Железная леди - Кэрол Дуглас

Птица проковыляла по латунным прутьям клетки, приветствуя мое появление, особенно когда получила в качестве оливковой ветви крутобокую мускатную виноградину.

– Ты замечательно справилась, – заметила Ирен, делая глоток из кофейной чашки, с которой она не расставалась по утрам с момента подъема до полудня после таких поздних приемов. – Что сказал тебе капитан Морган? Я видела, как он показывал тебе смышленую маленькую обезьянку.

– Жуткая тварь! – Я не смогла сдержать дрожь, вспомнив, как существо устроилось на руках у того человека, будто дитя демонов. – Слова капитана Моргана не имеют смысла, хотя он настаивал, чтобы я в точности передала тебе сообщение. Думаю, сегодня утром стоит забыть обо всем.

Годфри с Ирен обменялись взглядами.

– Лучше расскажи нам, – сказал адвокат.

– Но капитан Морган такой странный тип! Зачем мне служить ему в качестве посыльного? И почему его так интересует Ирен?

– Вот именно, моя дорогая Нелл. – Глаза примадонны блестели, почти как черный кофе, наполнявший ее чашку. – Ты снова с научной точностью выделяешь самое главное. И ты абсолютно права, что считаешь меня совершенно незначительной персоной. Однако мне все-таки хотелось бы услышать сообщение капитана.

– Хватит болтать! – прокаркал Казанова, высовывая возмущенную голову за новым виноградом: отвлекшись на обсуждение, я перестала его кормить.

Птица получила свой виноград, а Ирен получила ответ.

– Капитан Морган был очень груб, – заявила я. – Он напомнил, что его по-прежнему интересует змея, которую ты убила. И настаивал, что тебе лучше отдать шкуру ему.

– Он именно так и сказал?

Я вздохнула:

– Если хочешь, я могу сходить наверх и свериться с дневником…

– Хочу, – ответила она. – Ничто не сравнится с точностью слов, которые сразу же попадают на бумагу.

Я покинула Казанову, который продолжал выкрикивать: «Казанова хочет печеньку», – обращаясь к моей удаляющейся фигуре, и затопала вверх по ступенькам, направляясь в свою спальню.

Когда я вернулась, Ирен все еще отдыхала в обитом тканью кресле, возложив ноги на оттоманку, но только теперь ее маленький эмалевый мундштук украсила сигарета, наполнив комнату змейками дыма.

– Ну и?

Я вытянулась перед супругами, как прилежная школьница, и зачитала свои записи:

– Ужасный вечер закончился тем, что обезьяну вытащили из рояля. Страшный убийца медведей сказал: «Ваша мадам Нортон политик. Из красивых женщин получаются очень опасные политики. Передайте ей, что мой интерес к змее остается прежним. Скажите, что ей следует уступить кобру мне».

Я захлопнула дневник, сжала губы и в ожидании уставилась на друзей.

Ирен посмотрела на Годфри, который в свою очередь посмотрел на меня.

– Он именно так и сказал: его интерес к кобре остается прежним? – спросила меня подруга.

Я кивнула:

– Яснее ясного.

После этого Ирен расхохоталась, и от ее бурного веселья мои крепко сжатые губы задергались.

– Ох, Нелл, многое в этом деле еще нужно прояснить, но как же замечательно, что ты умудрилась принять столь замысловатое послание за чистую монету!

– Капитан Морган говорил не буквально?

– Капитан Морган предупреждал меня. Его «кобра» – твой «Кобра».

– У меня нет никаких змей!

– Он говорил о человеке, а не о любительнице кусать людей. Квентин Стенхоуп. Помнишь? У него была шпионская кличка Кобра в Афганистане.

Я снова взглянула на страницы дневника, и аккуратные буквы, выведенные синими чернилами, приобрели неожиданно зловещий смысл.

– Значит, Кобра, в котором по-прежнему заинтересован капитан Морган, это… Квентин. И он хочет, чтобы ты уступила Квентина ему!

– Как будто у меня есть мистер Стенхоуп, чтобы отдать его капитану, – иронично заметила Ирен.

Я прижала открытый дневник к груди:

– Неужели ты готова его предать?

– Нет, но мне интересно, что попытался бы сделать капитан Морган, если бы знал местопребывание мистера Стенхоупа. Не волнуйся, Нелл, в крайнем случае я использовала бы твоего друга как приманку.

– Бедный Квентин! Неудивительно, что он сбежал из нашего коттеджа, опасаясь ловушки.

– Думаю, его побег скорее связан с капитаном Морганом – вероятно, владельцем духового ружья, как ты полагаешь, Годфри? – и в значительной мере с тобой.

– Со мной? Но моя роль в этом деле совершенно ничтожна.

– В настоящий момент ты являешься посредником между охотником и добычей.

– А какова твоя роль в этой игре в кошки-мышки?

– Ах! – Ирен вдохнула дым своей сигареты, будто он помогал ей думать, а потом сообщила нечто страшное: – Лучше назови это игрой кобры и мангуста – или тигра. Я убеждена, что капитан Морган – именно тот человек, которого мистер Стенхоуп знал в Афганистане под именем Тигр.

Даже Годфри выпрямился, услышав это:

– Тигр? Ты уверена, Ирен?

– Я-то уверена, но нет фактов. Мне снова придется попросить тебя покопаться в официальных бумагах.

– В Париже нет записей о войне англичан и афганцев! – победоносно объявила я.

Ирен посмотрела на меня, будто я пришла на прослушивание для роли сумасшедшей:

– Конечно нет. Они в Лондоне.

– Ты посылаешь Годфри в Лондон?!

– Нет. Я еду с Годфри в Лондон.

Ее супруг мягко рассмеялся, без сомнения, впервые услышав о столь смелом плане. К сожалению, Годфри в значительной степени был сговорчивее меня.

– Но, Ирен, тебе нельзя в Лондон! – воскликнула я.

– Возможно, от этого зависит жизнь мистера Стенхоупа, – напомнила она мне.

– Уверена, он привык сам заботиться о ней.

– Нужно изучить дело на месте, если мы хотим добраться до самых глубин.

– Я вовсе не уверена, что хочу добраться до самых глубин – или до самых высот – всей этой истории. И уж конечно, тебе ни в коем случае нельзя ехать в Лондон!

– Почему?

– Ирен, неужели нужно все время напоминать тебе очевидные вещи? Тебя считают погибшей в крушении поезда. Ты по собственному желанию инкогнито поселилась под Парижем. Тебя хорошо знают в Лондоне. Если ты туда поедешь, то неизбежно выдашь себя. Ты рискуешь привлечь внимание агентов короля Богемии, который, возможно, до сих пор не забыл о тебе. И ты почти наверняка привлечешь внимание мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит.

– Он знает, что я жива.

– Но он предупредил тебя в Монте-Карло, чтобы ты избегали тех дел, которые касаются его. Я знаю, что ты задумала, не отпирайся! Ты сразу же кинешься искать доктора Уотсона, который связан с мистером Холмсом. И тут-то ты и попадешь прямиком в пасть змеи. И разрушишь свою анонимность.

– Боже мой, – спокойно произнесла Ирен, – ты выстроила целую теорию. Действительно, будет неразумно уехать с континента. Тут ты права, Нелл, – добавила она более покладисто. – Я бы сразу же нашла доктора Уотсона, чтобы узнать, не он ли спас мистера Стенхоупа, хотя совпадение… ну, скажем, маловероятно. – Она вздохнула и замолчала.

Я закрыла дневник и посмотрела на Годфри, который наблюдал за понуро склоненной головой супруги с беспокойством или, по крайней мере, с удивлением. Наконец Ирен резко выпрямилась, и впервые за все утро ее манера поведения стала оживленной.

– Ну конечно! Вот решение! Нелл, твоя непогрешимая логика еще раз указала мне путь. Ты должна поехать в Лондон с Годфри, а я останусь в безопасности в Париже, где меня не найдут. Как я могла упустить из виду такой очевидный выход?

– Я? И Годфри? Но…

– Тебе не угрожает опасность быть узнанной, и Годфри тоже. Никто из вас не был столь широко известен в Лондоне, как я. Или вы вели двойную жизнь?.. Нет. Конечно, вы оба умеете держаться скромно, не в пример мне. А раз Нелл беспокоилась бы во время моей поездки в Лондон…

– Я бы и беспокоилась.

– Я останусь здесь, дома в Нёйи, и буду сама беспокоиться о тебе! – Ирен откинулась на спинку стула со счастливым выражением ребенка, которому удалось избежать отхода ко сну, убедив гувернантку начать новую игру.

– Почему вообще кто-то должен ехать в Лондон? – пробормотала я.

– Потому что, дорогая Нелл, капитан Морган очень опасный человек. К тому же он идет по следу не только бедного мистера Стенхоупа, но и человека, которого мистер Стенхоуп надеется защитить. А теперь капитан Морган убежден, что мы вовлечены в интригу. Надо поглубже покопаться в деле если не ради чужих, то ради наших собственных шкур. Разве я не права?

– Мне не нравится твое выражение.

– Какое выражение?

– Про шкуры, – пояснила я. – Я достаточно насмотрелась на шкуры медведей, и мне совсем не хочется сталкиваться со змеиными шкурами в любой форме, пусть даже метафорической, как в реплике капитана Моргана.

Годфри рассмеялся:

– Деваться некуда, дорогая Нелл. Ирен попросила, чтобы коронер парижской полиции осмотрел… э-э… погибшую кобру, а также ее жертву. Он обещал заехать завтра, и полагаю, он так и сделает.