Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты - Борис Барков

Нарком просвещения Луначарский, зная, что Сталин относится к нему плохо, боялся партийной чистки. Чтобы защитить себя, он рассказал, как чутко Ленин относился к товарищам по партии, и привел некоторые ленинские высказывания. На трибуну поднялся оратор-большевик и сказал:

— Я читал всего Ленина и смею заверить, что Владимир Ильич никогда не говорил о тех вещах, о которых нам здесь поведал товарищ Луначарский.

Луначарский парировал:

— Это он вам не говорил, а мне говорил!

Соратник Сталина Лазарь Моисеевич Каганович поручил архитектору Барановскому перепроектировать Красную площадь, чтобы обеспечить свободный въезд военной техники во время парадов. Объяснив, что для этого придется уничтожить храм Василия Блаженного, Барановский заявил, что лучше покончит с собой, чем пойдет на это. Барановского посадили. Когда жена навещала его, он спрашивал: «Стоит? Тогда я еще поживу».

Нашли другого архитектора. Он пришел на заседание политбюро с макетом Красной площади. Каганович разъяснял:

— ГУМ выполнен в псевдорусском стиле. Заменяем его. — Он снял ГУМ и поставил трибуну. — Здание Исторического музея выполнено в стиле псевдорусской готики. Сносим. Убираем храм Василия Блаженного…

— Храм поставь на место, — сказал Сталин.

Арестованного видного большевика Льва Борисовича Каменева привезли на допрос к Сталину.

— Почему вы, еврей, взяли русскую фамилию и стали Каменевым?

— Я, как еврей, отвечу вопросом на вопрос: почему русский Скрябин взял псевдоним Молотов, Бельтов — Плеханов, Ульянов — Ленин, а грузин Джугашвили стал Сталиным?

На вопрос анкеты об образовании нарком НКВД Николай Иванович Ежов отвечал: «Незаконченное низшее».

Арестовали брата Кагановича. Один из родственников просит:

— Лазарь, спасай брата!

— У меня нет брат. Мой брат — товарищ Сталин!

В свое время нарком просвещения Луначарский публично заявил, что в Советском Союзе «решен половой вопрос». Один поэт тогда сочинил такие строки:

Луначарский сказал,Так что охнул весь зал:«Нет у нас полового вопроса!»А вопрос половойПокачал головой,Не поверив словам Наркомпроса.

Министр иностранных дел гитлеровской Германии Риббентроп был приглашен в Большой театр на оперу «Валькирия» в постановке Сергея Михайловича Эйзенштейна, по происхождению остзейского немца. Представляя режиссера, Сталин спросил у Риббентропа:

— Вы нацист и потому, наверное, неверующий. Однако если бы вы верили, то к какой религии принадлежали?

— Мой отец был лютеранин.

— Познакомьтесь, лютеранин, товарищ Эйзенштейн! А это наш Гиммлер! — представил Сталин Риббентропу Лаврентия Берию.

Знаменитый полководец, будущий маршал Рокоссовский был освобожден из тюрьмы незадолго перед войной. Соединение, которым он командовал, мужественно сражалось с наступавшими немецкими войсками. Вскоре Сталин отозвал Рокоссовского с фронта, чтобы дать ему более крупное назначение.

— Хорошо ли вы знакомы с германской доктриной?

— Нет, товарищ Сталин.

— А со структурой и вооружением германской армии?

— Нет, товарищ Сталин. Ведь я сидел.

— Нашел время отсиживаться.

Шел 1947 год. Маршал Рокоссовский отдыхал на даче. Ему позвонили от Сталина и пригласили с женой и дочерью на обед. Обед проходил в непринужденной обстановке. Сталин вставал из-за стола, прохаживался. Подойдя к Рокоссовскому, он вдруг спросил:

— Вы ведь сидели, Константин Константинович?

— Да, товарищ Сталин, я был в заключении. Но вот разобрались и отпустили. А сколько замечательных людей там погибло!

— Да, у нас много замечательных людей.

Резко повернувшись, Сталин вышел в сад. Все молчали, соратник Сталина Георгий Максимилианович Маленков возмутился:

— Зачем вы это сказали?

Через несколько минут Сталин вернулся. В руках у него было три букета роз. Один букет он преподнес жене Рокоссовского, другой — дочери, третий — самому маршалу. Рокоссовский облегченно вздохнул и больше никогда не напоминал Сталину о погибших в тюрьмах.

В предвоенные годы Рокоссовский познакомился с генералом Кузьмой Петровичем Трубниковым, с которым вместе в тюрьме мыкали горе. После освобождения они встретились в сочинском санатории, обнялись, расцеловались. А потом, когда уже разошлись, Рокоссовский, вспомнив, остановился, окликнул своего друга и спросил его:

— Кузьма, а ты в какой камере-то сейчас?

В конце войны при штабе армии Рокоссовского работал художник Наполеонас Пятрулис. По случаю победы его пригласили в штаб на банкет. Первый тост поднял Рокоссовский:

— За великого полководца, организатора всех наших побед, за товарища Сталина!

Вдруг в торжественной тишине с дальнего конца стола раздался голос Пятрулиса:

— А я не буду пить.

Наступила мертвая тишина. Рокоссовский шагнул в сторону художника:

— Почему это вы не будете пить?

— А мне не налили, — ответил Пятрулис.

Перед войной был арестован один видный военный деятель. Сидел он больше года. Началась война, и его знания оказались нужны. Он был доставлен из тюрьмы прямо на политбюро, и Сталин сообщил ему, что он назначается на высокий пост.

— А почему я без суда и следствия просидел так долго? — спросил военный.

Сталин повернулся к членам политбюро и пошутил:

— Он еще недоволен!

Как-то маршал Жуков выходит от Сталина и в сердцах произносит: «Черт усатый». Находящийся в приемной Берия заходит в кабинет и говорит об этом Сталину. Тот просит, чтобы Жукова догнали и вернули.

— Товарищ Жуков, вы кого имели в виду, когда, выходя из моего кабинета, сказали: «Черт усатый»?

— Гитлера! Кого же еще, товарищ Сталин?

— А вы кого имели в виду, товарищ Берия?

Лев Захарович Мехлис был членом Военного совета фронта. Однажды он прибыл к Сталину для доклада и между прочим пожаловался на то, что генерал Р. спал с актрисой, а теперь спит с медсестрой. Сталин не отреагировал. Разговор продолжался. Однако Мехлис, охваченный желанием наказать порок, вернулся к поставленному им вопросу.

— Так что же мы будем делать с товарищем Р.? Ведь он спит с женщинами?