Охота за наследством Роузвудов - Маккензи Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как вам уже ясно, я хорошо знакома с записками, написанными невидимыми чернилами, – говорю я. – Когда я была маленькой, бабушка все время играла со мной и Дэйзи в прятки. – Я вдруг вспоминаю, как плавала на «Шипе розы», яхте отца, в спасательном жилете, как щеки согревало солнце, как волосы трепал ветер. Это было в те времена, которых у меня никогда больше не будет. – Когда мы бывали на яхте моего отца, то старались найти такие уголки, о которых больше никто не знал. Наши родители беспокоились, потому что мы прятались очень хорошо и не выходили. Но бабушка никогда не беспокоилась. Она всегда гордилась тем, что мы так здорово умеем прятаться.
Лео кивает и бросает на меня взгляд, значения которого я не понимаю.
– А еще она суперски играла в шахматы. И классно умела загадывать и разгадывать загадки.
– Думаю, тогда нам надо рассматривать все это как самые настоящие поиски сокровищ, – заключает Калеб.
– Миллионов долларов? – спрашивает Куинн.
Калеб кивает.
– И, если это так, нам надо поговорить о наших долях.
– О чем? – спрашиваю я.
Калеб невозмутимо смотрит на меня.
– Если учесть, как все это освещается в прессе и социальных сетях, что журналисты делают из смерти Айрис сенсацию и что в город приезжает масса людей, я не стану рисковать, сперва не наладив логистику. К тому же поначалу у вас вообще не было никакого плана, вы даже не потрудились выяснить, какая в музее установлена система сигнализации. Я не хочу показаться нахальным, но, если бы я захотел включиться в какой-нибудь рискованный проект, не сулящий какой-либо прибыли, я бы записался в химическую лабораторию.
– Ладно, – выдавливаю я. – Какую долю ты хочешь получить?
– Пятнадцать процентов, – отвечает Калеб, и становится очевидно, что он уже обдумал этот вопрос.
Я начинаю возражать, но он перебивает:
– Если каждый из нас троих получит по пятнадцать процентов, у тебя все равно останется больше половины.
Куинн и Лео согласно кивают, широко раскрыв глаза. Я так сильно прикусываю щеку изнутри, что ощущаю во рту вкус крови. Хотя это деньги моей семьи, очевидно, что я не справлюсь без помощи этих троих. Но дело еще и в том, что бабушка сама хотела, чтобы они были со мной. Она выбрала их.
И, если все это действительно приведет нас ко всему ее состоянию, пятьдесят пять процентов – это и впрямь немало.
Судя по тому, как воинственно Калеб поднимает бровь, без уговора он не сдвинется ни на дюйм. Он знает, что я нуждаюсь в них, возможно, понимает это лучше, чем Лео и Куинн. А ведь дело не только в сложных загадках – сокровище ищут и другие. Так что объединение наших мыслительных способностей, пожалуй, наиболее действенный способ, чтобы разгадать бабушкины послания.
К тому же дело не только в логических рассуждениях, но и в том, что я не хочу заниматься этим одна. Раньше совместного времени с бабушкой в особняке и общения с Майлзом на работе было достаточно, чтобы не ощущать себя такой уж одинокой. Но теперь, когда бабушка умерла и весь мой мир перевернулся, я чувствую, как одиночество возвращается. Оно похоже на прореху в ткани, которая становится все больше и больше, как бы ты ни пыталась ее залатать. Так что, хотя они и не такие, как все, лучше иметь рядом их, чем вообще никого.
– Заметано, – соглашаюсь я. – Мы поделим деньги. Но только деньги. Если частью этого окажется «Роузвуд инкорпорейтед», то компания полностью моя.
Никто не возражает.
– Итак, эта подсказка, – начинает Куинн. – У вас есть какие-то идеи, куда она ведет?
– Нам надо свериться с картами, – предлагает Калеб.
Но прежде чем мы успеваем начать, раздаются звуки маримбы[9] – это звонит телефон Лео. Он достает его из кармана.
– Это Дэйз, – с удивлением сообщает он. – Она звонит по FaceTime.
– Ответь, – говорит Куинн, а Калеб одновременно спрашивает:
– Дэйз?
– Моя кузина, – бормочу я, пока Лео принимает вызов, повернувшись так, чтобы на экране был виден только он.
– Как делишки? – говорит он приветливым тоном, как и положено друзьям. У меня отчего-то екает сердце. – Погоди, ты в порядке?
– Нет! – Ответ больше похож на рыдание, и я никогда еще не слышала у Дэйзи такого панического тона.
У меня сводит живот. Хоть бы никто больше не умер. Я не могу…
Дэйзи делает судорожный вдох и выдавливает:
– Ты не поверишь…
Глава 12
СРЕДА, 26 ИЮНЯ, 19:10
Лужа застывшего жира на куске холодной пиццы передо мной подергивается рябью, когда дядя бьет кулаком по обеденному столу.
– Это нелепо! – кричит он.
Я не привыкла к этой его стороне. Считалось, что вспыльчивый нрав унаследовал мой отец, и он всегда готов был взорваться, когда кто-нибудь, не подав сигнала, перестраивался в его ряд на дороге или когда бабушка отказывала ему в чем-то, чего он хотел. Но дядя Арбор всегда вел себя спокойно – безупречный дипломат из городского совета Роузтауна.
Однако теперь он далеко не спокоен. Как и я.
– Фрэнк, должно же быть хоть что-то, что мы можем сделать. Они должны понять, что эти обстоятельства носят посторонний характер.
Пару часов назад Лео высадил меня в нескольких кварталах от дома дяди Арбора, и остальную часть пути я добиралась пешком. Войдя в парадную дверь, я увидела печальное лицо Дэйзи и ярость дяди, что с ним случалось редко. Значит, то, что Дэйзи, рыдая, сообщила по телефону Лео, правда.
Судя по всему, кто-то из правления «Роузвуд инкорпорейтед» позвонил дяде Арбору, чтобы сообщить, что, поскольку бабушка умерла, ее место председателя правления теперь вакантно. Согласно уставу компании, если в течение двух недель после смерти бабушки наследник этого места не будет объявлен, они имеют полномочия назначить нового председателя сами.
По идее, мы это знали. Но не думали, что они будут придерживаться этого правила столь неукоснительно.
– Я уже обращался с просьбой об отсрочке, – мрачно отвечает Фрэнк. – Она была отклонена.
– Почему? – спрашиваю я. – «Роузвуд инкорпорейтед» никогда бы не выжила без бабушки. Они любят ее и, по идее, должны полюбить и нас.
По лицу Фрэнка видно, что ему неловко. После того как я вернулась домой, дядя Арбор обзвонил всех членов правления. Только один ответил, предложив ему встретиться завтра утром в Бостоне. Фрэнк прибыл час назад – тогда же, когда и пицца, – и с тех пор мы продолжаем ходить кругами.
Дядя Арбор проводит рукой по лицу.
