Лара Крофт - расхитительница гробниц - Андрей Чернецов

Так началось сближение Андреа Скакки с орденом иллюминатов. Его новый наставник оказался одним из членов Внутреннего круга «светоносцев». Под его руководством молодой граф прошел посвящение, всей душой приняв Устав ордена. И сейчас, через много лет, он помнил эти слова наизусть:

«…Первая тайна в деле управления людьми — овладение общественным мнением, причем нужно настолько долго сеять раздоры, сомнения и насаждать противоречащие друг другу воззрения, пока люди не потеряются окончательно и не утратят ориентировку в замешательстве, и не решат, что лучше в политических кругах вообще не иметь собственного мнения.

Вторая тайна состоит в том, чтобы во главу угла ставить слабости людей, все дурные привычки, все достойное сожаления и все ошибки — до тех пор, пока люди не перестанут понимать друг друга.

Нужно прежде всего бороться с силой отдельной личности, поскольку нет ничего опаснее ее. Если она обладает творческой духовной энергией, она в состоянии достичь большего, нежели миллионы людей.

Посредством зависти, ненависти, раздоров и войны, через лишения, голод и распространение заразы все народы должны быть доведены до того, что они не будут видеть никакого выхода, кроме того как полностью отдаться в подчинение иллюминатам…»

Как хорошо и четко сказано! Никакой лишней словесной шелухи, как у братьев масонов и этих, прости Дева Святая, коммунистов!

…Однажды, лет через пять после их знакомства, Скакки спросил у своего наставника, к тому времени занявшего кресло Гроссмейстера:

— А что было бы, если б я тогда не согласился вступить в общество?

Его Высочество Мощь и Сила улыбнулся, развел руками:

— Ничего особенно. В Венеции, как вы знаете, много глубоких каналов…

За прошедшие двадцать четыре года, последние три из которых Скакки сам уже был «Мощью и Силой», граф ни разу не пожалел о принятом им когда-то решении. Иллюминаты, действительно, были силой, размахнувшейся на пять континентов, к пяти концам Великой Пентаграммы.

За два столетия была проделана огромная работа. Не хватало лишь самого малого — толчка, который сдвинет расклад мировых сил в пользу Ордена.

И вот теперь Судьба дает иллюминатам шанс, которым нельзя не воспользоваться. Такое бывает раз в пять тысяч лет, раз в пять тысяч!

Его Высочество не сомневался в успехе. Ни на йоту! Книги великий арийских учителей, бережно хранящиеся в стальном сейфе сверхнадежного «Банко ди Рома» не могут лгать!

Но время не ждет. Уже совсем мало осталось до начала Полного солнечного затмения в Великом параде планет. Нужно действовать, нужно успеть!

Гроссмейстер взял в руки мобильный телефон…

— Йе-ехал на ярмарку ухарь купец,Ухарь купец — удалой молодец!

Генерал-лейтенанту Петру Гвоздеву было хорошо. При желании да с толковыми подчиненными можно устроить маленький праздник для души и среди этих распроклятых сопок.

— Дверь кулачищем вышиб буян,Вышел на улицу весел и пьян!

Глаза б эти сопки не видели! Все нормальные люди в его чинах и возрасте уже давно сидят в Москве, где-нибудь в Генеральном штабе или Министерстве, в крайнем случае — округами ворочают. Один он кормит проклятых камчатских комаров!

…Тяжелый кулак врезал по полированной лавке.

Обидно, да только сам виноват! Это ж надо такого дурака свалять, чтобы осенью девяносто третьего поставить не на ту лошадку? Лапоть, да и только. Кому поверил? Что нашел в этом Вице-президенте? Ну, боевой товарищ, ну, воевали вместе в Афгане. Так и что? Мало ль их, таких соратничков? Вон, парочка из них, совсем желторотых, так и вовсе президентами кавказских республик стала. Или пойти к ним в замы или министры обороны? Звали ведь, звали! Такие солдаты, как Петр Гвоздев, всем нужны. Штучный товар! Потому и остался на своей должности после тех событий. На должности остался, а вот дальше…

— Как же ты смел, растудыть твою мать,Дочку мою обнимать-целовать?

Генерал вновь хотел врезать по в ни в чем не повинной лавке, но сдержался. Должность, как ни крути, неплоха. Не хрен моржовый, а Особо Важный Стратегический Объект, куда там американам с их зелеными человечками и ангарами 18! Тут этакая хренотень, что никто уже сто лет разобраться не может. Сам товарищ Сталин зубы сломал, пытаясь приспособить ЭТО к нуждам Отечества. Он-то зубы, а тысячи других — совсем не зубы… Ну, а эти дерьмократы так ничего и не поняли, держат здесь неполный полк охраны, хоть и под командованием генерал-лейтенанта.

«Одно название осталось — «начальник Объекта». А толку-то? — вздохнул Гвоздев. — Трындюки! Все распродали, к ядреной матери. Р-родину пр-родали, говнюки позорные! Эх!..»

— Молвил купец, тряханув серебром:«Ну и не надо, другую найдем!»

— Поддать парку, Петр Игнатьич? — услужливо предложил вестовой, капитан Громов.

— Давай, брат! — кивнул генерал. — Тошнехонько, мочи нет!

Капитан плеснул из ушата на раскаленные камни. Душистый квасной пар наполнил баньку, разом улучшив генеральское настроение. Ох, и хороша, куда там новомодным саунам до нашего русского парку! Пусть в саунах дерьмократы парятся. Совсем оторвались от национальных кореньев (чтоб им все коренья-то поотрывали!). Забыли, наймиты заморские, кто их выучил и выкормил — на свою голову!..

— А веничком, веничком? — не отставал капитан.

— Секи, секи, парень, — согласился Гвоздев. — Да не шибко свирепствуй, не живо залетишь у меня на точку-5!

— Как можно! — ужаснулся тот. — Вы же меня не первый год знаете!..

При всем своем характере, генерал не любил холуев. Холуйков же — в особенности.

— Потому и доверяю тебе свою жопу! А то кто вас сейчас разберет, одни гомики кругом…

Капитан незаметно покраснел и отвернулся…

После четвертого захода, обмотавшись простыней, генерал засел в предбаннике «за самоваром». Опустошив бутылочку «Балтики Љ6», он удовлетворенно крякнул. Любил Петр Игнатьевич продукцию далеких питерских пивоваров. Умеют же делать и в России, если не ленятся и не воруют!..

…Эх, еще бы этих дерьмократов к ногтю!

— Прими, Семен Петрович, — уважил он труды праведные капитана, протянув и тому запотевшую бутылку «Балтики». — Прими для души! Ведь есть у тебя душа все же, хоть и такая, я тебе скажу…

Громов не стал отнекиваться — как и обращать внимание на генеральские слова. Знал, паршивец, что в такие минуты из шефа можно веревки вить!

…Да только какие веревки? Прав Петр Игнатьевич, гиблое здесь место. Ни продвижения, ни наград. В отпуска попроситься что ли?