Серж Панин - Жорж Оне

Издали доносились среди ночи нестройные звуки труб с бала крестьян и рабочих, Госпожа Деварен машинально направилась к палатке, в которой слышался тяжелый топот танцующих. Яркий свет от ламп проникал сквозь полотно палатки, на котором отражались увеличенные тени бывших внутри людей. Веселые крики, шумный смех, смешанный с визгом веселящихся женщин, носились в воздухе. Голос распорядителя танцев громко и торжественно провозглашал: «La poule! En avant-deux! Balancez vos dames!» Вслед за тем слышался топот толстых сапог, выкидывающих разные антраша в пляске по дурно выстроганному полу под тихие звуки кларнетов, смешанных с резкими звуками корнет-а-пистона.

При входе в палатку, окруженную с одной стороны столами и скамьями, стояли на подставках две бочки с вином, предлагая краны желающим утолить жажду, Красная лужа под каждой бочкой показывала, что рука питухов не была достаточно тверда. Продавец хлебных лепешек, расположившись с другой стороны, приготовлял печенье из слоеного теста, в то время как его мальчишка ударял с силой в колокол, привязанный к железному пруту над чугунной печкой, призывая желающих в лавочку. В воздухе чувствовался неприятный запах прогорклого масла, вина и копоти от керосиновых ламп.

Недалеко от этой палатки находился балаган с каруселью, доставлявшей в течение всего дня развлечение деревенским шалунам. Оттуда слышался звук шарманки, играющей вальс из «Корневильских колоколов», чтобы привлечь посетителей. Шарманку вертела женщина в белой кофте.

Праздничное оживление, среди которого вдруг очутилась госпожа Деварен, дало счастливый поворот ее тяжелым, гнетущим мыслям; она вспомнила, что Серж и Мишелина должны были находиться тут… Выйдя из темной аллеи, госпожа Деварен подошла к освещенному месту. Узнав хозяйку, сидевшие за столом рабочие тотчас поднялись. Действительно, она была властительницей их, а сегодня они пили и ели у ней с самого утра.

Благосклонным жестом она пригласила их сесть, а сама, быстро подойдя к палатке танцующих, подняла у входа занавес из бумажной материи с красными и белыми полосами. Там, на пространстве около ста метров, она увидела более полутораста человек, из которых одни сидели, другие стояли, а третьи танцевали. В глубине на эстраде расположились музыканты, из которых у каждого в ногах стояло по бутылке вина, чтобы в антрактах между танцами прибавить себе веселости и бодрости. Из-под ног танцующих поднималась мельчайшая пыль, наполняя воздух. Женщины в светлых платьях, хорошо причесанные, и мужчины в праздничных нарядах отдавались всей душой любимому удовольствию. Госпожа Деварен вошла в палатку в то время, когда все с нетерпением ждали, что музыка заиграет шестую фигуру кадрили. У самого оркестра стоял Серж, танцуя с дочерью мэра, a vis-a vis ему был сам мэр с Мишелиной. Лицо мэра сияло от полного удовольствия. Он был в восторге, что княгиня перед всеми его подчиненными удостоила его такой громадной чести. Между тем его дочь, в платье от первого причастия, удлиненном теперь воланом из кисеи, с розой в волосах, в перчатках на одну пуговицу, не смела поднять глаз на князя и, сильно краснея, отвечала односложными словами на любезности Сержа, с которыми он обращался к ней.

Оркестр гремел, пол трясся; танцевали шестую фигуру. Госпожа Деварен, прислонившись к косяку деревянной двери, следила глазами за своей дочерью, которой легкая походка составляла контраст с тяжелой поступью окружавших ее женщин. Мэр, заискивающий и почтительный, следовал за ней, стараясь всеми силами держаться около нее так, чтобы не наступить на длинный шлейф платья. Слышны были его слова: «Извините меня, княгиня»… «Если, княгиня, соблаговолите дать мне руку, то нам проходить».

Серж неожиданно увидал тещу. Его лицо приняло радостное выражение и у него вырвалось восклицание. Мишелина, следя глазами за мужем, также заметила мать. Для нее радость теперь стала полнее. Серж насмешливыми глазами показал госпоже Деварен на усиленные старания мэра, галопирующего с Мишелиной в то время, как некоторые крестьяне, не твердо стоявшие на ногах, приняли смешные позы, чтобы исполнить фигуру.

Мишелина все время улыбалась, веселясь от души. Такое откровенное, простое веселье, причиной которого была она, доставляло ей большое внутреннее удовольствие. Она наслаждалась радостью всех окружающих. Ее глаза с нежной признательностью смотрели издали на мать, постаравшуюся устроить такой праздник в честь ее. Наконец кадриль была кончена, музыка стихла. Всякий провожал на место свою даму: мэр с особенными почестями, а Серж с таким вниманием, как будто бы он был на балу в посольстве и имел дело с молодой знатной девушкой.

Все окружили госпожу Деварен; раздались радостные восклицания, а музыка заиграла с воодушевлением «Марсельезу».

— Нужно спасаться! — сказал Серж. — Эти славные люди способны торжественно нас вынести на руках.

Увлекая за собой тещу и жену, он вышел из зала, преследуемый радостными криками присутствующих.

Они все трое шли молча. Воздух ночи показался им восхитительным, особенно после удушливой жары в палатке. Радостные крики прекратились, а оркестр уже заиграл польку. Мишелина взяла под руку мужа. Они шли тихо, прижавшись один к другому и не обменивались ни одним словом. Казалось, каждый углубился в самого себя. Подойдя к замку, они поднялись по лестнице и прошли в оранжерею, служившую гостиной госпоже Деварен.

Атмосфера после бала все еще оставалась теплой и ароматичной. Люстры светились, хотя гости все уже разъехались. Мишелина медленно посмотрела вокруг себя. Воспоминание об этом торжественном вечере по случаю ее свадьбы заставило ее сердце сильно биться. С лицом, сиявшим радостью, она бросилась в объятия матери, воскликнув:

— Мама, мама, как я счастлива!

При этом восклицании Серж вздрогнул. Из его глаз упали две слезы, и он, немного бледный, протянул госпоже Деварен свои руки, которые, как она чувствовала, дрожали.

— Благодарю! — сказал он с особенным чувством. Госпожа Деварен внимательно посмотрела на него.

Она не могла заметить и тени дурной мысли на его лице. Он казался чистосердечно взволнованным и искренно признательным. У нее мелькнула мысль, не обманула ли ее Жанна или не ошибалась ли она сама, думая, что князь ее любит. Она почувствовала громадное облегчение, но сомнение закралось навсегда в ее сердце. Она оттолкнула от себя заманчивую надежду. Бросив на своего зятя взгляд, который он понял бы, если бы был менее взволнован, она прошептала:

— Увидим!

XIII

Первые два месяца после свадьбы были проведены действительно очаровательно. Серж и Мишелина совсем не разлучались. Через неделю они вернулись с госпожой Деварен в Париж, и громадный отель на улице Св. Доминика, такой мрачный и молчаливый, сделался веселым и шумным. Во дворе слышны были движение лошадей, грумов и конюхов и шум карет, уезжающих и въезжающих. Великолепные конюшни, прежде слишком просторные для трех лошадей хозяйки, сделались малы для князя. Там стояло теперь восемь породистых лошадей для карет, два очаровательных пони, купленных нарочно для Мишелины, но править которыми молодая женщина никогда не решалась, четыре верховых лошади, на которых каждое утро около восьми часов, когда свежесть ночи наполняла благовонием Булонский лес, супруги объезжали озеро.