Ненастоящая семья - Мария Манич

Прогибаясь в спине, покрываюсь с головы до ног мурашками. Это так остро. Безрассудно и кружит голову ещё сильнее.

— У меня духи с нотками роз. Может, поэтому?

— Сомневаюсь.

Двери лифта бесшумно открываются, и Рома подталкивает меня вперёд. Сотрясая несильным выпадом своих бёдер весь мой внутренний мир.

— Мне нужно родителей предупредить, что я останусь у тебя. Можно?

— Нужно.

— У меня телефон в заднем кармане джинсов, а там ты.

— Не вижу никаких проблем, — шепчет похабный змей-искуситель Дроздов.

— Даже так? — глупо хихикаю, заводя назад руки.

Пока едем вверх, я пытаюсь напечатать внятное сообщение папе, то и дело прикрывая от удовольствия глаза. Рома опять меня целует.

Мы вваливаемся в его квартиру, не разбирая дороги. Рома с ноги захлопывает за нами дверь и, не включая свет, подталкивает внутрь. Больно ударяюсь об угол какойто мебели, что-то со звоном падает на пол.

— Ауч.

— Прости, — бросает Дроздов, продолжая нападки на мой рот словно голодный зверь.

Я в восторге от этого напора и уже готова реализовать все фантазии о своём фиктивном муже, которые успели посетить меня, как он внезапно отстраняется, разрывая поцелуй. Разочарованно стону.

— Ты чего? — произношу на выдохе, облизывая губы. — Презервативы?

Рома словно нехотя убирает с моей талии руки и делает шаг назад. Я дезориентирована, всклокочена и возбуждена.

Между ног пожар, и мне срочно нужен огнетушитель. У Дроздова он точно есть. Опускаю глаза примерно туда, где должен быть его пах.

— Я передумал, — тихо говорит Рома и щёлкает выключателем. Приходится зажмуриться, чтобы не ослепнуть.

— Что ты? — произношу, не веря своим ушам.

Кажется, у меня слуховые галлюцинации. Я даже обидеться не успеваю. Таращусь на него в шоке, сложив у лица ладони домиком.

Губы покалывает, подбородок саднит от постоянного трения с щетиной Дроздова. Рома выглядит не менее помятым. Я успела вытащить его рубашку из-за пояса, расстегнуть несколько пуговиц и знатно покопаться в его волосах.

Дроздов из стороны в сторону качает головой и отступает на шаг. Я, наоборот, двигаюсь вперёд.

— Сегодня ничего не будет, Лена.

— Это ещё почему? — искренне недоумеваю я. — Включил свет и понял, что я не так уж и хороша? Непохожа на твою бывшую — супермодель? Ноги коротковаты?

— При чём тут она? — морщится Рома, поправляя свои брюки.

— Ты же хочешь, — стреляю глазами вниз. — Я тоже. В чём проблема? Или что? Это месть? Возбудим и не дадим? У меня, между прочим, секса не было почти четыре года!

На конце фразы почти кричу, тыча указательным пальцем в грудные мышцы Ромы. Он ловко перехватывает мои руки и аккуратно встряхивает. Наклоняется для поцелуя, от которого я мастерски уворачиваюсь.

Всё! Закончились поцелуйчики!

— Я тоже тебя хочу. Твою мать, Лена… — Дроздов запускает пятерню в свои волосы, взлохмачивая их ещё больше, и смотрит на меня, опустив подбородок. — Мне стоило огромных усилий оторваться от тебя.

— Не стоило их и прилагать! — фыркаю капризно.

— Наш первый раз не должен быть вот такой. Впопыхах и по пьяни. Зачем? Чтобы ты утром по-тихому сбежала, пока я буду спать? А потом делала вид, что ничего не было?

— Я бы так не сделала.

— Уверена?

Не уверена. Потому что уже сейчас, при ярком свете, секс с Дроздовым мне не кажется такой уж хорошей идей. Голова кружится, в горле першит, но я всё равно чувствую себя обманутой.

Складываю руки на груди и отворачиваюсь.

— Я хочу пить.

Надеюсь, он пойдет на кухню, а я сбегу. Прямо как в его недавнем сценарии.

— Обиделась? — спрашивает участливо, вновь приближаясь.

— Естественно нет! На что тут обижаться?

— Вот и отлично.

— Вызови мне такси, — произношу обречённо, видя, что никуда Рома не собирается и словно специально перегородил путь к двери.

— Не-а. Не дождешься, Канарейкина.

— Зачем я тебе, Рома? В крестики-нолики играть будем? У меня упало всякое желание.

— Хватит ворчать. Я тебя никуда не отпущу, я тебя всё так же очень хочу. И знаю, чем мы сейчас займёмся.

Дроздов обнимает меня за плечи и разворачивает в сторону единственной тёмной комнаты. Когда включает свет, вижу, что он задвинул диван в дальний угол, а одну стену преобразовал в домашнюю фотостудию. Большую часть комнаты занимает аппаратура студийного света и несколько фотофонов. На журнальном столике лежит огромный открытый рюкзак, а рядом фотоаппарат и несколько объективов.

— Ты сказала, что нефотогенична, я хочу доказать обратное, — касаясь губами моего уха, шепчет Рома.

Стряхнув с себя его руки, прохожу в глубь комнаты. Рассматриваю аппаратуру, провожу по чёрной поверхности пальчиком. Ни пылинки.

— Ладно, — произношу, круто развернувшись.

— Так легко? — выгибает бровь Дроздов.

Какой же он шикарный. Высокий — под два метра, широкая спина, стальной пресс — я его пощупать успела, каменная задница. На лицо так вообще предел моих мечтаний, с искусанными мной же губами. Идеальный самец, решивший опрокинуть меня во благо. Иногда повышенная правильность бывает жирным минусом.

— Только у меня есть условие. — Завожу руки за спину и одним движением расстёгиваю несложный замочек, вытаскиваю через лямки топа лифчик и бросаю опешившему Дроздову. — Это будет эротическая фотосессия. Давно о такой мечтала.

Глава 16

Дроздов опускает глаза и с интересом рассматривает простой чёрный лифчик, оказавшийся в его руках.

Чертовски спокойно и внимательно. Он там натальную карту читать собрался, или что? У него перед глазами моя грудь, отделённая от него тонкой тканью в рубчик вместо сантиметрового слоя полорона. И он всё ещё возбужден. В отличие от него, я таращиться не переставала.

— Ты серьёзно? — говорит Рома и наконец смотрит прямо на меня.

Кружит глазами по моему лицу, старательно избегает смотреть ниже подбородка — истинный джентльмен. Совсем не улыбается, как недавно. Зато у меня настроение