Глаза Фемиды - Аркадий Петрович Захаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он и до того любил смотреть как пролетают высоко в небе караваны гусей и журавлиные клинья, парят над водой орланы и планируют чайки. Особенно ему нравились изящные белоснежные чайки: и летуны прекрасные, и по воде плавают не хуже уток, и по земле ходят уверенно, а не «вперевалочку». Совсем как почтовый самолетик Ша-2, ласково называемая «шаврушкой». Двухместная летающая лодочка раз в неделю плюхалась с высоты голубых небес на неспокойный обской плес и, нагоняя винтом волну, выкатывалась на желтый песок. При желании, летчики могли приземляться и прямо на аэродроме, но предпочитали воду: жалели двигатель. Аэродром — большое песчаное поле между Сургутом и Черным мысом, кое-где огороженный от бродячих беспривязно коров жердяной изгородью, был способен принимать самолетики побольше — восьмиместные «Аннушки» — АН-2. Зеленый биплан напоминал Олегу солидного селезня — такой же уверенный и увесистый. Взлетая, Аннушка поднимала в воздух тучи мелкого песка, который долго носился в воздухе, слоем оседая на оконных стеклах Олегова дома, который стоял как раз напротив аэродрома. Вся служебная деятельность аэродромных работников проходила у Олега на глазах. С малых лет он вертелся возле самолетов, пытался прислуживать бортмеханикам и заправщикам, которые снисходительно позволяли ему мелкие услуги — смена растет.
А расти и взрослеть Олегу предстояло еще необозримо долго и Олег не соглашался ждать. Летать хотелось не потом и не по регламенту и расписанию, а сегодня, сейчас, и так же свободно, как это делают чайки. Для этого самолет должен быть личным — пришел к убеждению и мальчишка. — Как, например, моторная лодка — сел и поплыл в любую сторону. Небо, огромное и пустынное, как Обь в разливе, представлялось Олегу ничьим и свободным от всяких правил. Купить самолет нельзя, но построить можно. К такому выводу пришел Тучин, разглядев и изучив «шаврушку».
В авиамодельном кружке при школе можно было построить модель из бамбуковых реек и папиросной бумаги с резиномотором и даже с компрессионным моторчиком, который гудел как настоящий и подымал модель в небо минуты на две. Тучин сумел построить модель, которая продержалась в воздухе четыре, но на областные соревнования авиамоделистов отправили не его, а сына секретаря райкома с моделью безмоторного планера.
Тучин обиделся, поставил «фонарь» под глаз сыночку секретаря и из кружка ушел. К тому же ему хотелось большего. Мечтой о собственном настоящем самолетике Олег поделился с учителем труда Василием Козловым и неожиданно нашел понимание: оказывается тот и сам давно о таком думал, только искал сообщников — самолет дело трудоемкое, в одиночку трудноодолимое, особенно для семейного. Но в школьной мастерской, с помощью молодых энтузиастов — вполне осуществимое.
Однако постройка самолетов учебным планом не предусматривалась и могла быть пресечена администрацией в самом зародыше, поэтому идею спустили на землю, для любопытных провозгласив как изготовление аэросаней.
Аэросани — это хорошо, на них лисиц гонять можно. — решил директор школы и не стал мешать. Еще пожарники посочувствовали мальчишкам и за просто так пожертвовали кружку списанную мотопомпу, которая никогда не заводилась, поскольку поступила без инструкции и даже без насоса и рукавов, которые, как утверждают злопыхатели, были разнаряжены в соседний район. Вся эта операция в области прошла по отчетам, как оснащение переносными мотопомпами сразу двух добровольных пожарных дружин и осталась без внимания, поскольку пожаров никогда не случалось в тех местах, где к ним готовились. В других — сколько угодно. Но это уже стихия и дело случая. Мотопомпа там не поможет, особенно если ее запускать не уметь.
У Козлова мотопомпа завелась после того, как он ее разобрал и убедился, что поршни в ней поставлены задом-наперед. После переборки мотор заработал как зверь и все стремился сорваться со своего места. Самый подходящий оказался движок для самолета — легкий, оборотистый и с воздушным охлаждением. А вместо недостающего водяного насоса, оказалось очень удобно воздушный винт приспособить. Учитель его сам долго изготавливал, одну только полировку доверил Тучину.
После уроков Тучин выскабливал винт стеклышком, шлифовал наждачной бумагой и грубым шинельным сукном с мелом, пока клееный из древесины винт не засиял полировкой.
Переменная по составу, команда поддержки тем временем варила осетровый клей, пилила и стругала тонкие кедровые рейки, собирала по шаблонам шпангоуты. К концу учебного года почти все детали для сборки фюзеляжа и даже крылья оказались полностью готовы и ждали своего часа. А час этот все никак не наступал и все более отодвигался. Сначала директор школы вдруг уяснил, что долгожданные аэросани вдруг отрастили крылья и готовятся к никем не санкционированному взлету, что может повлечь крушение как самолета, так и благополучия директора. А потому, во избежание неприятностей, авиаконструкторский кружок был упразднен, а его имущество выдворено за пределы школы, большей частью в сарай трудовика Козлова и кое-что в пустующую с незапамятных времен конюшню у дома Тучиных.
Из-за нерегулярных сборов и летних хозяйственных забот, в роде покоса и рыбалки, другие члены кружка постепенно утратили интерес и сами собой пропали. Остались двое: Козлов и Тучин.
- Уезжаю я, — сказал однажды Козлов ученику. — Переводят в другую школу, от греха подальше. Крылья подрезают. Так что забирай все летное имущество в свою завозню — может сам авиетку доделаешь…
- Доделаю, — пообещал Тучин — немного осталось. — Ждите в гости — прилечу.
- Прилетай, — согласился Козлов и махнул рукой на прощанье.
Остался Олег один-на-один со своей мечтой и недостроенной авиеткой. Но от затеи не отказался и продолжал собирать и клеить нервюры и лонжероны по чертежам из журнала «Моделист-конструктор». На оклейку плоскостей и фюзеляжа превосходно подошла прочнейшая, как перкаль, пергаментная бумага, пожертвованная некогда кружку авиаконструкторов рыбокомбинатом.
Долго рассказывать каких трудов и скольких лишений стоило Олегу его увлечение. Как по книгам и чертежам изучал самолеты, как летал во сне и работал за верстаком по ночам. Остановимся на том моменте, когда к концу февраля засияло не по-зимнему солнце, упрочился наст и подул с юга тугой устойчивый ветер, способный и планер поднять, и стога разметывать.
Пора взлетать — решился Олег. Самолетик давно стоял на лыжах готовый и, на ветру, подрагивал красными звездочками на крыльях.
В конце
