Добро пожаловать в Некрополь - Сергей Бортников

— Соньку?

— Ага…

— Так она того, ещё в прошлом году умерла.

— Где похоронена?

— На Байковом!

— Воевали?

— А то… Гвардии старшина. Дошёл до Кенигсберга, то есть Калининграда, прошу прощения.

— Она одна жила?

— Ну, что вы, такая женщина — и одна! Каюсь, одно время и я хотел заглянуть ей под юбку, полгода подбивал клинья, но не вышло ни… — он вдруг закашлялся, сильно, до хрипа, так и не успев закончить. — Извините, лёгкое прострелено, до сих пор даёт о себе знать… Короче, отшила она меня… А вскоре я понял почему. Оказывается, у неё есть хахаль. Вальяжный такой, породистый, самый настоящий барин. Сонька его почему-то на люди не показывала, держала за запертой дверью, может, боялась, что отобьют? После войны, сам понимаешь, нехватка кавалеров ощущалась достаточно остро по всей стране, а особенно в Украине.

— И долго он здесь прятался?

— Последние десять лет — точно.

— Как она его звала?

— Виктор. Чаще Витенька. Когда Соня умерла, барин погоревал-погоревал — и куда-то смылся. Перед отъездом крепко на стакан сел. Бывало, и я возле него добряче ужирался. Не до поросячьего, конечно, визга, но неслабо. Хороший он человек был, нежадный…

— Вы сможете руководить художником, который будет писать его портрет?

— Зачем?

— Чтобы установить, он это или не он. Вчера в реке был обнаружен труп, начальство подозревает, что это ваш знакомый Виктор.

— На каких основаниях?

— А кто их знает, начальников-то? Может, письмо этой Соньки у него в кармане нашли, может, адрес. Мне приказано — вот и выполняю!

— Так я сгоняю с тобой, — кхы-кхы-кхы, — там, на месте, и опознаю.

— Далеко ехать придётся. На Волынь.

— Так ты что же, за четыреста километров пёрся, чтобы со мною покалякать?

— Да, дядя Миша.

— Пойдём тогда, хряпнем по пятьдесят за знакомство. Али брезгуешь?

— А что у вас есть? Я человек разбалованный, дерьма не употребляю.

— «Зубровка». Белорусская. Недавно на родину съездил — в Могилёв, привёз пару бутылок…

Дядя Миша поставил на грязный стол два гранёных стакана и наполнил их по поясок.

— Ну, за тебя!

— И за вас тоже!

— Короче, за нас, бо мы того варти![58] Пей, пей до дна, свои слёзы оставляешь… О, теперь порядок. Закусывать чем будем?

— А что есть?

— Хлеб. Капуста.

— Кислая?

— А какая ж ещё?

— Ладно, давай! Вкусно… Сам квасил?

— Ты чё? У меня руки не с того места растут… Говорю же, у мамки был. В Могилёве.

— Понял… Наливай! — Иван «перемолол» очередную порцию белокачанной и в ожидании добавки спиртного начал водить глазами по стенам. И тут его глаз зацепился за фото… Нелли Владимировны.

— А это ещё кто?

— Она и есть. Предмет моего, так сказать, вожделения. Соня, здесь ей сорок, а может, и сорок пять, уже не помню. Но юбилей — точно!

— А как похожа, как похожа!

— На кого?

— На дочку свою. Точнее, дочь на неё.

— У Сони есть доча?

— Да. Нелля.

— Никогда не слышал! Чем она занимается?

— Учёная. Кандидат наук.

— В какой сфере?

— Физической.

— Сила!

— Сейчас докторскую пишет.

— Витька тоже мужик неглупый. Был. Если это он утоп, конечно… Как выпьет, всё про бомбу атомную рассказ заводит. Я, мол, стоял у её истоков!

— Серьёзно?

— Серьезней не бывает. Я, ясное дело, в этот бред не верил. Думал, белочка, горячка. А теперь сомневаться начинаю. Может, Нелля в него пошла?

— Не… Барин тут ни при чём. Он — Виктор, а она — Владимировна, разницу понимаешь?

— В наше время бывает всё. Ну, чего не пьёшь, сам просил повторить.

— А ты?

— Я всегда — за! Давай чокнемся… Эх, удобную вещь придумала архитектор Мухина. Смотри, и держать в руке, и пить удобно.

— Ты о чём, дядя Миша?

— О стакане. Гранёном. Как у нас говорят, гранчаке. Раньше люди советские всё время мучились — зацепиться не за что, посуда падает, бьётся, и Мухина, та, которая «Рабочий и колхозница», придумала снабдить стаканы гранями. Она за это ещё премию получила. То ли Ленинскую, то ли Сталинскую — шут его знает.

— Интересная байка. Сам придумал?

— Не… В инцик… инцип… энциклопедии читал. Ещё по одной, Ваня?

— Можно!

— А уже ничего нет…

— Так я сбегаю.

— И куда ж ты побежишь, родной, если в нашем районе ни хрена не знаешь?

— Логично. Сходи сам.

— Слушаюсь! Денег дашь?

— Конечно. Пятёрки хватит?

— Вполне. Чего брать?

— То же самое. Чтобы не мешать.

— Понял. Сделаем. Только в Киеве такой не найти. Наша горчит. И потом отрыгивается три дня.

— Ничего. Переживём.

— Железно! Я погнал, а ты пока альбом семейный полистай. Сомнительное, но все же развлечение. Так сказать, средство от скуки.

Дядя Миша громко хлопнул дверью и «полетел»… А Ваня пододвинул к себе альбом. Раскрыл его на первой попавшейся странице. И с любопытством уставился на пожелтевший снимок. Стройный поджарый франт стоял у великолепного, не иначе как Петергофского, фонтана рядом с девочкой лет десяти-двенадцати в пышном белоснежном платьице. Что его так поразило? «Фирменный» знак гражданок Пушновых — грудь! У юного создания она была вполне приличных размеров…

— Кто это? — спросил младший лейтенант, когда вернулся дядя Миша.

— Он. Витька.

— Йо-моё! Почему же вы не сказали сразу, что имеете его фото?

— А ты не спрашивал.

— Как к вам попала эта карточка?

— Когда в пятую квартиру въехали новые жильцы, они, естественно, первым делом стали наводить порядок. Все вещи, оставшиеся от предыдущих хозяев, выбрасывали, без сожаления, в мусор. Однажды возвращаюсь с работы, вхожу в подъезд, а сверху летит Жорик — малолетний пасынок новосёлов, ну и врезается в меня на всём ходу. А у него в руках — бумаги. Часть их разлетелась по всему парадному. А он даже не остановился… Гляжу: фотография лежит. Поднял, присмотрелся — Витька с какой-то девчонкой. Ну и решил сберечь, чтобы хоть какая память о соседе осталась.

— Всё, снимок я реквизирую.

— Не возражаю! Постой, куда ты?.. Мы ж ещё не всё выпили…

— Тебе больше будет.

Младший лейтенант Ковальчук неторопливо брёл по родному городу, двигаясь в сторону центра. Именно там, на улице Владимирской, долгие годы располагается главный офис всемогущественной организации, в которой ему посчастливилось служить. Отметить командировку — дело десяти минут, а дальше? Отец с мамой в Черкассах, дед «гастролирует» на Волыни, баба… Стоп. Проведать Семёновну как раз бы и не мешало. Тем более что до Ворзеля теперь регулярно ходит электричка. «Мой поезд ночью, так что времени — целый вагон плюс маленькая тележка».