Небеса рассудили иначе - Татьяна Полякова

– Сестрица? – спросил, взглянув на часы.

– Нет, Берсеньев, – ответила я и прочитала СМС вслух: – «Задание выполнил. Агент завербован». Он помогает мне с расследованием, – пояснила я.

– Похоже, вы крепко подружились, – усмехнулся Стас.

– Да, похоже…

– Мне есть смысл беспокоиться?

– Нет, конечно нет. Он не воспринимает меня всерьез.

– А ты его?

Я подумала, что будет трудно объяснить мое отношение к Берсеньеву, не вдаваясь в его биографию, точнее, в ту ее часть, что была мне известна.

– Он мне не раз помогал, – ответила я, чувствуя, как неубедительно это звучит.

– Он не воспринимает тебя всерьез, но охотно помогает, – Стас вновь усмехнулся, и в голосе появились те интонации, от которых мне всегда становилось не по себе. – Помнится, я тоже не воспринимал тебя всерьез. И чем это кончилось?

– Он любит женщину, которая замужем за другим. – Я тут же пожалела о сказанном. На Стаса мои слова вряд ли произведут впечатление, зато теперь я чувствовала себя предателем.

– Вот как? Не похож он на страдальца. Ладно, разберемся. Глупо сейчас тратить на это время.

Утром Стас, собираясь на работу, сказал:

– Сможем встретиться днем на пару часов?

– Наверное, – кивнула я, гадая, что он задумал.

– Надо будет купить тебе кое-что из вещей.

– Я могу взять из дома…

– Глазастая сестрица наверняка обратит на это внимание. К тому же это отличный повод увидеться, не дожидаясь вечера. Я скучаю, – сказал он совсем другим тоном, и я, смеясь, признала, что идея отличная.

Он отвез меня на работу, высадив за два квартала. В офисе я оказалась вовремя, но от гнева сестрицы это не спасло. Как всегда, забыв закрыть дверь в свой кабинет, она пыталась разговаривать сразу по двум телефонам и кивком велела мне зайти. Отбросила мобильный и сурово на меня уставилась.

– Это Софья. Уже провели вскрытие. Для нашего клиента все очень скверно. Девицу застрелили из «ТТ». Примерно в то время, когда Туров высадил ее на дороге. И доказать, что сделал это кто-то другой, будет нелегко. Кстати, у меня все больше сомнений в его невиновности. А у тебя?

Я попыталась сосредоточиться на мыслительном процессе.

– Сомнения есть, а вот мотива нет.

– Личная неприязнь не подходит? – скривилась Агатка. – Они поссорились, он вышел из себя и ее застрелил. А ты пытаешься выжать из этого исторический детектив.

– Откуда у Турова оружие?

– Не смеши меня. У такого типа, как он, подходящие связи найдутся.

– А следаки о них до сих пор не знают?

– И кто у нас сейчас зануда?

– Я только пытаюсь выяснить правду. Как папа учил.

– Не спекулируй светлым именем. Кстати, нам с тобой платят за другое.

– Тогда надо было о трупе помалкивать.

– Поучи сестру… – буркнула Агатка и принялась сверлить меня взглядом. – Димка звонил. Утверждает, что дома ты не ночуешь.

– Я от него прячусь.

– И от меня тоже? Я вечером заезжала.

– Мы с Сергеем Львовичем разрабатывали план операции.

– Ты теперь у него ночуешь?

– Ночь мы провели без сна, но врозь. Он плел любовные сети, в которые угодила почтальонша, а я стояла на шухере, готовая вмешаться, если вдруг перетрудится.

– Не щади мои чувства, сестрица, вашу нежную дружбу я переживу. И Димка, думаю, тоже. Может, пошлет вас подальше, но вы ведь не очень огорчитесь.

– К сожалению, мы с Берсеньевым не созданы друг для друга, – со всей серьезностью заявила я. – Скрывать мне нечего, так что зря стараешься. В обед мне надо будет отлучиться, а сейчас, если не возражаешь, пойду работать.

И я отправилась за свой стол. Готовила документы к суду, назначенному на следующую неделю, то и дело поглядывая на часы и подгоняя время. Однако ближе к обеду события начали развиваться совсем по другому сценарию. В половине первого позвонил Берсеньев.

– Я возле вашей конторы. Выйди, есть новости.

Судя по голосу, новости должны впечатлять, в нем слышалось едва ли не ликование. Выпорхнув на улицу, я припустилась к припаркованной неподалеку машине.

– Привет, – сказал Сергей Львович и весело мне подмигнул.

– Не тяни, – взмолилась я. – Твоя почтальонша раздобыла письмо?

– Мы еще не перешли к этой фазе, – ответил он укоризненно. – На первом свидании обращаться с просьбой – дурной тон. Речь о нашей прекрасной Венере. Я тебе говорил, кто нас познакомил? Есть у нас общий приятель, известный в городе антиквар по фамилии Хохлов. Я как-то заглянул в его магазин, мы очень мило поболтали, он развел меня на пол-лимона, всучив картину, которая мне на фиг была не нужна, но в результате проникся ко мне большой симпатией. К тому же он играет в шахматы. Неплохо. Два раза смог у меня выиграть.

– Здорово. А мне от этого что за радость?

– Не перебивай старших. Во время очередной партии в магазине появилась Венера. Они с Хохловым давние друзья, он меня ей и представил. Так мы обрели друг друга. А когда в расследовании возникло похищенное золотишко, я подумал: зачем Венера приходила к Хохлову? Наносить дружеский визит куда естественней дома. Хотя мы с ним предпочитали играть в шахматы в магазине. Но ведь наша дружба только зарождалась, а их длилась много лет. Вчера я заехал к Хохлову, и мы очень плодотворно побеседовали.

– Ты хочешь сказать… – начала я, а Берсеньев с усмешкой кивнул.

– Под большим секретом он рассказал, что два года назад Венера принесла брошь работы Фаберже, но без клейма. Я показал фотографию, и он уверенно заявил: брошь та самая. Мало того, золотишко она распродает в течение уже десяти лет. Наследство, как объяснила Хохлову. В деньгах Венера нуждалась постоянно, и впервые появилась у него с кольцом, детально описанным в протоколе. Поставила условие, что он не станет его выставлять в магазин. Найти покупателя ему предстояло за очень приличные комиссионные. Это и послужило началом их дружбы.

– А как она объяснила свое условие? – нахмурилась я.

– Очень просто. В городе она человек известный и не хочет, чтобы о ее трудностях узнали.

– Но ведь покупатель мог в свою очередь продать украшения…

– Было и второе условие: покупатель должен быть из другого города. Уверен, за эти десять лет она потихоньку распродала почти все, что якобы похитили в ее квартире.

– А Хохлов, что же, об ограблении не знал?

– Он приехал сюда пятнадцать лет назад из Казахстана. Думаю, она поэтому его и выбрала. Сомневаюсь, что слухи до него совсем не доходили, но приличные комиссионные сделали свое дело. Как известно, наибольшим спросом из всей печатной продукции до сих пор пользуются деньги. Хохлов взял с меня слово обо всем молчать, но было заметно, что сам страдает от любопытства. Кстати, у него я застал Смолина-младшего, он, оказывается, коллекционирует старые рождественские открытки.

– Что-то у меня в голове полная каша, – пожаловалась я. – Каким образом Венера смогла вернуть драгоценности? Черт… труп на чадовской даче. Заподозрив Акрадия в ограблении, она приехала к нему, они поссорились, в результате появился труп, а она забрала похищенное? И все эти годы молчала, боясь оказаться в тюрьме за убийство?

– Интересная версия, – кивнул Берсеньев.

– Постой, а убийство жены и сына Чадова? Мы же решили, убийца искал то самое золото.

– Это ты решила, я помалкивал.

– Прекрати, – разозлилась я. – Но не могла же Венера, разгадав хитрый замысел Чадова, через несколько лет явиться на дачу и убить обоих?

– По моему скромному мнению, цацки все время были у Венеры. Десять лет назад, нуждаясь в деньгах, она решилась их продать, уверенная, что о той истории успели забыть. Однако осторожность все же соблюдала.

– В таком случае зачем ей понадобилось придумывать эту историю с ограблением? – растерялась я.

– Об этом лучше спросить у самой Венеры. Дадим ей понять, что нам кое-что известно. Не подводя при этом антиквара, я же все-таки слово дал. В общем, ты рта не открываешь, беседовать с ней буду я.

– Сейчас поедем?

– Конечно. Надеюсь застать нашу богиню дома.

Я кивнула, и Берсеньев завел машину. Тут я вспомнила о недавних планах и позвонила Стасу.

– Встретиться в обед вряд ли получится, – сообщила слегка заискивающе. – Загрузили работой…

– Ничего страшного. Встретимся вечером и все купим.

Тут весьма некстати вмешался Берсеньев.

– К Венере я могу и один съездить…

– Кто там рядом с тобой? – тут же задал вопрос Стас. – Сергей Львович?

– Да. Он…

– Большой ему привет.

Стас отключился, а я сказала:

– Чего ты сунулся?

– Твоя личная жизнь для меня куда важнее нашего расследования. Расследований еще много будет, а Стас один.

– Это глупо, но он, кажется, ревнует, – вздохнула я.

– Скажи ему, что я на днях женюсь на почтальонше.