Можай - Алексей Корепанов

Выпили еще кофейку, и отряд, собрав все свое оружие, пошагал вниз, на равнину, а Крикун, надев обруч, забрался в командирский танк. Едва не выронил глаза на пол, увидев внутреннюю обстановку и еще двух чужаков в серых одеяниях, но на удивление быстро пришел в себя. И когда танк тронулся, с любопытством уставился на экран и стал показывать, куда ехать. Шерлок с Уиром довольно переглянулись: жизнь, кажется, начала чуть-чуть налаживаться…

— Они там что, траву красят зеленой краской, что ли? — пробурчал Дарат. Танкист полулежал в своем кресле, вытянув ноги и сцепив руки на животе, и смотрел на экран. — Больше часа уже ни слуху ни духу…

— Наверное, моют, прибирают, — предположил Тумберг. — Надо полагать, не каждый день к ним такие гости наведываются. Да и пока этот Крикун все вождю распишет…

— Или столы накрывают, — добавил Обер. — Дарат, много у вас еще тушенки осталось?

— На всех вряд ли хватит, — ответил танкист. — Но десяток-другой банок для их штаба выделю. И септа не забыть бы принять, чтобы не травануться их угощением.

— Надо бы что-то вождю подарить, — вступил в разговор Илис.

— Берцы свои запасные ему подари, — покосился на него Дарат. — Если ему впору придутся.

— А что, и подарю. Интендант вряд ли здесь появится. Хотя… запасных-то мне тут уже взять будет негде… Так что для себя лучше приберегу.

— Нож ему хороший кухонный с корабля надо привезти, — сказал Обер. — А то и два.

— О! — встрепенулся Дарат. — Молоток у нас есть. Отдадим.

Оба «трицера» стояли неподалеку друг от друга на вершине холма, скрываясь за деревьями, которые были здесь повыше и постройней, и с такой же густой листвой, как и их собратья на склоне. Тумберг подкорректировал задание Крикуну, ушедшему в поселок. Парень, поставив в известность местную администрацию, должен был просто сообщить по транслятору, что все готово, и тогда пришельцы спустятся вниз, в долину. Все-таки Шерлок посчитал, что будет как-то неправильно, если вождь сам направится к ним. Как-то унизительно это для вождя, причем для великого вождя, ведь именно он здесь хозяин. И в гости никого не звал. А от хороших отношений с местным владыкой могло зависеть очень многое в жизни робинзонов…

Командир второго «трицера», Сафир, передал по рации предложение Хорригора выйти из танков, но Шерлок это предложение отверг. Мало ли что взбредет в голову этому вождю — вдруг прикажет снять пришельцев стрелами? Ведь наверняка за «трицерами» уже наблюдают. Посчитает, что чужаки представляют угрозу его главенству, и попытается сразу с ними разделаться. Метнул, как говорится, гадюка, и нету Кука… Хотя это вряд ли. Оох, конечно же, ему расписал, что могут здесь устроить стреляющие повозки пришельцев, и если у вождя с мозгами все в порядке, он не будет отдавать столь самоубийственного приказа. И все-таки рисковать не стоило.

Сказав категорическое «нет», Тумберг вдруг понял, что ему нравится быть начальником, от слова которого зависит все. Вот так он решил — и извольте подчиняться. Шерлок даже и не предполагал, что есть у него такая черта. Да, при расследованиях он руководил другими полицейскими, давал задания, но это было не то — он все равно оставался в подчинении у Вентора Манжули. А теперь действовал сам.

К удивлению, даже на таком расстоянии от базовой станции лайнера связь с «Пузатиком» работала, словно где-то в небесах висел ретранслятор. Благодаря этому, Тумберг по комму поставил капитана Макнери в известность о том, что экспедиция обнаружила аборигенов. А капитан сообщил об обстановке на Берегу Надежды. Обстановка, по его словам, была отнюдь не рабочая, и о трудовом энтузиазме говорить не приходилось. Народ, в основном, похмелялся, лез купаться, разбредался по окрестностям, и уговоры и прочие методы постсержанта Дунго Коваржека пока не помогали. Но капитан не терял надежды на то, что все пойдет на лад. Во всяком случае, его люди, в отличие от большинства пассажиров, уже работали.

Отсюда, с высоты, поселок был практически незаметен. Внизу зеленел лес, окруженный холмами. Он простирался, пожалуй, километра на три вдаль, и километра на два с половиной в стороны. Сколько аборигенов скрывалось под кронами деревьев, угадать было нельзя. На чье-то возможное присутствие намекал разве что дым, который тянулся к небу в пяти-шести местах — то ли костры там жгли, то ли так обнаруживало себя плавильное производство, а может, и то, и другое. А вот склоны холмов кое-где просматривались — террасированные, с теми самыми огородами, о которых говорили охотники, но там за весь этот час с лишним не появилось ни одной живой души. Рядом с «трицерами» тянулась вниз по склону хорошо утоптанная тропа — танки выехали на нее еще на той стороне холма, и именно по ней и убежал вниз Оох, скрывшись под деревьями. И еще в дальнем конце долины высовывалась из ветвей широченная двускатная крыша какого-то строения. Вряд ли это было здание поселковой администрации, скорее уж — склад.

Илис громко и протяжно зевнул, подняв руки и всем телом потянувшись в кресле, и тут транслятор на голове у Шерлока наконец-то дал о себе знать:

— Спускайтесь вниз, небесные роомохи! Великий Орх Куун, мудрый Тух Пуух, возвышенные жрецы Иуух Руух и почтенные старейшины готовы встретить вас!

— Понял тебя, Крикун, — с облегчением сказал Тумберг. — Сейчас придем, а повозки наверху оставим. Они будут нас охранять.

В поселок, по решению Шерлока, отправились вшестером — Илис и Билла остались в «трицерах». Командиры экипажей взяли с собой личное оружие — пистолеты «Камаров», Тумберг не расставался со своим «ПП». Кроме того, Сафир решил подарить вождю бинокль дневного и ночного видения — штуку очень полезную для обнаружения ырхов и прочих нежелательных визитеров. А Дарат нес молоток. Ну и два ящика тушенки прихватили — гулять так гулять!

Все шестеро, с Тумбергом во главе, спустились по тропе, уходящей под деревья. Она была почти прямой, и вдали, в двух сотнях метров, виднелась группа аборигенов. Пришельцы направились туда, бросая взгляды по сторонам. Направо и налево от тропы отходили ответвления, и за стволами деревьев просматривались приземистые строения. И не какие-то лачуги, а настоящие бревенчатые дома с покатыми, тоже бревенчатыми крышами. Вместо дверей на входных проемах висели шкуры, а окна представляли собой не просто дырки в стенах — они были затянуты какой-то пленкой, и в голове у Тумберга всплыло определение: «бычий пузырь». То бишь высушенные желудки бокров. Невысокая трава под деревьями была скорее не зеленой, а салатовой, и вряд ли ее только что покрасили. А вот мусора в ней не наблюдалось — то ли действительно тут подметали, то ли просто не сорили. И пахло в селении свежей листвой, а не отбросами, чего немного опасался следователь, способный с первого нюха определить сотни разных духов и дезодорантов. Возле домов лежали на земле короткие бревна. Возможно, они заменяли тут скамейки. Кое-где стояли небольшие тележки, а это значило, что какой-то местный умник уже придумал колесо. И еще сразу было видно, что селение обитаемо. Хотя обитатели его старались, чтобы их не заметили. Они выглядывали из-за углов строений — и мужчины, и женщины, и дети, — во все глаза рассматривая чужаков. Значит, весть о «небесных роомохах» уже разнеслась по селению, хотя вряд ли у аборигенов были коммы. Тумберг намеревался приветливо помахать им рукой, но сразу же передумал: возможно, такой жест имел тут какое-то другое значение.

Понять, кто есть кто в группе встречающих, было несложно. Впереди остальных стоял коренастый абориген с окладистой бородой, явно еще не доживший до пенсионного возраста. Одет он был не в накидку, как охотники, а в длинное распахнутое одеяние типа шубы — пятнистое, черно-бело-коричневое, украшенное переплетенными хвостами бокров. Скорее всего, это была одежда для торжественных случаев — не парился же он в ней постоянно в летнее время. А из-под шубы выглядывали кончики обуви, похожей на меховые тапки. Кроме шубы, на аборигене была светлая тканая рубашка, тоже длинная, навыпуск, и светлые же широкие штаны. И без бейджа было понятно, что это великий вождь Орх Куун. Чуть позади него застыл тоже невысокий, выглядящий старше вождя, мужчина с длинными волосами, разделенными не пробором, как у Обера, а плешью. С ним также все было понятно: местный мудрый колдун Тух Пуух. Почти безбородый, между прочим. Видно, периодически обрезал волосы ножом. В отличие от вождя, на нем было что-то типа жилетки и кожаные штаны до колен. За ним кучкой стояли седобородые почтенные старейшины в длинных желтоватых накидках с просторными рукавами. Кое у кого из этих старцев были посохи, украшенные всякими линиями, точками, волнами и прочим — кажется, это называлось «геометрическим орнаментом». А напротив них, по другую сторону тропинки, переговаривались, глядя на приближающихся чужаков, четверо мужчин средних лет — один постарше, трое помоложе — с очень короткими волосами, совсем небольшими усиками и клинообразными бородками. Были они голыми до пояса, и тела их буквально пестрели множеством узоров, непохожих на те, что красовались на посохах старейшин. И не резьба это была, и не рисунки, а тату. Вероятно, с каким-то сакральным смыслом. Ниже пояса эти четверо носили что-то типа юбок до середины бедер, а на ногах — кожаную обувь с множеством ремешков, оплетающих голени. Лица их были строгими, в темных глазах ничего не читалось. Руководствуясь словами Крикуна, Тумберг заключил, что это возвышенные жрецы Иуух Руух. Крикун тоже был тут, он стоял в сторонке, под деревом, с обручем на голове.