Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

Корис посмотрел на него.

— Это не быстрый набег.

Симон остался сидеть, зная, что Корис не любит, когда на него смотрят сверху.

— Разве я похож на любителя легких побед?!

— Тогда возьмите самострел. Как мечник вы не опаснее конюха из Карстена.

Симон не рассердился на это замечание. Он знал, что оно справедливо. В стрельбе из самострела он мог помериться силами с лучшими бойцами. Борьба без оружия, в которой он применял приемы дзю-до, создала ему известность, дошедшую до всех крепостей Эсткарпа. Но в искусстве владения мечом он был не лучше неуклюжего новобранца-юноши, только-только начавшего соскребать пушок со своих щек. А булава, которую с легкостью швырял Корис, казалась ему невероятно тяжелой.

— Пусть будет самострел, — готовностью согласился Симон, — но я поеду.

— Пусть будет так. Но вначале посмотрим, состоится ли вообще выступление.

Решение принималось на совете, где присутствовали офицеры во главе с Корисом и дежурные волшебницы. Хотя Симон официально не принадлежал к офицерам, он пошел вслед за Корисом. Ему не помешали войти и он устроился у окна, рассматривая собравшихся.

Возглавляла совет Властительница, правившая крепостью и всем Эсткарпом, та самая женщина без имени, которая расспрашивала его с самого начала. За ее креслом стояла та, с которой он спасался от охотников Ализона. Присутствовало еще пять волшебниц, без возраста, в некотором смысле бесполых, с проницательными взглядами. Симон решил, что предпочел бы иметь их на своей стороне, чем сражаться против них. Никогда раньше он не видел таких сильных личностей.

Лицом к ним стоял мужчина, перед которым все окружающие казались гномами. В любом другом обществе он господствовал бы над всеми. Люди Эсткарпа, стройные и высокие, казались подростками рядом с ним — бронзовым колоссом. Из брони, покрывавшей его грудь, можно было бы изготовить два щита для гвардейцев. Руки и плечи у него были такими же, как у Кориса, но им соответствовало и все тело.

Подбородок у него был бритый, но на широкой верхней губе были усы. Они щетинились, касаясь обветренных щек. Брови образовывали вторую полоску волос на верхней половине лица. Шлем венчала искусно сделанная голова медведя, зловеще разинувшая пасть. Плащом ему служила огромная медвежья шкура, отделанная шафрановой тканью, и под подбородком этот плащ застегивался пряжкой в виде двух золотистых лап.

— Мы в Салкаркипе храним торговый мир, — он старался говорить тихо, но без особого успеха. — И если возникает необходимость, мы поддерживаем этот мир мечами. Но что может сделать добрая сталь против колдунов ночи? Я не спорю со старой наукой, — он обращался непосредственно к Властительнице, как-будто они стояли по разные стороны прилавка. — Каждому его боги и вера, и Эсткарп никогда не навязывал свои верования другим. Но Колдер — другое дело. При его прикосновении противник гибнет. Говорю вам, леди, наш мир погибнет, если мы не объединим наши усилия. Нужно остановить противника.

— Видели ли вы, мастер-торговец, человека, рожденного женщиной, который умел бы управлять приливом? — спросила женщина.

— Управлять — нет, но плыть по нему — да! В этом моя магия, — он ударил себя в грудь. Жест этот показался бы театральным, если бы не был так искренен. — Но с Колдером это не пройдет. Пусть глупцы из Ализона предпочитают остаться в стороне… Наступит и их черед. Но Салкаркип будет сражаться! И когда падет наш порт, прибой будет рядом с вами, леди! Говорят, у вас есть власть над ветром и бурей, есть заклинания, изменяющие внешность человека. Сможет ли ваша магия противостоять Колдеру?

Властительница погладила кристалл на груди.

— Скажу вам правду, Магнус Осберик. Я не знаю, Колдер не известен, мы не сумели пробить брешь в его стене. Что касается всего остального, то я согласна. Пришло время борьбы. Капитан, — она позвала Кориса, — что вы об этом думаете?

Мрачное выражение не сошло с прекрасного лица Кориса, но глаза его горели.

— Если можно пустить в ход мечи, то мы сделаем это! С вашего разрешения Эсткарп вступится за Салкаркип!

— Если таково ваше решение, Эсткарп выступает. Вы искусны во владении оружием, но с вами будет и другая, более могучая сила.

Она не сделала никакого жеста, но волшебница, шпионившая в Ализоне, вышла из-за ее кресла и встала по правую руку от Властительницы. Ее раскосые глаза обежали собравшихся и остановились на сидевшем в стороне Симоне. Тень улыбки промелькнула на ее губах. Симон сам не понимал почему, но был уверен, что между ними установилась связь.

Когда после полудня они выступили из города, Симон обнаружил, что его конь идет рядом с конем волшебницы. Как и на всех гвардейцах, на ней была кольчуга и шлем с металлическим шарфом. Внешне она ничем не отличалась от остальных. Вооружена она была мечом и таким же самострелом, как и Симон.

— Итак, воин из другого мира, — она говорила негромко и Симон понял, что она не хочет, чтобы ее слышали другие, — мы снова едем вместе.

Что-то в ее спокойствии раздражало его.

— Будем надеяться, что на этот раз мы охотники, а не дичь.

— Все в свой срок. В Ализоне меня предали и я была безоружна.

— А теперь у вас меч и самострел.

Она взглянула на свое оружие и улыбнулась.

— Да, Симон Трегарт, меч и самострел и еще кое — что. Но вы правы: нам предстоят мрачные встречи.

— Предсказание, леди? — в этот момент он верил только в сталь.

— Предсказание, Симон, — она по-прежнему смотрела на него с легкой улыбкой. — Я не накладываю на вас заклятия, человек из иного мира, но знаю: нити наших жизней лежат рядом в руке Верховного Правителя… То, чего мы хотим и то, что будет на самом деле, возможно, совершенно различно. Слова мои относятся ко всему отряду: берегитесь места, где скалы высоки и звучат крики орлов!

Симон вынужденно улыбнулся в ответ.

— Поверьте, леди, в этой земле я бдителен так, словно у меня глаза вокруг головы. Для меня это не первый военный поход.

— Это нам известно. Иначе вы не отправились бы с Ястребом, — она указала на Кориса. — Корис прирожденный воин и предводитель. Удача для Эсткарпа!

— И вы предвидите опасность в Салкаркипе? — настаивал Симон.

— Вы знаете, как обстоят дела с Даром. Нам даны отрывки, части, но никогда — вся картина в целом. Но у меня в мысленной картине нет городских стен. Держите наготове оружие и ваши прославленные кулаки, Симон. — Она снова забавлялась, но смех ее звучал невесело. Скорее, это был добродушный смех товарища. И Симон понял, что он должен принимать дружбу на ее условиях.