Небеса рассудили иначе - Татьяна Полякова

Я поднялась и без особой охоты отправилась в кухню, надела пальто, оглядываясь и пытаясь представить: с чем вернусь сюда? Что принесу: надежду или отчаянье? «Больной должен знать диагноз», – подумала с насмешкой и направилась к входной двери. По крайней мере, я смогу утешаться тем, что сделала все, что могла.

Выйдя из подъезда, я заспешила в сторону проспекта. О машине вспомнила, только минут через пятнадцать. Но возвращаться было глупо, а ходьба помогала сосредоточиться, в общем, я подошла к дому Стаса, когда уже стемнело. В окнах его квартиры свет не горел. Вместе с обидой я почувствовала что-то подозрительно похожее на облегчение, наверное, так приговоренный встречает отсрочку приговора. Еще один день перед затянувшимся концом, последний поклон всему, что имеешь… однако я решила, что уйти сейчас будет трусостью. Вдруг Стас все-таки дома? Он может быть в ванной или коротает вечер в темноте. Я вот частенько сижу без света, особенно когда нет желания привечать гостей.

Я направилась в подъезд. Консьерж взглянул на меня с недоумением, должно быть, с моей физиономией что-то не так. У меня любовная горячка, дядя. Слышал о такой болезни? Я извинилась и спросила, дома ли Стас, а он ответил, что Станислав Игоревич уехал с утра и пока не появлялся. Был так любезен, что осведомился, не надо ли что передать.

– Спасибо, я зайду позднее.

Я выходила из подъезда, когда увидела машину Стаса, он как раз сворачивал к воротам. Свет фонаря осветил салон, я без труда разглядела рядом с ним женщину. Наверное, этого следовало ожидать. С чего я взяла, что он живет один? Я топталась на месте, толком не зная, как поступить: вернуться в подъезд, выждать, когда он проедет на парковку, и уйти. Или, как ни в чем не бывало, идти дальше, в надежде, что он меня не заметит. Ворота открылись, но машина вдруг остановилась. Стас вышел и, придерживая дверь, спросил, обращаясь ко мне:

– Что ты здесь делаешь?

А я ответила с дурацкой улыбкой:

– Ничего, просто шла мимо.

Многообещающее начало разговора, первая фраза – первая ложь. Мой ответ вызвал у него кривую ухмылку. Взгляд уперся в меня, и я съежилась, словно упала в бассейн с ледяной водой. Он покачал головой, точно досадуя, и собрался сесть в машину, а я перешла на другую сторону улицы, торопясь увеличить расстояние между нами. Мне хотелось бежать со всех ног, я едва сдерживалась, ожидая, когда за ним закроются ворота, и мы не будем видеть друг друга, и я смогу бежать или, наоборот, упасть и не двигаться. Но он так и не сел в машину и вдруг позвал меня:

– Как дела, Принцеска?

И от этого прозвища, которое он дал мне когда-то, от печали, что была в его голосе, стало так больно, что я подумала: «Вот сейчас и умру». Безвольно опустила руки и ответила:

– Паршиво. А у тебя?

– Хуже не бывает.

Он вновь криво усмехнулся, сел в машину и через мгновение скрылся за воротами, а я стиснула рот шарфом, чтобы своим криком не напугать редких прохожих. Я шла и шла, не разбирая дороги, пока не услышала настойчивый сигнал сзади, повернулась, ожидая увидеть кого угодно: Берсеньева, Димку, Агату или просто случайного водителя, который и сигналит-то вовсе не мне. Машина Стаса прижималась к тротуару, он открыл окно и сказал:

– Садись.

Я подошла и села, уже зная, что делать этого не надо, не надо продлевать муку. Лучше бежать от него, и придумать себе очередную сказку, и ждать его, снова ждать. Мы опять ехали молча, и когда впереди показался мой дом, я зачем-то спросила:

– А где твоя девушка?

– Обязательно сейчас говорить о ней? – нахмурился Стас. – Ну да, девушка. И что?

– Ты за меня не бойся, – подбирая слова, сказала я. – Я справлюсь. Всегда справлялась.

– Я в спасатели не гожусь. Самому бы как-нибудь…

Он резко затормозил, а потом обнял меня и прижал к себе. Так мы и сидели вцепившись друг в друга, боясь пошевелиться, я не выдержала, и заплакала, и испугалась, что все испорчу.

– Чего ревешь, Принцеска? – улыбнулся он, отстраняясь.

– Ты со мной прощаешься? – спросила я.

– В сотый раз, наверное, – кивнул он. – А что толку? – отвернулся к окну, долго вглядывался в темноту. – У тебя ничего не получится, – сказал тихо.

– Я жить без тебя не могу, – едва слышно прошептала я.

– Со мной тоже не можешь. Будешь себя поедом есть за то, что я заставил тебя сделать когда-то. Вот такая хрень, Принцеска. Кому-то на том свете жариться, а мне приходится уже здесь. И не пожалуешься: заслужил.

Я вновь прижалась к нему, зажмурившись, чтобы не видеть его потерянного лица. Непривычного. Он погладил мои волосы, а я подумала, как было бы здорово вот так сидеть в машине все оставшееся нам время… Глупость.

– Если и в этот раз все полетит к чертям… – заговорил Стас, и теперь в его голосе не было сомнения. – У каждого есть запас прочности. Мой давно на ладан дышит. Если и в этот раз все полетит к чертям… Мне просто не выдержать, понимаешь? Пару дней назад сон приснился. Я кладу твою голову на свое плечо и стреляю себе в висок… Проснулся счастливым, потому что во сне все кончилось.

– Это тоже выход, – пожала я плечами.

– Дура ты, Принцеска, – усмехнулся он.

– Пусть все так и кончится. Обещай только, что я умру первой. Ты же знаешь: с тобой я ничего не боюсь.

– Знаю, – кивнул он. – Классный я парень, свою жизнь испоганил и твою заодно. Мог бы дать тебе шанс и сюда не возвращаться.

– Это самое страшное, что могло бы произойти. Куда хуже твоих снов…

– Идем, – позвал он, а я бестолково спросила:

– Куда?

– К тебе. Не в машине же сидеть. В моей квартире девица пасется. Надеюсь, ей хватит ума свалить.

– Вы…

– Мы едва знакомы, – перебил Стас, взял меня за руку, и мы пошли к подъезду. – А если бы и не едва, какое это имеет значение?

– Никакого, – кивнула я.

– Ключ под ковриком? – спросил Стас, когда мы подошли к квартире.

– Нет. Разлюбила гостей.

Я долго рылась в сумке в поисках ключа, Стас взял ее из моих рук, нашел ключ и открыл дверь. Я включила свет в прихожей, а он прошел в комнату, оставив дверь открытой, сел на диван, сцепил руки на коленях и оглядывался, точно был здесь впервые.

– Ничего не изменилось, – сказал со смешком.

– Мы изменились, – пожала я плечами.

– Правда?

Он взял меня за руку и притянул к себе. Мы сидели обнявшись, а потом легли на диван, не раздеваясь, все еще в пальто. Стас лежал сзади, обхватив меня руками, впечатался коленями в мои ноги и прижал к себе. Я бы подумала, что он плачет, если бы была способна поверить в такое. Но все равно боялась повернуться. Мы лежали в темноте, не решаясь пошевелиться, и на душе было так тихо, так спокойно, точно я получила отпущение всех грехов.

Проснулась я от настойчивого звонка, приоткрыла глаза, еще не понимая, что происходит. Я лежала на диване, прикрытая пледом. Вчерашние события в ту первую минуту показались сном, я резко повернула голову и, никого не обнаружив за спиной, жалко всхлипнула, успев убедить себя – точно сон, и тут услышала:

– Доброе утро.

И только тогда увидела Стаса. Он сидел в кресле, в паре метров от меня, в брюках и рубашке, пиджак небрежно брошен на спинку кресла. Лицо его казалось помятым, глаза покраснели, точно он не спал всю ночь. Может, и правда не спал.

– Димка приходил, – сказал он, в голосе мне чудилась насмешка. – Я не стал открывать.

– Который час?

– Девять.

– Чего это его принесло в такую рань… Почему ты думаешь, что это Димка?

– Видел в окно, как он подъехал.

Я села и потерла лицо руками, чувствуя, что Стас наблюдает за мной. Я очень боялась сделать что-то не так, я боялась вообще что-нибудь сделать.

– Хочешь кофе? – спросила виновато.

– Хочу, – кивнул он.

– Надо бы душ принять, а еще позвонить Агатке, на работу я уже опоздала…

– Принцеска, – позвал он. – Что-то не так?

– Я боюсь, – честно сказала я.

– Чего?

– Боюсь, что все испорчу.

– Нет, – покачал он головой. – Обойдемся без прежних ошибок. Тебе и так будет нелегко. Родители, Агатка, даже твои друзья, мое присутствие для них как кость в горле.

– Я справлюсь.

– Конечно, – улыбнулся он. – А я наберусь терпения, и все разрешится само собой. Родители привыкнут, Агатка тоже. Привыкнут?

– А куда им деться? Мама мечтает о внуках.

– Вот об этом она может не беспокоиться: сделаем ее многодетной бабушкой… Пей кофе, отправляйся в душ, а потом на работу.

– Я сегодня закосить хотела. Разве у меня нет повода?

– Но сестрице ты ведь о нем рассказать не захочешь? Значит, придется трудиться за двоих, чтоб опоздание простила.

Я выпила кофе, сидя напротив Стаса, испытывая странную неловкость, и чтобы избавиться от нее, отправилась в душ. Дверь оставила незапертой, чтобы Стас не подумал, что я прячусь. Откуда вообще такая мысль? Я ждала, что он войдет, но, покинув ванную, застала его уже в пиджаке и обуви, он, как мог, старался привести в порядок свое и мое пальто.