Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча» - Сергей Кургинян

— Я ненавижу распад. Ненавижу декадентство в политике. И уже в силу этого не могу не испытывать отвращения по отношению к тем процессам, которые направлены на разобщение государства. Не понимаю и того, каким образом удалось противопоставить друг другу идею государственности и права человека. Самые фундаментальные из всех человеческих прав, в том числе право на жизнь, могут быть обеспечены только сильным государством (сильное, кстати говоря, вовсе не означает свирепое. Свирепость сопутствует слабости, сила и доброта вовсе не противостоят друг другу. Сильный человек чаще всего добр). Нравственно, эстетически, религиозно я не способен примириться с крушением российской государственности и всем, что за этим последует. Но это — из сферы духовной, а политика есть способ сопряжения Духа с Материей.

И здесь я считал и считаю, что способом становления новой сильной государственности может быть лишь распад старой, несостоятельной во всех отношениях модели, коей является СССР. В этом был корень всех моих противоречий с группой «Союз» и ее лидерами. Еще в начале 1991 года я впервые перед группой «Союз» публично поднял вопрос о том, разумно ли в сложившейся ситуации ставить вопрос о сохранении СССР и можно ли теперь уже сохранить это взорванное изнутри государство. А главное, будучи сохраненным, способно ли оно к инстинктивному саморазвитию или оно окончательно станет сырьевым придатком?

Моя модель геополитического процесса — управляемый распад СССР и управляемый же восстановительный процесс становления новой государственности «поту сторону СССР». Мои расхождения и с Горбачевым, и с Ельциным состояли и состоят в том, что я не вижу с их стороны проявления политической воли к восстановлению нового государства, не вижу концентрации их государственных усилий на том, чтобы создать скелетную модель, ту сетку, на которой начнется кристаллизация новых здоровых государственных форм. Мое разногласие с «правыми» в том, что они пытаются сохранить старые, отжившие формы, которые, если хотите, для меня являются слишком дряблыми. То же самое и в сфере идеологии. С «правыми» меня разделяет то, что они пытаются удержать совершенно неперспективную марксистско-ленинскую ориентацию, некий абстрактный и полностью дискредитированный канон, который, помимо всего прочего, никогда ничего не определял в истории советского коммунизма. Ну а с демократами рознит то, что они пытаются подменить глубокий анализ истории поверхностными мифами и в конце XX века игнорируют внематериальные компоненты управления хозяйством и обществом, загоняя себя тем самым в фатальный тупик.

Вот вкратце мое отношение к проблеме государственности. Оно лишь укрепилось после ГКЧП. Кстати, за два дня до него я, выступая по Центральному телевидению, еще раз предупредил о том, что системный кризис зашел в необратимую фазу, что всякие попытки тормозить этот процесс будут обречены на фиаско и что единственная задача — становление новой государственной ткани взамен распадающейся старой.

Главная опасность всего, что возникло после ГКЧП, — в резком ускорении процесса распада. Чтобы соблюсти баланс, необходимо столь же резко ускорить восстановительный процесс. За счет чего? Это открытый вопрос. Но если этого не произойдет, то в ближайшее полугодие, максимум к началу 1993 года мы будем отброшены назад на всех фронтах, как в вопросе о государственном устройстве, так и в вопросе об идеологической организации общества. Диву даюсь, как этого могут не понимать те, чей жизненный интерес — не допустить подобного разворота событий?

— Как вы оцениваете четко обозначившийся раскол в лагере бывших идейных союзников? С одной стороны — Движение демократических реформ, а с другой — народные депутаты Моссовета и России.

— Мы, кажется, начинаем реализовывать призывы наших вождей по поводу революции «снизу». Полномасштабная революция «снизу» имеет свою логику. Она состоит в том, что каждый, кто оказывается «левее» своего противника, получает шанс «повластвовать» в течение какого-то промежутка времени. В этом смысле ДДР, безусловно, ждет судьба его предшественницы — КПСС. Его уже обошли «слева». Вы спросите: кто? Считаю, что главный кандидат сегодня — это ДПР — партия Травкина, ДС — партия Новодворской и, как крайний вариант, ряд нарождающихся леворадикальных движений. Они по очереди, то объединяясь, то разъединяясь, проволокут нас через мясорубку полномасштабной «революции снизу». С ее завершением наступит время партий, которые в состоянии предложить программу стабилизации. Боюсь, что к этому моменту стране придется лишиться очень и очень многого. В том числе и пятой части своего населения.

Что касается парламентов, любых парламентов — Москвы, Ленинграда, России, — то их судьба в условиях полномасштабной «революции снизу» очень проста. Сначала Генеральные Штаты, затем — их роспуск и клятва в зале Мяча, затем — Национальное собрание, затем — Конвент… Как говаривал Черт Ивану Карамазову: «Скучища необыкновенная». Вывод? Для меня он один: не стоит болтать о «революции снизу» и упоминать ее всуе, а то ведь даже спецсамолет может не успеть спасти от нее тех, кто так опрометчиво на нее уповает.

— Что вы сегодня видите под «третьей силой»? Насколько вероятна для нас опасность «жириновщины»?

— Понятие «…овщина» не из моего политического лексикона. Это своего рода политический вульгаризм, которого, мне кажется, стоит остерегаться. Что касается самого Жириновского как носителя определенных идей, то мне здесь ясно отнюдь не все. То, что мы наблюдаем, очевидно, лишь верхний слой, а что под ним? Когда я наблюдаю за выступлениями Жириновского, мне ясно, что у этого человека есть «несколько планов» и что он лишь сверху стремится выглядеть «горячим», эмоциональным, эксцентричным. На деле же, как показывают жесты и мимика, это очень холодный человек, сугубо рациональный. Его политические идеи тоже имеют «несколько планов» и в своем развитии способны претерпевать самую различную эволюцию.

Ну а геополитическая фокусировка этих идей… Она может меняться самым неожиданным образом. Так что поживем — увидим! Если процесс эволюции феномена Жириновского окажется, как говорят математики, стационарным, а попросту говоря, Жириновский будет выдавать все тот же «джентльменский набор» с небольшими вариациями на популярную тему, то через год он канет в небытие. Если же возникнут новые «развороты» этой темы, новые сторонники, новая геополитическая ориентация (возможно, весьма неожиданная для сторонников Жириновского), то я в очередной раз сниму шляпу перед тем режиссером, который так сложно выстраивает актерский ансамбль и варьирует жанр при постановке многоактной политической пьесы.

Ну а по поводу «третьей силы»… Осетрина не бывает «второй свежести», она бывает или свежая, ил и тухлая. Так и сила в сегодняшней нашей политике. Где уж там до «третьей» добраться. Хоть бы на одну наскрести… по сусекам… А пока что сил нет, если под силой иметь в виду все слагающие, необходимые для серьезной политики, от концептуального уровня до уровня социального, уровня массовой поддержки населения. И в том, что нет такой силы, способной остановить процесс нарастания энтропии во всех его проявлениях, состоит главная опасность. В этом, а не в выдуманной на потеху публике «жириновщине».

«Хозяин», № 27(30), 1991 г.

3.2. СССР. Постгосударственная стадия системного кризиса

Часть I. Новая геополитическая реальность

На протяжении нескольких лет мы говорили о том, что события в СССР имеют самое серьезное значение для судеб мира. Теперь это уже очевидно, и нам хотелось бы знать, где находится сегодня пресловутая стрелка часов, так трагически демонстрировавшаяся в предшествующую эпоху специалистами Римского клуба?

Мы говорим также о том, что процессы, порождаемые в СССР, могут создавать своеобразные геополитические волны, которые, распространяясь, окажут воздействие не в той точке, где они создавались, а совсем в других узлах геополитической сетки. И с этой точки зрения мы рассматривали и рассматриваем процессы в СССР как некий фактор глобальности, искусственно вызываемой нестабильности.

В связи с этим мы рассматриваем окончательное отделение стран Прибалтики, обострение обстановки в Грузии, Молдавии, Нагорном Карабахе, Средней Азии, Татарстане, Чечни и других регионах именно с точки зрения их роли в сложном раскладе геополитических сил.

В соответствии с этим мы называем новые факты и факторы, описывающие формирующуюся на наших глазах новую геополитическую реальность. Эти факторы неизмеримо важнее для нашей страны, нежели пустые и никчемные политические разногласия. Политикам различных ориентации необходимо учесть, что даже в отсутствие прямой связи между этими факторами и так называемой злобой дня при внимательном рассмотрении именно эти факторы уже сегодня определяют очень многое в судьбе страны и, практически все, будут определять в самом ближайшем будущем.