Соучастники - Ли Уинни М.

В итоге понадобились еще две-три недели, чтобы наконец убедить Зандера. К его чести, он весь по этому поводу извелся, понимая, что от того, кто сыграет главную роль, зависит судьба его фильма.

Учитывая важность этого решения, вы можете себе представить, как я удивилась через неделю после проб, когда застала Хьюго за рюмкой с другой претенденткой на роль Кэти Филипс. Он попросил меня занести в клуб несколько договоров и шоурилов, отдать ему в баре. (Как большинство британцев, он полагал, что алкоголь каким-то образом помогает ему в делах.)

К тому времени Джермейн, охранник в клубе, меня запомнил.

– Привет, как ты? – я широко ему улыбнулась.

– Лучше всех, Сара, радость моя, – ответил Джермейн. – Он в баре.

Обычное место Хьюго. Но, оказавшись там, я с удивлением увидела, что он сидит рядом со стройной женщиной в коротком платье, скрестившей под барным стулом загорелые ноги. Я сперва подумала, не жена ли это Хьюго, Джасинта, – я еще не была с ней знакома.

Подойдя ближе, я увидела, что для матери четырех детей она слишком юна. И что-то в этой женщине – в линии скул, в посадке глаз – показалось мне знакомым.

Она, наверное, почувствовала, что я ее разглядываю, потому что посмотрела на меня настороженно. Я все не могла понять, где ее видела.

– О, Сара, как хорошо, что ты пришла, – Хьюго бодро повернулся ко мне. – Это Сара, мы вместе работаем. Сара, ты знакома с Джессикой?

Джессика покачала головой.

– Кажется, мы раньше не встречались.

И в ту секунду я поняла, что встречались. Во всяком случае, я ее встречала, когда она пробовалась на роль Кэти Филипс, через двух человек после Холли Рэндольф. Но что она делает здесь?

Я не совсем понимала, что происходит, и тут же, странным образом, захотела защитить Холли. Не предложил же Хьюго ее роль другой? Но спросить об этом мне было бы неудобно, особенно в присутствии Джессики.

– Очень приятно, – сказала я. – Вообще-то я была на пробах. Я вас помню. Вы хорошо читали, – соврала я.

– Ох, спасибо!

У Джессики были красиво очерченные губы и исключительно большой бюст, который ее обтягивающее платье показывало во всей красе. Я стояла рядом с ними, и мне почему-то было не по себе.

Я отметила, что Хьюго не пригласил меня выпить с ними.

– Я принесла договоры и еще всякое, – коротко сказала я и вручила ему стопку документов и шоурилов.

– Ух, новые шоурилы, – заметила Джессика, с любопытством подняв брови. – Конкуренток моих смотрите? – поддразнила она Хьюго.

Из зернышка неловкости быстро выросло отвращение.

– Не-не-не. – Хьюго погрозил ей строгим пальцем. – Совершенно секретно. К тому же в некоторых отношениях конкуренток у тебя нет.

Он демонстративно уставился на ее грудь, и Джессика зашлась смехом.

– Вы противный, противный, – упрекнула она его. – Все своему агенту расскажу.

Джессика игриво толкнула Хьюго в плечо, и он ухватил ее за руку. Начал пьяно эту руку поглаживать.

Я почувствовала, что мне пора.

– Пойду, – объявила я им. – Хьюго, еще что-нибудь нужно?

Он покачал головой и на меня даже не взглянул: не сводил глаз с Джессики.

– До завтра, Сара.

Она тоже на меня не взглянула, даже не попрощалась, и я в безмолвной ярости попятилась назад. Они заставили меня почувствовать себя пустым местом – только потому, что им с их шашнями было не до меня.

Я кивнула Джермейну и выскочила на улицу; в голове у меня мутилось.

Я не знала, как Хьюго связался с Джессикой – возможно, поручил Зигги или Брайану созвониться с ее агентом, – но что же означала эта сценка в баре? Ему просто хотелось с ней переспать? Значит, вот они, пресловутые постельные пробы, которых я раньше не наблюдала. Хьюго запятнал творческий процесс проб – одну из важнейших частей кинопроизводства – своими сексуальными развлечениями. При том, кстати, что не ему было решать, кому эта роль достанется. Все это было так неправильно, что не укладывалось в голове.

На следующий день я между делом сказала об этом Сильвии.

Сильвия закатила глаза.

– Может, ему тут просто одиноко без жены.

Она заметила неодобрительное выражение моего лица.

– Я с ним поговорю. Ему не следует вот так вот вмешиваться в пробы.

Но я сомневаюсь, что Сильвия с ним поговорила.

А знаете, что тут хуже всего? Я не помню фамилии Джессики. Собственно говоря, я имя-то ее помню только потому, что Хьюго нас друг другу представил. Я никогда больше ее не видела – ни в телесериале каком-нибудь, ни в кино, ни на сцене. Поэтому не знаю, что с ней случилось.

Она так и осталась никем. И гордиться она может только тем, что Хьюго, возможно, в тот вечер ее трахнул. А то и что похуже.

Когда я заканчиваю излагать эпизод с Джессикой, голубые бойскаутские глаза Тома загораются вниманием.

– Можете вспомнить другие встречи Хьюго с актрисами, которые надеялись получить роль?

Я напрягаю память, как бы прогоняю воспоминания сквозь сито. Тогда я впервые это заметила.

– Несомненно, были и другие.

– Что вы хотите сказать?

– Поставьте себя на их место. Вы – молодая начинающая актриса. Пробуетесь на роль, о которой мечтаете, на “лакомую роль”, с которой может начаться ваша карьера. Потом вам звонят люди, которые делают фильм, просят встретиться с продюсером. Может, на этой встрече вам скажут, что вы получили роль. Или вы сумеете показать, что талантливы и увлечены. Любое известие от продюсера – это источник надежды, “того, что может быть”.

– Хьюго когда-нибудь просил вас связаться с этими актрисами?

Я колеблюсь. Последние несколько недель я места себе не находила, пытаясь отделить то, что я сделала, от того, что подозревала, – уже тогда. Отыскивала тонкие различия, делала тягостную переоценку.

– Вероятнее всего, он просил меня устраивать встречи с этими актрисами, и я выполняла эти просьбы, – и Зигги поступил бы точно так же. Как-никак он был мой начальник. Не могла же я с ним спорить, правда? Я просто подумала: ага, так, значит, у Хьюго заведено: у него есть деньги, ему нравится знакомиться с хорошенькими молодыми женщинами, которые хотят работать в кино. Он явно не первый влиятельный, богатый мужчина, который себя так ведет.

– Что вы имеете в виду?

Я гляжу на Тома Галлагера и думаю: насколько легче было бы вести с ним этот разговор, будь он женщиной.

– Ну, с этим не одни только актрисы сталкиваются. Судя по моему опыту молодой женщины, работавшей в кино, рано или поздно какой-нибудь мужик, с которым ты работаешь, к тебе подкатит – это обычное дело. Иногда деликатно: средних лет фотограф при съемочной площадке, нисколько тебя не привлекающий, говорит, что такой хорошенькой девушке необходимо выпить. Иногда пооткровеннее: немолодой актер, с которым ты работала несколько месяцев, предлагает тебе провести ночь в его номере. Иногда бесстыдно: седой кинокритик за шестьдесят слюняво целует тебя в губы, когда ты уходишь с вечеринки, и прихватывает за ягодицу.

От такого никуда нельзя было деться. Похоже, правило было такое: если ты молодая женщина, работающая в этом бизнесе, то ты – законная пожива.

– Как вы лично с этим справлялись?

Я пожимаю плечами.

– Принимаешь непроницаемый вид, который отбивает охоту без спроса оказывать тебе внимание. В этих трех случаях я ни с кем из тех мужчин не переспала. Придумывала какой-то находчивый, но твердый ответ, надеялась – будет понятно, что я равнодушна, и грубить не придется.

– Справляться с этим утомительно?

– Не то слово. Конечно, это бесит. Конечно, ты по наивности думаешь, что, наверное, немолодой кинокритик зовет тебя на всякие мероприятия потому, что ему интересны твои мысли о жанре и женщинах-режиссерах, – а ему на самом деле просто хочется с тобой переспать. Со временем наивность проходит.

Но главное – это находчивый ответ, способность продемонстрировать искусную оборону. А важнее всего – не проявлять слабости. Мужчины так устроены, что любой слабостью пользуются.