Тень Сохатого - Фридрих Незнанский

— Напротив, допускаю.

— Ну вот. Итак, в один прекрасный момент наш олигарх со всей отчетливостью понимает, что в нашей стране создалась ненормальная, мягко говоря, ситуация. Власть, бизнес, народ — все это лишь на поверхности. На самом деле страной руководят люди, которым наплевать на все, кроме своего благополучия. Этим людям наплевать на бедность населения, на проблемы регионов, на нужды армии и прочее. И наш олигарх не исключение. В сложившейся ситуации он, как и другие, постоянно выдает на «лапу» как власти, так и бюрократии. Чтоб, значит, никто никого не трогал, и все было тип-топ. Счет идет на миллионы, и даже на десятки миллионов долларов. Уф-ф, жарковато что-то сегодня…

Коваленин поднял руку и ослабил узел на галстуке. После чего продолжил:

— Само собой, эти миллионные вливания никак не отражаются на уровне жизни населения. У нашего олигарха, кстати, в компании трудятся сто пятьдесят тысяч трудящихся. Простых работяг, живущих от зарплаты до зарплаты… Вы не возражаете, если я включу кондиционер?

— Отнюдь.

Коваленин нажал на кнопку, потом с наслаждением откинулся на спинку кресла и продолжил:

— Итак, на нашего замечательного олигарха снизошло озарение. Божественная длань спустилась с небес и открыла ему глаза на истинное положение вещей. Помучившись над своими видениями с неделю-другую, он решает действовать. Примером ему конечно же служат наши дореволюционные русские богачи типа Саввы Морозова и других. К ним сейчас модно апеллировать. Итак, наш доблестный олигарх решает больше не давать на лапу власть имущим. А все эти средства бросить на социальные нужды и улучшение инфраструктуры жизни этих ста пятидесяти тысяч своих рабочих и служащих. Вы следите за ходом моих мыслей?

Турецкий кивнул:

— Пытаюсь. Продолжайте.

И Коваленин продолжил:

— Наш олигарх стал строить целые городки для рабочих. Современные клиники, санатории, детские сады, клубы и так далее и тому подобное. Казалось бы он победитель! Он победил судьбу, он победил жизненные обстоятельства, правда?

— Безусловно, — подтвердил Александр Борисович.

Смуглые губы Коваленина раздвинулись в грустную усмешку:

— Но это только казалось. Правильно говорят, что благими намерениями выстроена дорога в ад. Тут же на нашего героя и его людей был направлен… э-э… даже не наезд, а целый накат. Накатили, как говорится, со всех сторон. Взяли в оборот. Пришпилили к нему целую кучу уголовных дел, как к телеграфному столбу. И в конце концов довели до сумасшествия.

— Для того чтобы возбудить уголовные дела, нужны веские причины, — заметил Турецкий.

Усмешка Коваленина стала саркастической:

— Бросьте, Александр Борисович. Вы лучше меня знаете, что был бы повод, зацепка, а дальше… — Он махнул рукой. — …Все пойдет как по маслу. Но теперь уже это не имеет большого значения, учитывая состояние душевного здоровья Генриха.

— Вы что же, и в самом деле считаете, что Боровский сошел с ума? — спросил Турецкий.

— А вы бы на его месте не сошли? Его, как волка, обложили со всех сторон. Проект объединения «Юпитера» и «Дальнефти» полетел ко всем чертям со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Какими именно последствиями?

— Ну не просто же так они решили объединиться. Вероятно, у них были совместные планы. Я не знаю… — Коваленин пожал плечами. — Ну протянуть куда-нибудь нефтепровод.

— Куда? — тут же поинтересовался Турецкий.

Коваленин неодобрительно прищурился:

— Ну вот. Дай вам палец, вы всю руку зацапаете. Я ведь не знаю всех тонкостей этой сделки. Знаю, что вроде бы они собирались протягивать нефтепровод в Китай.

— Это было выгодно?

В кабинете стало прохладно, и Коваленин машинальным движением затянул узел на галстуке.

— Было бы не выгодно, не стали бы над этим работать, — спокойно ответил он. — По крайней мере, я так полагаю. Вы напрасно думаете, что я расскажу вам что-то интересное. Я ведь говорю вам, я не в курсе. У меня есть свой бизнес. А с Генрихом и Олегом мы были просто товарищами по клубу. Встречались, играли в преферанс, пили коньяк, курили сигары. Иногда катались на лошадях, иногда выезжали на псовую охоту.

— Ого! Такая есть до сих пор?

Коваленин снисходительно улыбнулся:

— Александр Борисович, честное слово, для тех, у кого есть деньги на развлечения, в наше время не проблема их потратить. Развлечения есть на любой выбор — только платите. А насчет Боровского и Риневича?.. Поверьте, я рассказал вам все, что знаю. Если я и дальше буду говорить, это будет трепотней человека с разыгравшейся фантазией, только и всего. Я, допустим, могу предположить, что Боровский застрелил Риневича случайно. Допустим, хотел разыграть друга, но в обойме оказались настоящие патроны вместо холостых. Но ведь это полный бред.

— Как знать… — пожал плечами Турецкий.

— Но на самом деле для меня ясно одно, — продолжил бизнесмен, не обратив внимания на тихие слова Турецкого. — Геня сошел с ума. Не такой он был человек, чтобы совершить столь дикий и необъяснимый поступок. Я даже не удивлюсь, если к нему во сне пришел дьявол и сказал: «Генрих, дружище, ты видишь, как мир обходится с тобой? Почему бы тебе не обращаться так же с миром? Вокруг тебя одни враги. И самые коварные из них те, которые корчат из себя твоих лучших друзей. Возьми пистолет и разберись с ними. Сначала с ними, а потом и со всеми прочими».

Коваленин вновь пожал плечами, как бы давая понять, что пути сумасшедшего для нормального человека неисповедимы.

— Значит, во сне… — задумчиво произнес Турецкий.

— Угу. Во сне.

На столе зазвонил телефон. Коваленин снял трубку.

— Да, Ларис… Да, соединяй! — Он прикрыл трубку ладонью и сказал Турецкому умоляющим голосом: — Александр Борисович, это мой партнер из Австрии. Честное слово, очень важный разговор, никак невозможно отложить.

Турецкий кивнул и поднялся с кресла. Аудиенция была окончена.

Юрий Валерьевич Ремизов был человеком солидным, толстым и вальяжным. Во время беседы с Турецким он откинулся на спинку кожаного кресла и с видимым удовольствием курил толстую кубинскую сигару.

Турецкий от предложенной сигары отказался, тем самым, сам того не подозревая, нарушив светский и деловой этикет. Впрочем, Турецкому на это было плевать. Дело в том, что этот Ремизов являлся одним из бывших сотрудников «Юпитера», сбежавшим с «тонущего корабля» задолго до того, как появились первые признаки катастрофы.

Разговор Ремизов вел медленно и деловито, как и подобало человеку его комплекции. Об объединении двух компаний — «Юпитера» и «Дальнефти» — он знал очень мало, так как переговоры об объединении начались уже после его ухода из «Юпитера». И вообще, Юрий Валерьевич был «страшно далек от всех этих нефтяных дел», поскольку у него имелись «дела поважнее, чем совать нос в чужой бизнес», с которым сам Ремизов «покончил давно и бесповоротно». Он вообще был очень категоричен в своих оценках и суждениях и всем своим видом показывал, насколько ему скучно, да и неприятно говорить о фирме «Юпитер» и ее главе — Генрихе Боровском.

— Значит, вы не виделись с Боровским полгода? — переспросил Александр Борисович.

Ремизов кивнул, тряхнув толстыми, как у бульдога, щеками и пробасил:

— Именно так. Кстати, удивительно, что он до сих пор жив. Я имею в виду Боровского.

— То есть? — не понял Александр Борисович.

Ремизов отвел от лица сигару и выпустил в пространство синеватое облако пахучего дыма. Затем лукаво посмотрел на Александра Борисовича и сказал:

— Лично я бы на его месте давно уже повесился.

— Это почему же?

Ремизов пожал покатыми круглыми плечами:

— Ну посудите сами: он потерял все, что имел. Бизнеса его почти лишили, да и дела у «Юпитера» идут из рук вон плохо. Еще полтора года назад это было — я не побоюсь такого слова — самое успешное предприятие в России. А теперь что? Одно только название.

Однако Турецкий не согласился:

— Не думаю, что это повод свести счеты с жизнь. Никогда не поздно начать заново.

— Для кого? Для Боровского? — Ремизов откинул голову и зычно хохотнул. — А вы фантаст! Нет, Александр Борисович, для этого человека все кончено. Он не только в считанные дни стал банкротом, он потерял и своего лучшего друга. Причем сам же его и убил. И тем самым, заметьте, обрек себя на полный жизненный крах. Я имею в виду тюрьму и все, что из этого проистекает.

— А вы не можете предположить, зачем он это сделал? — осторожно спросил Турецкий.

Ремизов развел руками:

— Тайна, Александр Борисович, сущая тайна! Конечно, я слышал о том, что в последнее время у них с Риневичем появились какие-то конфликтные ситуации. Но это… как бы это попонятнее… простая утряска интересов. В наше время за такое не убивают. Тем более лучших друзей. И тем более публично. В конце концов, если бы Генрих захотел разобраться с Риневичем, он бы его просто «заказал». Недостатка в киллерах нынче нет.