Изольда Великолепная - Карина Демина

Для чего или кого? И вообще, я как-то запуталась. Мы вроде бы женаты? У меня и документ имеется. Нет, я не против свадьбы. Шампанское там, карета и лепестки роз… это мило и близко женскому сердцу, но вот определенности несколько не хватает.

– Брак, заключенный по доверенности, является предварительным соглашением, – соизволил пояснить Кайя. Он сидел прямо, неподвижно, как памятник себе. – Свадьба же…

– Соглашение окончательное.

После которого выданный на руки муж обмену и возврату не подлежит.

– Именно.

То есть он мой муж, но не совсем еще муж, потому что совсем даже пока не муж. Бюрократы несчастные. А Кайя мог бы и посоветоваться насчет даты. Может, у меня предубеждения и вообще я осень не люблю…

– Касательно вчерашнего инцидента…

Что у него за манера говорить, не глядя на собеседника? И пальцами по столу тарабанить. Я вот от этого «тык-тык-тык» нервничать начинаю.

– Ваша старшая фрейлина повела себя не так, как полагается вести старшей фрейлине. И вы должны наказать ее.

Приплыли. Это он о леди Лоу? Наказать? Еще вчера я мечтала вцепиться ей в волосы, но это вчера. А сегодня у меня булочка с медом, чай и солнечное утро. Только законченный садист способен в такой обстановке о розгах думать.

– Если вы сделаете вид, что ничего не произошло, то вас сочтут слабой.

Но я не умею наказывать людей! Не пороть же ее, в самом-то деле.

– Я могу вмешаться, – Кайя смотрел все так же мимо меня, – но это… не принято. Одной армией не могут командовать двое. Понимаете?

– И что мне делать?

– Что угодно. Не причиняйте физического вреда. И… надеюсь, вы понимаете, что вам в дальнейшем придется жить рядом с ней. Поэтому просто поставьте ее на место.

Легко ему говорить. Да я в жизни никого на место поставить не могла! Паспортистки, медсестры из регистратуры, продавщицы… они все видели, чего я стою, и с профессиональной небрежностью отмахивались от вялых моих претензий. А тут целая леди.

Высокородная.

С париком, веером и папой за напудренными плечами.

– Если позволите, совет, – продолжил Кайя, который если и заметил мои сомнения, то виду не подал, – думаю, вам следует выбрать другую старшую фрейлину.

– А я могу?

– Можете. Но она должна быть не менее древнего и знатного рода, чем леди Лоу.

О черт! Я никогда не разберусь в местных примочках. Как я узнаю? Или требовать резюме с родословной? А потом сличать размах ветвей родового древа?

– Леди Ингрид, к примеру. – Кайя правильно оценил мое молчание. – Что же касается наказания, то в свое время леди Аннет, которой мой отец выказывал особое расположение, появилась на балу в таком же платье, что и моя матушка. Ей следовало удалиться и сменить наряд, но она осталась. Матушка была глубоко оскорблена.

Я ее понимаю. Одно дело – мужа делить. Другое – платье.

– Она запретила леди Аннет посещать балы.

– А ваш отец?

– Мужчины не вмешиваются в дела женщин. Но потом леди Аннет подарила матушке манжеты и воротник из хайерского кружева и была прощена.

Высокие отношения. Я так не смогу. Или смогу? И вообще, есть ли у меня варианты? Я попыталась представить, как любовница Кайя дарит мне кружева, а я обнимаю ее в знак прощения, и вместе мы рыдаем над горькой женской долей, промакивая слезы платочками с монограммой.

Жуть какая.

– А теперь позвольте узнать, где вы научились лечить лошадей?

Так, похоже, завтрак у меня будет низкокалорийный – ликбез, допрос и булочка.

А чего я ждала?

И надо решить, что отвечать. Правду? Не слишком-то она хороша. Соврать? Кайя вряд ли сумеет проверить, но стоит ли начинать что-то со лжи?

Он сидит, ждет, не сомневаясь, что я тут же брошусь исполнять эту просьбу, с приказом граничащую. Сиятельный лорд… и вправду сиятельный. Рыжие волосы на макушке выгорели – не то золото, не то медь, – и солнечный свет размывается этаким нимбом.

Если я попрошу потрогать – знаю же, что нимб ненастоящий и крыльев в комплекте не выдали, но все равно потрогать хочется, – не поймут. Их светлость сегодня удручающе серьезен.

– Допрашиваете? – поинтересовалась я самым дружелюбным тоном, подвигая поближе плошку с медом. Хоть чем-то горькую правду зажевать надо.

Я, когда нервничаю, всегда ем, как не в себя.

Я в принципе ем, как не в себя. Наверное, нервничаю много.

– Интересуюсь.

Что ж, имеет право.

– Моя мать была… – я запнулась, ища подходящее слово, – она лечила животных.

– А отец?

– Полярный летчик. – И, видя недоумение – а интересно, у них есть полюса? – я пояснила: – Никогда его не видела. Он обещал жениться на матери, но слово не сдержал.

И мне осталось дурацкое имя, а маме – глубокая рана на сердце. Она ведь была красивой и могла выйти замуж снова, но почему-то не выходила. А те мужчины, которые появлялись в ее жизни, надолго в ней не задерживались.

– Вы кому-нибудь рассказывали об этом? – Кайя сцепил пальцы.

– Здесь? Нет.

– И не рассказывайте. У нас очень серьезно относятся к вопросу законности рождения.

Это было почти пощечиной.

Я – незаконнорожденная? Слово старое, аккурат родом из этих каменных стен. И глупое какое. Я ведь родилась, и значит, имею право жить. А что до моего отца, то разве отвечаю я за его поступки?

Кайя вздохнул и заговорил очень мягко:

– Изольда, я не стану относиться к вам хуже. Вы из другого мира. С другими правилами. Я это понимаю и буду защищать вас так, как умею. Но некоторые вещи мне не под силу.

Ну да, он не сможет остановить сплетни или запретить насмешки, потому что сам этот запрет будет смешон. И не оскорбить меня пытается, а оградить от собственной глупости, благо вчера я продемонстрировала изрядные ее запасы.

– Значит, ваша мать умела лечить животных?

– Да. Я хотела быть, как она.

Детство на конюшнях. И привычный аромат сена. Ласточкины гнезда под крышей и былинки, пляшущие в потоках света. Денники. Лошади. Есть друзья. Есть враги, но скорее придуманные. Конюшенная кошка, что гуляет сама по себе, но приводит котят и рожает в стойле с полуслепой кобылой по кличке Дрема. Она и вправду почти всегда дремлет. На ней я впервые выехала на манеж и, боясь упасть, цеплялась за гриву. А Дрема лениво трусила привычным, заученным за многие годы маршрутом. И мама смеялась. Она была счастлива там, потому что делала полезное дело.

– На тех конюшнях мама проработала долго. Но я росла, и нужно было поступать, учиться.

Кайя слушает, не перебивая. А я не понимаю, как рассказать о том, что поступление в приличный вуз стоит денег и что взять их было неоткуда. И поэтому мама согласилась поменять работу.