Месть под острым соусом - Аля Морейно

Дома то и дело мысли скатываются к воспоминаниям о первых днях после аварии. О больницах, операциях и реабилитации. Об отчаянии, когда не удалось пройти отбор на чемпионат. О том, с каким трудом выстраивал свою жизнь без спорта… До сих пор душа болит от мыслей, что было бы, не окажись я тогда на том проклятом переходе и не попади под колёса этой дуре. Невыносимо жжёт обида – на мелкую мышь, которая сотворила всё это со мной, на стечение обстоятельств, на жизнь... 

Утром звонит управляющий моего первого фитнес-клуба и сообщает, что клиент поскользнулся в бассейне и повредил себе ногу. Только этого ещё мне не хватало! Несусь в клуб, успеваю даже застать медиков, когда они грузят пострадавшего в машину. 

Еду за ними, оплачиваю ему палату, обследование и лечение. Обещаю компенсацию, чтобы он не выдвигал нам никаких претензий и не распространялся об инциденте. Очень переживаю, ведь дело не в сумме, с которой я вынужден расстаться, а в том, что мой клуб прокололся на безопасности, хотя я прикладываю много усилий, чтобы минимизировать или вовсе исключить риск травмирования клиентов. 

Почти весь день занимаюсь пострадавшим, затем собираю экстренное совещание в клубе, где случился инцидент. В офис приезжаю к вечеру выжатый, как лимон, и весь на нервах. 

- Успокоился уже? – Алёна заглядывает ко мне в кабинет незадолго до конца рабочего дня. 

- Это шутка такая? Сегодня весь день ношусь, как ужаленный. Проходи. Что-то случилось? Или ты просто так? 

- Случилось. И просто так. Но если ты нервный, то я лучше завтра зайду. 

- Давай, выкладывай уже. А то я ещё буду нервничать о том, что ты собиралась сказать. Хотя и так подозреваю. 

- Ник, мы давно знакомы. И мне казалось, я тебя хорошо знаю. 

- Не томи. Я уже по твоему виду понял, что будешь выговаривать и учить жизни. Не надо прелюдий, я сегодня не в лучшей форме, чтобы выслушивать реверансы. И учти, Иванову назад я не возьму, даже не проси. Сама за стойку встанешь, пока замену ей не найдёшь. 

- Та поняла я, что ты на неё зол. Просто ответь мне искренне на вопрос. Ты ведь тогда не занимался судом? Тебе не до того было? 

- Естественно. Я за границей лечился, мне там несколько операций сделали. Уехал вскоре после аварии, а вернулся уже осенью. 

- А материалы дела видел? 

- Нет, меня это не интересовало. Зачем оно мне? Мама там была, всё контролировала. Знаю только, что девицу признали виновной и посадили. Вчера она, вроде, сказала, что семь лет дали. 

- А статью, по которой её осудили, в Кодексе видел? 

- Алёна, к чему этот разговор? – раздражаюсь. Я сегодня не способен быть вежливым. – Не тяни кота за хвост. Что ты хочешь сказать? 

- Так видел или нет? 

- Нет, сказал же: меня это не интересовало. Я уверен, что мама проконтролировала, чтобы безнаказанной она не осталась. 

- О, да, Наталья Егоровна не дала бы дело на тормозах спустить, не сомневаюсь. Так погугли, открой статью. 

- Посмотрю потом. Не понимаю, к чему ты клонишь? Зачем мне это? 

- Сейчас найди. 

Разговор бесит. Но это же Алёна – на неё вызвериться я не могу. Да и она тут причём? Сама в том же положении была, только виновник её травмы наказание не понёс – всё списали на несчастный случай. 

Нехотя лезу в интернет, демонстрируя недовольство. Нахожу статью, пробегаю глазами. И что? 

- И? 

- Ты не находишь несоответствие между сроком, который дали Маше, и статьёй? 

- Чего? Да ей ещё мало дали! Особенно учитывая, что ей вообще плевать настолько, что она даже не узнала во мне человека, которого сбила! 

- Ты можешь быть сколько угодно обиженным за прерванную спортивную карьеру, но ты жив, и ты – не инвалид, как было сказано на суде. И травмы твои тянут максимум на три года для неё, а никак не на семь. Потому она и не узнала тебя, что даже допустить не могла, что отсидела семь лет, а ты вполне себе здоров. 

- Алёна! Это сейчас я как огурец, а тогда… 

- Не надо, я всё понимаю. Давай объективно. Иванову осудили не по той части статьи, по которой должны были. И вместо трёх лет или даже меньше она получила семь. 

- Судья решил так, значит, были основания. Я причём? 

- Ты, очевидно, ни причём. А не помогла ли Наталья Егоровна судье принять такое решение? 

- Что за бред? Зачем ей это? 

- А ты поинтересуйся у своей мамы. Мне почему-то кажется, что она в этом сыграла не последнюю роль. 

Разговор явно сворачивает куда-то не туда. Не сомневаюсь, что мама всё происходящее в суде контролировала. Но Алёнкины намёки ни в какие ворота не лезут. 

- Слушай, какая теперь разница? Какое всё это имеет значение? Иванова совершила преступление и понесла заслуженное наказание. Или ты считаешь, что её должны были отпустить и просто погрозить пальчиком? 

- Заслуженное? Ещё раз перечитай статью, если запамятовал, и соотнеси с реальностью. Ты представляешь себе, что такое сидеть в колонии? Она попала туда в неполные девятнадцать и пробыла почти до двадцати шести! А могла выйти в двадцать два. Тебе не кажется, что это – чудовищно несправедливо? 

Пожимаю плечами. Не вижу смысла ворошить прошлое. Всё равно ничего не изменишь. Я никогда не вернусь в большой спорт и не попаду на олимпиаду, а она никогда не проживёт эти годы на свободе. Если бы передо мной была не Алёна, я бы давно уже послал собеседника в пеший эротический тур. Но её не могу, слишком много она значит для меня… 

- И что ты конкретно сейчас от меня хочешь? – мне бы поскорее остановить это переливание из пустого в порожнее. 

- Во-первых, чтобы ты прекратил психоз. Думаешь, я не вижу, что тебя до сих пор потряхивает? Во-вторых, корону сними и верни себе человеческий облик. Ты помнишь, что ей вчера наговорил? 

- Смутно. Я был взбешён. 

- Естественно. Когда ты бесишься, то у тебя есть право вести себя по-скотски? 

- Ну так я не знал, что ей дали больше, чем должны были! Я и сейчас не уверен, что всё так, как ты говоришь. Может, там какие-то обстоятельства отягчающие были. Алкоголь или