Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева

– Мама, я хлеб хочу, – застонала Катя.

– Милая, уже девять часов вечера, уже спать пора, – ласково отвечала Юля, – на ночь нельзя так много кушать, помнишь?

– У меня после этих овощей потом всю ночь от голода желудок сводит. Картошечки бы жареной сейчас, жареные окорочка… – вздохнула Катя.

Юля уже не знала, что ответить. Ей было жаль дочь, по-настоящему, по-матерински, с присущим только матери чувством вины перед ребенком за любую невозможность угодить ему, но и она исчерпала свои силы. Она тихонько шепнула Марине, даже как-то равнодушно:

– Кричать на детей нельзя, на преднизолоне они и без того нервные. Катя может перестать спать по ночам. Нам только этого не хватало. Закатит истерику, а я молчу, все проглатываю, пытаюсь успокоить всеми способами, лишь бы не слишком много нервничала.

– Силы небесные, как ты справляешься? А Антон, я погляжу, что есть, что нет!

– Мужчины, – пожала плечами Юля. – Он ведет себя так, как будто ничего не случилось.

Она тут же замолкла, как будто обожглась: ведь она давно дала зарок себе не обсуждать мужа ни с кем. Юля точно теряла контроль над собой: обида за дочь, что ее трагедия никак не отразилась на отце, будто он совсем не переживал за нее, крепла с каждым днем. Но она все-таки собралась и не сказала более ни слова про него.

– Так вот, моя тетя, – продолжила Марина, когда Катя поела, помыла тарелку и ушла из кухни, – она-то медсестра, но ты прикинь, сколько лет она работает в той больнице уже! Она там всех знает. Пойдет к врачу и покажет твою историю. А он пусть скажет, правильно вас лечат или нет. Вот клянусь, если неправильно, прибью твою докторшу: мало того что не лечит, так еще тебя виноватой делает!

– Прибивать никого не надо, – спокойно отвечала Юля, – не она виновата, что у нас в стране разваливается все: и медицина, и промышленность, и так далее. Был бы должный контроль сверху, была бы мотивация – врачи были бы более квалифицированными.

Но в глубине души Юля сильно сомневалась в том, что врач могла не знать, как лечить Катю. Во-первых, это было бы слишком просто, а она уже привыкла к тому, что в их диагнозе не было ничего простого и очевидного, были только черные дыры и огромные неисследованные куски загадок. Во-вторых, зачем-то ведь врач упоминала постоянно международные протоколы, значит, она делала все так же, как и другие нефрологи во всем мире.

– Ты всегда всех оправдаешь, даже собственных мучителей, – махнула рукой Марина. – Давай неси сюда все выписки и анализы. Я сфоткаю.

– Прямо сейчас? – почему-то Юля не собиралась ничего пока делать, думала, это разговор про будущее.

– Нет, блин, давай еще полгода подождем! – возмутилась Марина и продолжила ворчливо: – Конечно, сейчас! Я сегодня же все отправлю. Пусть с утра сходит к врачу, если у нее смена завтра. Глядишь, и до конца недели ответ получим.

Юля побежала в зал, где пришлось помешать Антону, доставать выписку из ящика, загораживая ему телевизор.

– Ты что, не могла другое время придумать? Не видишь, я футбол смотрю, – недовольно стал высказывать ей Антон.

– Я всего две секунды, – ответила Юля, но от волнения она с трудом могла сообразить, в каком именно файле были выписки.

Наконец она нашла их. Антон все это время пыхтел и смотрел на нее рассерженно. Не сказав больше ни слова, лишь по-детски закусив губу, Юля побежала на кухню. Марина быстро сделала фотографии и тут же стала набирать тете.

– Ты что, звонишь ей в Германию? Это же дорого!

– Успокойся ты, я по Ватсап, – ответила Марина, закатив глаза. – Она обычно не слышит никогда. Но попробовать стоит. А то сообщение прочитает через несколько дней еще.

Но тетя упорно не отвечала, ведь, как и многие пожилые люди, не познавшие зависимости от гаджетов, она могла спокойно обходиться без телефона часами, а то и весь день. Катя, поев, ушла в спальню.

– Что за напасть такая, – качала головой Марина, провожая тучную фигуру Кати взглядом, – такая девчонка тонкая была.

– Если бы полнота была единственным побочным эффектом, – вздохнула опять Юля.

– Вам бы хорошо на море съездить, – сказала вдруг Марина, – вон Алина сейчас с детьми на Канарах.

– Да, только мы не миллионеры, сама знаешь, чтобы на Тенерифе ехать.

– Алина вроде говорила, что там и дешево снять можно. Билеты заранее купить.

– Что в понимании Алины «дешево»? – усмехнулась Юля, уверенная, что «дешево», по словам обеспеченной подруги, на самом деле для нее означало «очень дорого».

– Вроде в районе шестисот евро в месяц стоит квартира у моря, комнату в доме можно дешевле.

– Не верится мне что-то, – с большим сомнением произнесла Юля.

– Тогда хоть на наш юг.

– Сейчас никуда не поедем, что толку говорить об этом. Мы без анализов, без врача – никуда.

– Глядишь, осенью поправится. Тогда бы поехать.

– Тогда везде уже холодно будет, а в Таиланды всякие не повезу – боюсь инфекций. Это уже следующего лета ждать. Да и вообще – даже просто самолета боюсь. Вдруг заразится там от кого.

– Ну, вот на Тенерифе как в раз в ноябре красота, – ответила Марина, не слушая про инфекции. – И тепло, и купаться можно. Катя поправит здоровье, вот увидишь. Иммунитет укрепит. А вам что нужно, чтобы справиться с болезнью? Иммунитет. Он должен прийти в равновесие.

В голове у Юли невольно начали рождаться крамольные мысли о том, что Марина была отчасти права и что действительно после моря Катя в раннем детстве становилась намного крепче. Заболевание их было связано с неправильной работой иммунитета, поэтому нужно было его укреплять. Но реальность разрывала любую, самую зыбкую надежду. Где были они, а где Тенерифе? Даже смешно думать об этом. Смешно и самонадеянно. Им оставалось только одно – молиться, ничего больше. У Марины внезапно зазвонил телефон. Она быстро перевернула его и покраснела, уверенная, что звонит Роман. Но звонил не он, а, к ее удивлению, перезванивала тетя.

– Да, тетя Галя, здравствуйте, как вы там? – заговорила Марина, вскочив от волнения со стула. Она подошла к окну и стала рассказывать немного о своем житье-бытье, расспросила тетю про здоровье, про двоюродных сестер своих. А затем перешла к делу: – Помните Катеньку, дочку моей подруги Юли? Она уже большая, девятый год. Да, умница, красавица. Только заболела. Нет, серьезно. Здесь вот уже долго лечат, несколько месяцев, а ей лучше не становится, не знаем, что и думать… может, ее здесь неправильно лечат? Вашим врачам, наверное, виднее. Диагноз? Сейчас. Юль, какой?