая. «Вот только какого чёрта меня пытаются зарезать второй день подряд?». Если учитывать ещё и безобидную, по его быстро поменявшимся стандартам, драку на отделении, то это была, наверное, самая бурная неделя из пережитых Николаем в Питере, дома, в знакомой и в целом мирной обстановке. Если так пойдёт дальше, то скоро в него начнут стрелять. А потом, если не получится и это, задействуют по крайней мере фронтовую, если не сразу стратегическую авиацию. Хотя раньше его, конечно, госпитализируют. Куда-нибудь, где всё спокойно, в окружение поющих птичек и ласковых санитаров.
Он всё же вышел на Каменноостровский, оглядываясь по сторонам и стараясь двигаться ровнее. К дому Алексея Степановича он выбирался позднее, чем ожидал, а домой ещё, между прочим, не звонил. Более того, Николай до сих пор не был уверен, где будет сегодня ночевать.
Подойдя к телефону, он вынул из кармана и содрал пластик с новой телефонной карточки, засунув её в щель очередного таксофона.
– Мама, привет, – произнёс он в трубку, когда там, наконец, ответили.
– Алло?
Чертыхнувшись, он нажал на кнопку с не то снежинкой, не то звёздочкой, которую приходилось в этих автоматах нажимать, чтобы соединили. Почему они не могли работать сразу, он не знал.
– Коля?
– Да, мама, это я. Не соединили сразу чего-то. Как ваши дела там?
– Нормально всё, чего уж. Как ты? Придешь сегодня?
– Да я не знаю пока, – честно ответил он по крайней
