Пепел короля, проклятого звездами - Карисса Бродбент

Могу лишь добавить, что прежняя Орайя вообще не попала бы в Лахор.

Словом, на этом пиршестве я решила попробовать себя в лицедействе. Я подняла бокал и наградила Эвелену самой кровожадной улыбкой, на какую была способна.

– Ради воссоединения семейных уз ничего не жалко, – сказала я. – Выпьем, сестра. Для столь позднего времени ты непозволительно трезва.

Напряженная обстановка разрядилась. Эвелена засмеялась, обрадовалась, как маленькая девочка, которой подарили куклу. Она чокнулась со мной, отчего кровь из ее бокала запачкала руки нас обеих.

– Твоя правда, сестра, – сказала она и залпом осушила бокал.

– Ты вела себя гораздо лучше, чем я думал, – прошептал мне на ухо Райн несколько часов спустя.

Он наклонился ко мне. Его дыхание согревало мое ухо, вызывая дрожь по всему телу. Я даже попятилась.

– Это было не так и трудно.

– Сама попытка уже похвальна. Согласись, тебе такое непривычно. – Он слегка пихнул меня локтем. – Меняешься в лучшую сторону, принцесса.

– Ты же знаешь, как я ценю твои похвалы, – с наигранной невозмутимостью заявила я, и Райн засмеялся.

На этот раз его смех был искренним.

Всю ночь я старалась посильнее напоить Эвелену, и мне это удалось. Мы с Райном стояли в углу зала и смотрели, как она кружится с одним из малолетних аристократов. Эвелена истерично хохотала, а лицо мальчика оставалось неподвижным, как у фарфоровой куклы. Люди, на которых успели вдоволь попировать, лежали на столах и возле стен. Кое-кто из детей еще не насытился и продолжал сосать кровь из горла или бедра жертв. Кроверожденные держались вместе, наблюдая за происходящим и лениво попивая кровь из бокалов. Их лица по-прежнему оставались настороженными.

– Завтра она будет мучиться похмельем, – сказал Райн.

– Я на это и рассчитывала.

Никто так охотно не выбалтывает секреты, как пьяный. Никого так легко не облапошить, как вампира, которому нужно пару дней приходить в себя после обильного пиршества, где он насыщался кровью или крепкой выпивкой. Еще лучше, когда тем и другим сразу.

– Когда я росла, мне очень нравились ночи после пиршеств, – сказала я. – Они спали как убитые, и я часами могла делать все, что захочу. Если Эвелена прилично наберется, она расскажет все, что нам нужно, а потом день или два не будет путаться у нас под ногами.

– Звучит заманчиво.

Заманчиво, пока Эвелена оставалась единственным предметом наших забот. А насчет этого я сомневалась. Пусть Лахор и был городом развалин, помимо племянницы Винсента, здесь жил еще кто-то.

– Ты других видел? – понизив голос, спросила я.

– Ты имеешь в виду кого-то, помимо полусотни золотоволосых детей, собравшихся здесь? Нет.

Мы оба замолчали, разглядывая этих детей. Они ползали по телам жертв, пили из бокалов и чаш. Выкрутасы Эвелены не занимали их, пока она не высматривала себе нового партнера и не заставляла танцевать с собой.

Даже для вампиров их взгляды были слишком… неподвижными. Пустыми. И все – светлоглазые блондины.

– Они… обращенные, – почти шепотом произнес Райн.

– Что? – не сразу поняла я.

– Они – обращенные вампиры. Дети. Все до одного.

Я взглянула на детей, и меня охватила новая волна ужаса. Они лакали, словно измученные жаждой кошки. Только те предпочитали воду в сточных канавах. А дети лакали кровь из образовавшихся луж. Подозрения шевелились у меня в мозгу и раньше, но после слов Райна я почувствовала настоящий ужас. Чем больше я думала об этом, тем сильнее поражалась жестокой участи, постигшей бедных детей.

Родившиеся вампирами взрослели и старели естественным образом. Но обращенные в детстве были обречены навечно остаться детьми: как внешне, так и умом. Вечная убогая юность. Какая жуткая судьба!

– Как ты… – начала было я, но он меня перебил.

– Ты пробовала заговорить с кем-нибудь из них? Многие вообще не говорят на обитренском. Я нашел лишь одного, знающего гленский язык.

Меня обдало другой волной – отвращения.

– Значит, она привезла их из государств людей?

– Не берусь гадать, как они попали сюда. Возможно, Эвелена платит торговцам живым товаром. Кто-то мог попасть сюда в результате кораблекрушения. Кого-то она притащила из здешних человеческих кварталов. Вряд ли я ошибусь, если скажу, что в свите Эвелены были и первые, и вторые, и третьи.

Я перевела взгляд на Эвелену. Она кружилась с другим мальчишкой, а тот, вынужденный танцевать, смотрел куда-то вдаль.

У всех одинаковая внешность. Все еще дети, обреченные навсегда остаться детьми.

Мне свело живот. Мы с Райном переглянулись. Я поняла: каждый задавал одни и те же молчаливые вопросы, и каждому было тошно от потенциальных ответов.

– А твоя сестричка – та еще штучка, – проговорил он сквозь зубы.

От его слов мне стало только тошнее.

– Знаешь, давай побыстрее выполним то, ради чего сюда явились, и уберемся восвояси.

Я захотела пойти к танцующим, но Райн схватил меня за руку.

– Куда ты собралась?

Я выдернула руку.

– Выужу из нее сведения, пока она еще в состоянии говорить.

Райн снова схватил меня за руку и не выпускал.

– Одна?

Ну не дурацкий ли вопрос? Я думала, что усмехнусь или отпущу какую-нибудь колкость, но Райн был предельно серьезен.

– А об этом ты забыла?

Его пальцы скользнули по моим плечами. На коже сразу же появились пупырышки – результат его прикосновения. Потом я вздрогнула от боли, когда он провел по следам, оставленным Эвеленой. Внешне они напоминали маленькие полумесяцы и до сих пор кровоточили.

Он беспокоился за меня, отчего мне сразу расхотелось ему дерзить.

– Это пустяки, – сказала я.

– Это не пустяки.

– Такое мне по силам. Справлюсь. Привыкла, что меня ненавидят.

– Нет, ты привыкла, что от тебя отмахивались. А когда тебя ненавидят, это куда опаснее.

Я снова вырвала руку. На этот раз Райн меня не удерживал.

– Не забывай, я выиграла Кеджари. С Эвеленой я справлюсь.

Райн улыбнулся одними губами и напомнил:

– Официально Кеджари выиграл я.

Он не последовал за мной, однако не спускал с меня глаз.

Эвелена была уже очень сильно пьяна. Когда я подошла, она отпустила очередного «мальчика» и протянула руки ко мне.

Я не могла себя заставить взять ее за руки, но позволила обнять меня за плечи.

– Сестренка, я невероятно счастлива, что ты наконец решилась меня навестить, – заплетающимся языком призналась она. – А то мне тут ужасно одиноко.

Не так уж одиноко, если превратила в вампиров целую армию детей.

Она качнулась, плотнее приблизившись ко мне. Я увидела раздувшиеся ноздри. Эвелена насыщалась всю ночь и едва ли испытывала голод, но человеческая кровь есть человеческая кровь.