Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира - Андрэ Нортон

Хильдер, лорд-протектор Горма, в бурю заблудился в болотах между Ализонои и равнинами Эсткарпа. Отбившись от Свиты, он упал с испуганной лошади и сломал руку. Полуживой от боли и лихорадки, он забрел в землю торов, загадочной расы, живущей в болотах и не позволяющей никому проникать в свои земли.

До сих пор остается загадкой, почему Хильдера не убили или не прогнали от границ. Несколько месяцев спустя, вылечившись, он вернулся в Горм и привез с собой жену. Жители Горма, особенно женщины, возмущались этим браком, говоря, что он был навязан их повелителю взамен обещания сохранить жизнь. Его жена, с изуродованным телом, с необычайным строением мышления, принадлежала к расе торов. В должный срок она родила Кориса и исчезла. Может, умерла, а может, вернулась в свое племя. Хильдер, вероятно знал об этом, но никогда не говорил, и Горм рад был избавиться от своей леди, не задавая никаких вопросов.

Остался Корис, с головой благородного повелителя Горма, и телом жителя болот. И ему никогда не позволяли забывать об этом. Когда Хильдер женился вторично на Орне, дочери известного повелителя морей, из семьи моряков, Горм принял этот брак с радостью и надеждой. Второй сын Хильдера, У рьян, стал всеобщим любимцем, потому что в венах его стройного тела не было ни капли чужой крови.

Хильдер умер. Но он умирал долго, и у противников Кориса было время подготовиться. Те, кто собирался использовать Орну и Урьна в своих целях, ошиблись. Леди Орна, умная и способная женщина, не хотела быть игрушкой в чужих руках. Урьян был еще ребенком и она стала регентшей. Не все с этим смирились, но леди Орна продемонстрировала свою силу.

Она натравливала одного лорда на другого, тем самым ослабляя их силу. Но она совершила непоправимую ошибку, когда обратилась за помощью к Колдерам.

Колдер находился за морем, но лишь один моряк из десяти тысяч мог приблизительно указать, где именно. Моряки старались держаться в стороне от его угрюмых гаваней. Было общеизвестно, что Колдеры не похожи на других людей, что связь с ними приносит гибель.

За днем смерти Хильдера последовала ночь красного ужаса. И только сверхчеловеческая сила Кориса помогла ему вырваться из ловушки. И осталась только смерть, когда пришел Колдер. Горм перестал существовать. Те, кто еще помнил жизнь при Хильдере, потеряли всякую надежду, потому что Горм превратился в Колдер, и не только остров Горм. Меньше, чем за год, на берегу поднялись башни и возник город, названный Айль. Ни один житель Эсткарпа не приходил в Айль добровольно.

Айль, как грязное пятно, лежал между Эсткарпом и его единственным сильным союзником на западе — морскими бродягами из Салкаркипа. Эти торговцы-воины, знавшие самые отдаленные и дикие местности, построили свою крепость, с разрешения Эсткарпа, на конце полуострова, глубоко вдающегося в море — дорогу этих моряков в самые дальние края. Жители Салкаркипа были опытными моряками и торговцами и не менее опытными солдатами, и безбоязненно посещали тысячи портов. Ни один воин Ализона, или щитоносец Карстена, не смел говорить с ними вызывающе. Гвардейцы Эсткарпа считали салкаров братьями по оружию.

— Магнус Осберик не из тех, кто часто обращается за помощью, — заметил Танстон, один из старших офицеров Эсткарпа. — Нужно проверить снаряжение. Когда Салкаркип просит о помощи, мы обнажаем мечи.

Корис лишь кивнул в ответ. Намочив палец в вине, он проводил линии на столе, в то же время жуя, с отсутствующим видом, кусок хлеба. Симон, заглянув через широкое плечо, уловил смысл в этих линиях: они повторяли карту, которую ему пришлось видеть в зале крепости.

Полуостров, на конце которого находился Салкаркип, образовывал одну из дуг, окружавших обширный морской залив. На противоположной дуге располагался главный порт Ализона — Ализ. Впрочем, эти города разделяло много миль.

В глубине залива лежал остров Горм. На нем Корис поставил точку. Она означала Сиппар, главный город Горма.

Айль был расположен не на внутренней стороне полуострова, а на самом материке, на южном берегу, и смотрел прямо в открытое море. Дальше берег представлял собой крутую стену, где не мог пристать ни один корабль. Тут находилось герцогство Карстен. Залив, непосредственно рядом с Гормом, издавна служил выходом Эсткарпа в западный океан.

Корис несколько мгновений изучал свою работу, а затем, с нетерпеливым восклицанием, стер рукой линии. — В Салкаркип ведет только одна дорога? — спросил Симон.

С Айлем на юге и с Гормом на севере, отряды Колдера без особых затруднений смогли бы перерезать дорогу, ведущую на полуостров.

Корис рассмеялся.

— Дорога лишь одна, древняя как мир. Наши предки не предвидели появления Колдера в Горме, да и кто, в здравом уме, мог это предвидеть? Чтобы обезопасить дорогу, — он положил палец на точку, обозначавшую Сиппар, и нажал, как бы безжалостно раздавив насекомое, — мы должны быть здесь. Чтобы избавиться от болезни, нужно лечить ее источник, а не лихорадку. Лихорадка — только признак болезни тела. Но у нас нет сведений, которые помогли бы справиться.

— Он мрачно взглянул на Симона.

— Шпион.

— Двадцать человек ушли из Эсткарпа в Горм. Эти люди изменяли свою внешность, не зная, сумеют ли когда-либо снова взглянуть на свое лицо в зеркале. Но они с радостью шли на это. Они были вооружены всеми известными здесь знаниями, и ни один не вернулся из Сиппара! Колдеры не похожи на других людей, и мы ничего не знаем об их средствах вооружения. Знаем лишь, что эти средства непогрешимы. Наконец, Властительницы запретили такие испытания, потому что затрачивается слишком большая сила, а результата никакого. Я сам пытался уйти туда, но они наложили на границу заклятье, которое я не могу преодолеть. Появление в Горме означает для меня смерть, а я могу лучше послужить Эсткарпу живым. Нет, лучше не трогать эту рану.

— Но если Салкаркип под угрозой?

Корис потянулся за своим шлемом.

— Тогда, друг Симон, мы выступаем. Ибо в этом главная загадка Колдера — когда он сражается на своей земле и на своих кораблях, победа всегда за ним. Но когда они появляются на территории, куда еще не падала их тень, тогда еще есть шанс пролить их кровь, скрестить с ними мечи.

— Я отправляюсь с вами, — это было утверждение, а не вопрос. Симон был готов ждать и учиться. Он относился к учению с терпением, выработанным за последние семь лет, знал, что пока он не овладеет местным военным искусством, он не приобретет независимость. Раз или два, во время ночного дежурства, он спрашивал себя, уж не применили ли к нему хваленую силу Эсткарпа, чтобы он смирился со статусом кво, не задавая вопросов и не возмущаясь. Если так, то действие чар кончилось. Он решительно настроился увидеть больше в этом мире, чем один-единственный город, и знал, что если не пойдет с гвардией, то отправится один.