Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников

Услышав знакомые позывные, старушка даже не стала спрашивать: «Кто там?» И так ведь ясно — свои!

Распахнула двери и откровенно растерялась — откуда этот молодой человек знает их родовой секрет?

— Бабуля, это же я — Иван!

— О, боже, Ванечка, родненький, откуда? А дед хвастался, что будет отдыхать с тобой на Свитязе. Что, опять наврал?

— Нет, в этот раз сказал чистую правду.

— Проходи, чай будешь?

— Ты ещё спрашиваешь? Я голоден, как волк!

— Любимых пельменей хочешь?

— Из судака?

— Ага… Дед в этом году штук пять поймал на Киевском море. Немаленьких, килограмма по три-четыре.

— Ого!

— Отделил филе, перекрутил на фарш, я намесила теста… Теперь есть чем угощать дорогих гостей. Ох, и красавчик же ты, Ваня, стал!.. Девки небось в очереди стоят, а?

— Не до них мне сейчас. Работы — по уши, если не с головой.

— Так я тебе и поверила… Когда приведёшь на смотрины какую-нибудь Аннушку или Галинку?

— Отстань, ба!

— Ладно, садись за стол, Ванечка, вода уже кипит, ещё пару минут — и всё будет готово.

Утром раздался стук в дверь. Такой мощный, что многослойная фанера еле выдержала напор.

— Иду… Иду! — зашевелилась Семёновна, но Ваня её опередил и выскочил на веранду.

— Кто?

— Свои!

— Кто свои?

— Комитет государственной безопасности. Младший лейтенант Ковальчук здесь?

— Так точно. Я. Заходите!

Порог дома немедля переступили трое крепких людей в штатском. Никого из них Иван раньше не знал.

— Я — майор Белобородов из Москвы, — назвал себя старший группы. — А это мои украинские товарищи: капитан Бондаренко и лейтенант Хлус.

— Приятно. Иван.

— Итак, вы утверждаете, что вчера выследили господина Селезнёва?

— Я бы не был таким категоричным. Гражданку Пушнову — да, даю сто процентов. А рядом с ней — вот этот тип, — он достал фотографию соседа дяди Миши и протянул её майору.

— Он и есть, собственной персоной — Вениамин Сигизмундович, — обрадовался тот. — Я его физиономию среди ночи в темноте узнаю. Уже десять лет она мне снится… Значит, скоро свидимся?

— Ну, это не только от меня зависит.

— Куда ты их довёл?

— В том-то и дело, что не довёл… Упустил. Прямо на вокзале…

— Плохо, сынок, но поправимо. Значит, эти двое в Ворзеле?

— Так точно!

— Начальство уже отдало приказ внутренним войскам под видом учений оцепить посёлок. Каждому милиционеру, каждому сотруднику госбезопасности розданы портреты этого проходимца. И его дочки Нелли. А мы разобьёмся на пары и будем обходить все дачные участки, все пансионаты, санатории и базы отдыха, заглядывать в каждый дом, каждую хату. Ковальчук — со мной, Бондаренко и Хлус — по заранее намеченному плану. Адреса вам розданы. Не посеяли?

— Никак нет, товарищ майор!

И снова — стук в двери. «Кого ещё черти несут, а?»

— Ты никого не ждешь? — расстёгивая кобуру, спросил Белобородов.

— Нет.

— Открывай.

— Есть!

Иван толкнул ногою дверь и, изумлённый, замер с раскрытым ртом:

— Дед?

— Я, Ванечка, я! И не один. С Туром и копчёными угрями. Всю ночь «москвича» гнали, как бы движок не запороли.

— Ну вы и молодцы!

— Рассказывай, что там у тебя стряслось?

— Простите, — неожиданно запротестовал Белобородов. — Здесь командовать буду я. Времени на пустой базар у группы нет.

— Отставить! С этой секунды все четверо поступаете в моё распоряжение.

— Но… — запротестовал майор, однако Ковальчук жёстко оборвал его:

— Приказ товарища Андропова. Все ясно?

— Так точно! — еле выдавил Белобородов.

— Давай, внучек, рассказывай…

— Особо и рассказывать-то нечего. Сел в поезд, задремал, открываю глаза — Боже правый — Нелля Владимировна, во всей красе… И не одна, а с человеком, лицо которого я уже видел на снимке из альбома дяди Миши…

— А это кто такой?

— Сосед матери Пушновой.

— Всё ясно… Выходит, Селезнёв — отец Нелли. Что ж, тем интереснее будет развязка. Товарищ майор!..

— Я.

— Вы разбили посёлок на сектора?

— Да, вот смотрите, — Белобородов разложил на столе карту: — Зелёный — мой и младшего лейтенанта, розовый — Хлуса и Бондаренко.

— Значит, так… Я с вами, а Владимир Михайлович — с другой группой… Мы оба знаем Селезнёва, так что не упустим.

Развиваться как курорт Ворзель начал с конца XIX века, когда стартовало строительство железной дороги Киев — Ковель. Первый санаторий на 60 коек с водолечебницей был организован здесь в 1932 году на базе пансионата врача Ердрайха, который практиковал начиная с 1928 года. В 1938-м поселок объявили курортом республиканского, то есть всеукраинского, значения. В канун Великой Отечественной войны в его здравницах насчитывалось 4500 коек для больных и отдыхающих.

Во время фашистской оккупации почти всё курортное хозяйство было уничтожено. Сразу после освобождения Киевщины от фашистских захватчиков на базе санаторно-оздоровительных заведений заработали эвакогоспитали. С 1944 года быстрыми темпами началось восстановление курорта. Уже во время летнего сезона в 1949 году здесь функционировали 17 оздоровительных заведений на 2585 коек.

Обо всём этом старый Ковальчук, добровольно вызвавшийся выполнять обязанности гида, успел рассказать своим младшим коллегам, двигаясь по дороге, ведущей к самому сердцу целебной зоны, туда, где посреди соснового бора таился очередной объект зелёного сектора — один из самых первых санаториев курорта под избитым названием «Звезда».

И тут им повезло. Впрочем, кто ищет, тот всегда найдёт!

По узкой, хорошо утоптанной тропе, спасаясь от очередного инфаркта, совершал утреннюю пробежку поджарый немолодой мужчина лет семидесяти.

— Комитет госбезопасности. Майор Белобородов.

— Подполковник в отставке Иващенко, — явно растерялся любитель бега. — К сожалению, документов при себе у меня нет.

— Ничего. Вам, случайно, не знаком этот человек? — без какой-либо надежды на успех, наверное, уже в сотый раз за нынешнее утро, спросил оперативник.

Физкультурник отрицательно покачал головой, но, когда майор уже прятал портрет в нагрудный карман сорочки любимого — защитного — цвета, попросил ещё раз показать ему фото.

— А вы знаете, наверное, я его всё-таки видел… Вчера. С молодой женщиной. Не заметить её просто невозможно. Такой великолепный «прилавок», — он согнул руки и, прижав к груди кулаки, красноречиво выдвинул вперёд локти, — теперь нечасто встретить, измельчали наши бабы после войны, усохли!