Ловушка горше смерти - Светлана Климова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Шесть… шесть… — ворчливо начал безногий, — что у меня, склад тут, что ли?.. Вещи редкие, теперь нету таких. Бери все, или ну его к лешему.
— Кстати, — поинтересовался Марк, — откуда они у вас?
— А чего? — вскинулся безногий, выкатывая грудь под столом. — Приобрел по случаю, разве нельзя?
— Да ладно вам, — засмеялся Марк. — Я же паспорт показывал. Серьезно.
— А серьезно, мне их пацаны натаскали. Тут по соседству еще до войны мастерская была, так они подвал раскопали. Там этого добра было до черта.
Правда, побито много, попорчено. Ну, я и подклеил кое-что, подновил…
— Вот как… — сказал Марк, баюкая кружку. — Понятно. Мастерская, значит…
Если безногий Малофеев не врал, живописи там действительно быть не могло. То, что багет старый, неудивительно — что-то было взято, очевидно, на реставрацию, а затем брошено. Но теперь все это перестало иметь для него значение. Что там висит в углу? Откуда? Тоже из подвала?
— Хорошо. — Марк поднялся. — Я беру все. Вот деньги за десять.
— Так, — выдохнул инвалид. — Это дело. Счас. — Он вцепился в край стола и сбросил свое тумбообразное тело с табурета. Гнилые половицы дрогнули. Ухватив колодки, Малофеев напрягся и с неожиданной быстротой перешвырнул себя через комнату в противоположный угол, где виднелась сбитая из серых досок дверь чуланчика. Рванув ее, безногий скрылся из виду. Из темноты донесся его голос:
— Как же ты их попрешь? Тут большие две…
— Такси возьму! — крикнул Марк и обернулся, жадно шаря взглядом в углу.
Похоже, первое впечатление его не обмануло. Он сделал шаг и спросил в пространство:
— Я помогу?
— Сиди где сидишь, — был ответ, — уже. Из проема выдвинулся угол рамы.
Тускло блеснула позолота, покрытая толстой бурой пылью. Марк принял — и так все десять. Наконец показался сам хозяин. Выбравшись на свет, он долго сморкался и протирал глаза, а затем тонким голосом пропел:
— Такси-и… Богато живете, однако. Баре. А я вот на своем ходке с .сорок третьего катаюсь. Живой, однако.
— Ну зачем уж так, — сказал Марк, снова садясь. — При чем тут баре?
— А при том! — вдруг озлился безногий. — Жирно живете. Рамочки, шлямочки… Дерьма не хлебали. Мясорубки этой сучьей на ваш век не досталось.
Ну, ничего, всего вам еще будет… Зальетесь. — Лицо его вспухло и покрылось апоплексической синевой.
Марк вдруг с изумлением почувствовал, что совершенно не владеет ситуацией. Здесь не годился ни один из навыков, приобретенных им в привычной среде.
— Не надо, — сказал он примирительно. — Не надо нервничать. Я же вас ничем не обидел.
— Обидел? — Безногий вдруг грохнул кулаком по столу, так что затрещали доски. — Попробовал бы обидеть! Малофеева, бля, голыми руками не возьмешь! Нет, Малофеев еще годится…
Марк встал, намереваясь уходить, но незримая сила словно разворачивала его вокруг собственной оси, и тогда, совершенно неожиданно для себя, он проговорил:
— Картина у вас забавная, я вижу… Не продадите? Мне для подарка.
Худший момент выбрать было невозможно. Безногий умолк, будто подавившись, а затем, без всякого перехода, оглушительно захохотал, так что зазвенело треснутое стекло в окне. Отдышавшись наконец, он просипел:
— Картина, говоришь? Для подарка? И не помысли. Тут до тебя ее раз пять покупали. Не продаю и не продам, хоть озолоти. А знаешь почему? Потому что с меня писано! С меня, с Малофеева. Такая вот штука, молодой человек!
«Плохо дело, — подумал Марк, — совсем плохо. Калека, и к тому же не в себе. Черт его знает, как теперь себя вести».
— Не может быть, — сказал Марк терпеливо. — Ведь ей… ей лет, наверное… В общем, это довольно старая вещь.
— Еще как может! — весело взревел безногий. — Смотри сюда!
Марк не заставил себя упрашивать, и то, что ему открылось, было потрясающе. Перед ним находился блистательный образец парадной нидерландской живописи, созданный выдающимся мастером. Отчетливое, суховатое, волшебное отстраненное письмо, мерцающий красочный слой, великолепная сохраненность.
Он узнал и сюжет — испытание огнем, весьма распространенный в позднем средневековье. Бледная женщина с непреклонным взглядом, держащая в одной руке голову супруга, а в другой добела раскаленный брус металла, припадала к подножию трона императора, взирающего на нее с глубокой серьезностью. Вокруг толпились придворные, на заднем плане пылал костер, куда уже вели кого-то. Но самое странное — среди придворных, первым от зрителя, опираясь на тонкую витую трость, выточенную из зуба нарвала, в мягкой шапочке и опушенном мехом соболя бархатном камзоле, в остроносых башмаках и паголенках, плотно обтягивающих мускулистые, прекрасно вылепленные ноги, стоял инвалид Малофеев.
Сходство было настолько неотразимым, что Марк даже затряс головой.
— Ну что, убедился? — ядовито спросил безногий. — Видел?
Марк молчал, полуприкрыв веки.
* * *Впоследствии, вспоминая о калининградской эпопее, Марк саркастически посмеивался над собой. Прежде всего потому, что, оставив инвалида Малофеева в его берлоге и выйдя на улицу, понял, что не в состоянии удалиться от дома на Зенитной, 8, больше чем на два квартала. В голове у него царил полный хаос, и главным чувством был страх — что, если за время его отсутствия с картиной что-нибудь случится? Это не было исключено, а ведь ему для осуществления идеи, возникшей еще в доме безногого, потребуется время, два-три дня, зная наши порядки.
До темноты он кружил в этом малолюдном районе, то и дело сворачивая на Зенитную. Постепенно суета в мыслях улеглась, все выстроилось, и он вновь стал самим собой. С утра надлежало начать действовать, и от того, насколько он окажется тверд и настойчив, зависело остальное. Главное, что теперь Марк знал, с какой стороны можно взять Малофеева.
Назавтра около десяти он появился в райсобесе, где, выдав себя за племянника инвалида войны, прибывшего с Украины погостить, а заодно и привести в порядок дядюшкины дела, сумел получить точные паспортные данные Малофеева, а также обнаружил, что фамилия калеки в списках очередников на различные льготы не значится. Затем спустился в архив и уточнил еще два обстоятельства — здесь уже пришлось заплатить за информацию: сколько и кому персонально выделялось за последние два года автомобилей с ручным управлением, и нет ли среди этой категории людей, умерших в последнее время.
В этом и состоял его замысел. Марк отлично понимал, что новую машину приобрести не удастся ни при каких обстоятельствах, их просто не бывает в продаже. Единственный вариант — покупка с рук, у семьи покойного, такого же безногого, как его Малофеев, но более удачливого, пробивного или занимавшего должность повиднее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});