Выживший: Первое поселение - Андрей Дмитриевич Степанов

— Надо как-то сдвинуть, — сказал я.

— Надо, — задумчиво повторил Окит. — Но как?

— Лошади! — осенило меня. — попробуем ими. Надо лишь придумать, как мы их зацепим, чтобы вытащить полотно.

— А не надо думать, — подхватил мою идею Окит. — Хорошо соображаешь, — добавил он, уже распрягая лошадей. — Мы возьмем ремень, проденем его вот сюда, — он наугад ткнул пальцем в сторону полотна. — Там должно быть отверстие, в которое крепились направляющие.

Я очистил полотно до конца и правда нашел то, что нам было нужно. Кожаный ремень можно было подтянуть только с одной стороны, поэтому Окит провел Мечту, который его слушался лучше, чем меня, поближе, а затем тщательно закрепил ремни.

И потянул за собой. Копыта уперлись в землю, а полотно сразу же подалось вперед. Но на несколько мгновений замерло — дав мне возможность вовремя отойти в сторону. Я успел как раз вовремя, потому что стальная полоса со звоном освободилась и, задев пару каменных стен, упала на выходе.

Все это произвело столько шума, что впору было бы обеспокоиться и нам — как бы не пришел кто. Но, кроме стальной полосы предстояло еще найти и другие компоненты, однако их не было — как раз по причине того, что их не завалило камнями. Вероятно, все же здесь побывали мародеры, которые нашли металл слишком привлекательным, чтобы тот оставался ржаветь. Что-то мне это напомнило, и я поймал себя на мысли, что сейчас стою, глядя на пустые помещения, и криво улыбаюсь.

— А разве нельзя попробовать сделать это же самим? — спросил я. — Нашли бы другие направляющие и рычаги.

— Их придется подгонять потом, — скрипнул зубами Окит. — А еще мы с тобой не нашли инструменты.

— Давай вернемся к дороге, — предложил я. — Привяжем получше лошадей. А сами посмотрим, что есть там.

Мое предложение было принято без колебаний, и мы вдвоем отправились на пыльную дорогу. В свете дня я понял, почему лесопилка была заброшена — докуда хватало глаз, не росло ни одного мало-мальски пригодного для валки дерева. Даже с учетом того, что рядом проживало очень мало народу, в конечном итоге природа так и не могла до конца восстановиться после многочисленных сражений.

Я уже знал ответы на некоторые вопросы — и потому не стал донимать Окита его видением ситуации. Просто шел молча вдоль дороги. В посеревшей от пыли траве было нелегко увидеть седельные сумки. Как мне пояснил мой новый спутник, кожу не красили.

Я смотрел во все глаза, но порой они начинали слипаться — бессонная ночь сказывалась. Окит же неплохо держался на ногах, хотя по мере того, как мы приближались к Полянам, его настроение постепенно становилось все хуже и хуже.

У меня были сомнения, но я до самого конца собирался поддерживать Окита в его стремлении найти дорогостоящий инструмент, несмотря ни на что. И парень продолжал неспешно идти по правой стороне пыльной дороги в Поляны, иногда даже раздвигая траву.

Через пару километров я сдался. Вспомнил, как крепились сумки, где они висели и понял, что они наиболее вероятно свалились прямо на дороге. На виду у первого встречного — и такая добыча. А ведь прошло уже два дня. Наверняка кто-то нас опередил. Но сказать о своих мыслях Окиту я не решался.

Впрочем, парень и сам дошел до этого.

— Пожалуй, надо заканчивать, — произнес он нехотя. — Не найдем. Скорее всего, сумки уже забрали.

Я предложил обратно двинуться немного иным образом — спустившись немного в сторону. Если вдруг они отлетели на метр от дороги, то, скорее всего, попали именно в ближайшую траву. И так мы сможем найти инструмент — опять же, если никто не забрал его раньше.

— Патруль! — Окит заметил людей первым и буквально нырнул в траву.

Я последовал его примеру — мне не хотелось попасться на глаза самым ненавистным людям на свете. Я ни разу их не видел, но ненавидел всеми фибрами души, потому что мог попасться к ним, от них — в городскую армию, а потом — прощайте все.

В траве я постарался отползти в сторону хотя бы чуть-чуть, но трава у меня над головой шелестела так громко, что я предпочел остаться на месте. Более того, штаны у меня почти сливались с покрытыми пылью травинками. Я решил, что шансов попасться будет больше, если постоянно двигаться. И замер.

Патруль медленно шел в нашу сторону. Двое. В кожаных доспехах, с гербами на груди. Но если рассмотреть я ничего не мог, то вот услышать — запросто.

— Опять никого не нашли, — со вздохом выдал один из патрульных.

— Сейчас уже сложно кого-то найти. Раньше хотя бы костры ночью жгли…

И я понял, что наше укрытие в заброшенной лесопилке стало для нас спасением — иначе бы поймали сразу же.

— Да, а сейчас кому жечь? Давно уже все примерли, кто мог оружие в руках держать. Будь неладна эта война!

— А тебе-то чего беспокоиться? Ты рекрутов ищешь, а не сам им становишься.

— Так я счетоводом был, сидел в банке помощником. А теперь смотри, хожу по пыли, жарюсь под солнцем. Куда это годится, а? — сетовал один.

— Смотри на это с другой стороны — тебе хотя бы не грозит попасть на фронт.

— Оптимист чертов…

Патруль прошел мимо нас. Первым из травы вынырнул Окит, прошел чуть вперед, затем, убедившись, что те двое скрылись из виду, вернулся ко мне.

— Фух, — выдал он. — Чуть не попались! Идем быстрее.

Он помог мне подняться, и мы едва ли не бегом, забыв о том, что нам надо искать инструменты, бросились бежать обратно, к лесопилке.

— Не знаю, что мы будем делать без инструмента, — произнес Окит. — Мы так ничего и не нашли. А я не хочу возвращаться к отцу без инструмента, потому что тогда он поймет, что был прав!

— Был прав в чем? — уточнил я.

— В том, что я никудышный ученик! А я не такой! Я найду. Должен найти!

— Ты никому ничего не должен, брось, — заговорил я. Говорил первое, что пришло в голову, но реакция последовала незамедлительно:

— Ты думаешь, что эта пила решит вопросы? Нет, и не думай! Нам нужен наш инструмент!

— Ладно, ладно! Я думаю, что патруль уже прошел далеко вперед. Давай еще разок пройдемся вдоль дороги. И, быть может, нам удастся найти сумки с инструментом.

— Ты же не видел этих сумок в руках у патруля? — с надеждой в голосе спросил Окит.

— Я не смотрел в их сторону, боялся, что заметят. Или меня, или то, как шевелится трава, — объяснился я.

Парень понимающе кивнул, и мы вернулись на дорогу. Запасов воды у меня имелось достаточно, а перед тем, как выйти на очередные поиски, телегу мы спрятали получше и запрягли Мечту обратно. Пила уже лежала в телеге.

— Я точно помню, что это было где-то неподалеку, — начал Окит, скрывая волнение разговором ни о чем. — Не дальше. И не ближе. Отец был прав, это где-то здесь, — он вдруг вышел из травы. — Была ночь, нас напугал вой и крики, лошадь встала на дыбы. Сумки свалились — вероятно, порвался ремень, — тут он зажмурился. — Точно помню, она стояла в тот момент вот так… — и Окит указал на свою часть дороги и потом повернулся к ней спиной, копируя позу лошади отца в тот момент. — Давай сюда, вдвоем лучше поиски пойдут.

Я перешел на его сторону, и мы пошли на расстоянии метра друг от друга, внимательно глядя под ноги. Так наши шансы были в два раза выше — если Окит помнил, как именно свалились сумки. Или же равны нулю, если зад лошади смотрел в другую строну.

— Ох уж эти патрульные страху нагнали, — заговорил я, когда обнаружил, что мы уже довольно долго идем молча. Бесплодные поиски мне тоже действовали на нервы.

— И не говори, — коротко ответил Окит и снова умолк. Я продолжил:

— Но ты слышал, они — такие же люди. Простые, как мы с тобой.

— Слышал, — еще короче ответил Окит.

Я понял, что сейчас он не намерен поддерживать разговор. И просто пошел рядом. То, что мы считали «поблизости», нашлось почти в полукилометре к северу. В местах, где лесопилку было видно лишь отдаленно, зато старая мельница в отдалении от дороги и окруженная старыми заросшими полями, виднелась довольно четко.

— Нашел! — едва не закричал Окит. — Вот они! — он наклонился и с видом победителя вскинул над головой массивные кожаные сумки. Довольно тяжелые, судя по их виду.

— И быстрее назад, к лесопилке! — воскликнул я.

Мы выскочили на дорогу и бросились бежать. Трусцой,