Отблески Версаля - Наталия Николаевна Сотникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какого рода отношения сложились между супругами можно судить по тому, что Эберхард-Людвиг называл свою супругу не иначе, как «наказание, ниспосланное Господом». После рождения наследника, кронпринца Фридриха-Людвига, он пустился в бурные любовные похождения и совершенно забросил жену. Эта неуклюжая непривлекательная женщина, строившая свою жизнь в соответствии с христианскими заветами, к тому же часто хворала и терзала мужа бесконечными проповедями. Гофмаршал фон Штаффхорст, друг герцога, князь Фридрих-Вильгельм Гогенцоллерн-Гешинген и еще несколько человек придворных постепенно объединились в одну из нескольких партий при дворе, враждовавших между собой за обретение постоянной и нерушимой благосклонности своего повелителя. Они задались целью сделать существование своего монарха более приятным и подыскать ему постоянную любовницу, которая окончательно отвлекла бы его от государственных дел, была бы марионеткой в их руках, а членам партии не мешала бы проводить свою политику, связанную в основном с набиванием собственных карманов не совсем законным образом.
Среди участников этой интриги оказался и камер-юнкер Фридрих-Вильгельм фон Гревениц (1679–1754), предложивший на роль искусительницы свою юную сестру Кристину-Вильгельмину. Оба принадлежали к старинному мелкопоместному дворянскому роду из области Альтмарк на севере округа Магдебург, известному с 1290 года. Представители этой семьи занимали видное положение при дворе герцогов Мекленбургских, в частности, отец будущей фаворитки, Ганс-Фридрих фон Гревениц (1637–1697), занимал посты гофмаршала, председателя палаты и верховного главнокомандующего. Мать, Доротея-Маргарет, завоевала честь быть доверенным лицом вдовствующей герцогини Мекленбургской.
Отпрыски семьи фон Гревениц
Кристина-Вильгельмина (1685–1744) родилась в родовом поместье семьи в деревне Шильде, расположенной около 150 км от Берлина, и потому была прусской подданной, что сыграло немаловажную роль в ее жизни. В этой деревне до сих пор стоит основанная примерно в 1250 году и построенная из булыжников церковь, в которой сохранились регистрационная книга с записью о крещении новорожденной девочки и фамильный склеп рода Гревениц. Любопытно, что поместье находилось во владении семьи аж до 1945 года, когда его владельцы предпочли уехать из советской зоны оккупации Германии. Выросла же Вильгельмина в Гюстрове, главном городе герцогства Мекленбургского.
Но привилегированное положение семьи коренным образом изменилось после смерти отца в 1697 году, поскольку все имущество, согласно наследственному праву, отошло к детям от его первого брака. Вдова с несколькими детьми-подростками осталась практически без средств. По-видимому, кое-какие связи помогли Доротее-Маргарет отправить часть из них в другие земли учиться самостоятельно зарабатывать горький сиротский хлеб. Сына Фридриха-Вильгельма удалось пристроить на службу к вюртембергскому двору, но, поскольку он не принадлежал к кругу местного дворянства, перед ним не открывалось никакой перспективы для хорошей карьеры в будущем. Амбиции же у него были огромные, так что он был готов на что угодно, лишь бы пустить глубокие корни при дворе. Юноша предложил членам комплота ввести ко двору свою младшую сестру Кристину-Вильгельмину, пригожую и веселую девушку. Заговорщикам идея показалась заманчивой, и соответствующее письмо с приглашением было отправлено в родовое гнездо семьи Гревениц. Однако судьбе было угодно, чтобы девушка заболела оспой, и поэтому ее прибытие задержалось почти на год.
Прибытие Вильгельмины в Штутгарт
Подобно тому, как в Римской империи после смерти царицы Клеопатры были сокрушены все ее скульптурные изваяния, и мы даже приблизительно не можем представить себе, как выглядела эта прославленная красавица, сходная судьба постигла портреты героини нашего повествования. После изгнания графини фон Гревениц из Вюртемберга ненависть людей к ней была настолько сильна, что все писанные с нее холсты были преданы уничтожению. Сохранилась лишь небольшая миниатюра в музее Людвигсбурга, датированная 1721 годом, на которой она изображена с головным убором из мелких драгоценных камней под названием «сберния», изобретенным и введенным в моду лично ею. По слухам, это украшение пользовалось успехом даже в Версале.
Историк Даниэль Шульц после долгих поисков натолкнулся также на предположительное изображение этой женщины в чешском замке Яромерицы-над-Ракитной. Исследователь основывает свою атрибуцию на том, что, во-первых, оно является парным к портрету ее фиктивного мужа, графа фон Вюрбена-унд-Фройденталь, семье которого принадлежал замок. Во-вторых, грудь мужчины украшает вюртембергский орден Св. Губерта[15], которым более никого из силезско-богемско-моравской семьи графа не награждали. В центре почетного знака расположен золотой крест с финифтью рубинового цвета, золотыми орлами и охотничьим рогом. Видна даже часть девиза ордена. В-третьих, внешний вид изображенных персон вполне подтверждает существовавшую между ними разницу в возрасте почти в сорок лет.
По отзывам современников, Кристина-Вильгельмина была высокой женщиной с красивой пышной грудью, а несколько оспинок на лице столь мало портили ее внешность, что скорее оригинальным образом лишь подчеркивали ее достоинства, придавая фаворитке некоторую пикантность. Ее секретарь Генрих-Август Криппендорф[16] считал, что внешность графини не представляла собой ничего выдающегося, мол, таких женщин в Германии насчитывались тысячи, на самом деле красивого в ней были только грудь и руки. Зато она была наделена веселым нравом, острым умом и прекрасно пела.
Невзирая на свое дворянское происхождение, подобно большинству немецких семей, вследствие недостатка средств многочисленные отпрыски Гревениц были воспитаны в строгости и скудости. Когда Кристина-Вильгельмина предстала перед гофмейстером фон Штаффхорстом, он сразу же отметил старомодное, явно перешитое полотняное платье и чрезвычайно поношенную суконную накидку с чужого плеча. Скрипучий корсет, наверняка перешедший к ней от кого-то из старших членов семейства, с трудом справлялся с ее пышными формами, прикрывавший волосы чепчик с пожелтевшими кружевами определенно послужил не одному поколению женщин. Не совсем белоснежная кожа рук, которые девушка пыталась по возможности спрятать в складках широченной юбки, свидетельствовали о том, что они были неплохо знакомы с домашней работой. Иногда выглядывавшие, вопреки ее усилиям, из-под подола башмаки более пристало носить мещанке, нежели барышне из благородного рода. Можно было без малейших сомнений биться об заклад, что и чулки были грубые и бесформенные, к тому же еще и штопаные. Даже камушек, слабо поблескивающий в скромном колечке, скорее всего, был даже не агатом, а венецианским стеклышком.
— Что ж, не избалована, будет меньше тянуть с его светлости, — мысленно сделал вывод гофмейстер. На его взгляд девица в самом деле была недурна собой, а несколько оспинок на
