Пекарь-некромант 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

«Дело твоей семьи – это выпечка хлеба, - сказал я. – Твои предки были пекарями, а не строителями. Не забывай об этом. Твоя обязанность, старый – сохранить семейные рецепты, а не стены дома. Улавливаешь, о чём я говорю? Все рецепты, включая никому не нужные в Персиле розетки с кремом…»

«Что ты прицепился к этим розэткам, бездельник?! – возмутился призрак старого пекаря. – Шёл бы ты работать! Полуша уже с ног валится. Парень почти сутки на ногах. И это после болезни! Вот загоняешь его – не жалуйся: снова будешь сам и тесто месить, и воду таскать. Так что выбрось из головы глупости. И ступай трудиться».

***

Полуша отказался идти домой раньше обычного времени. Хотя я и пытался выставить его из пекарни сразу же, как только вернулся от конкурентов. Парень заявил, что чувствует себя хорошо, что очень соскучился по работе – глаза его при этом не почернели. Мэтр Рогов подтвердил, что физическое состояние Полуши сносное – оно точно не ухудшилось от физической нагрузки. Я велел профессору обновить на пекаре «регенерацию», добавил к ней «бодрость». Взял на себя труд по переноске в зал магазина готовой продукции – так я и персоналу помогал, и контролировал работу предприятия.

Никаких экспериментов я на вечер не готовил. Мой воображаемый список опробованных рецептов не пополнялся третий день подряд. Ватагу местных детишек по вечерам премировал медовым хлебом. На отсутствие разнообразия детвора не жаловалась – юные рекламщики уминали батоны за обе щёки. Работа пекарни вернулась в прежнее русло, в котором была до Полушиной «болезни». Однако я о том происшествии не забыл. Как только мой пекарь вознамерился пойти на отдых, я провёл разговор с клифами. Отдавать собакам команды я так и не научился. Поэтому объяснил волкодавам ситуацию, заявил, что мне нужна их помощь.

- Они… что, пойдут ко мне домой? – не поверил в своё счастье молодой пекарь.

На клифов он едва ли не молился. По его рассказам я сделал вывод, что клифские волкодавы – прежде всего статусная собственность, как дорогие скакуны в моём прежнем мире. На них любовались, ими восхищались, но редко использовали по назначению – для охоты на хищников. Зато каждый мальчишка, да и девчонки тоже, мечтали, что обзаведутся подобными питомцами. Как я в детстве с восхищением рассматривал новенькие дорогущие автомобили, так местная детвора ходила «смотреть на клифов мастера Карпа». И Полуша – не исключение: несмотря на физические параметры взрослого, в душе пекарь оставался ребёнком.

Как только выдавалась свободная минута, парень теперь отправлялся не к Лошке, как бывало прежде – шёл «поглядеть на собачек». Те к нему относились снисходительно, как местным детишкам. Вот только Полуша обычно держался от клифов на дистанции – ограничивался разглядыванием собак. Волкодавы ценили его сдержанность – встречали пекаря ленивым помахиванием хвостов. Продавщица не обижалась на Полушино поведение: ведь сама только и говорила о «любимом Боссике». Пёс, без моих напоминаний, каждый вечер провожал продавщицу домой. Утром – сопровождал до пекарни.

- Очень надеюсь, что девицы меня послушают, - ответил я пекарю. – И не откажутся выполнить мою просьбу. Ты пока не полностью поправился. И мне бы не хотелось, что бы с тобой вновь произошли неприятности. А в компании двух клифов ты будешь в безопасности. Сомневаюсь, что кто-то из моих конкурентов осмелится на тебя напасть в таких обстоятельствах. Что скажете, дамочки?

«Девицы» не проявили в ответ на мою просьбу бурный восторг. Вера тоскливо вздохнула – в её глазах прочёл усталость и безысходность. Надя мои слова проигнорировала. Сделала вид, что озабочена собственным педикюром: вылизывала лапу, пыталась грызть когти.

- Помните, что в моём доме сегодня вам кроме хлеба ничего не светит, - добавил я. – А вот у Полушиной родни вас наверняка чем-нибудь побалуют.

Клифы резко, как по команде, посмотрели на молодого пекаря. Ждали от того подтверждения моим словам. Словно мне не верили.

- Покормишь дома собачек, Полуша?

- Конечно!

Парень радостно встрепенулся.

- Да у меня дома!..

Клифы склонили набок головы, насторожили уши – слушали словесный поток обещаний, что обрушил на них пекарь. Заслушался и я. Сглотнул слюну, хотя половина перечисленных Полушей продуктов и блюд ни о чём мне не говорили – слышал их названия впервые. Допускал, что они связаны с мёдом: если не все, то большая часть – точно. Задумался, не проводить ли мне парня самому, да не напроситься ли к нему в гости. Но хитрые дамочки меня опередили: вскочили на лапы, ткнулись в грудь молодого пекаря носами. Полуша заулыбался – засверкал зубами. Я в очередной раз убедился в меркантильности женщин.

***

Вера и Надя ушли вместе с Полушей. Без моего напоминания. Вскочили с облюбованных мест напротив входа в дом – неторопливо затрусили следом за парнем. Мне показалось, что они на меня затаили обиду. Или, как настоящие женщины, сделали всё для того, чтобы я именно так подумал. А сами, небось, мысленно уже глотали все те кулинарные изыски, что пообещал им молодой пекарь.

Чуть позже вместе с Лошкой покинул мой дом и Барбос. Спокойно, без выкрутасов. Пёс взглянул на меня – дождался, когда я кивком одобрю его намерения. И только тогда деловито направился к продавщице. Я проводил их до двери – заступил на смену в пекарню в компании лишь призрака мастера Потуса. Точно, как до знакомства с троицей клифских волкодавов – в стародавние времена, о которых я успел уже подзабыть.

***

Волкодавы охотно влились в дружный коллектив моего маленького предприятия. Днём они поочерёдно дежурили в магазине – своим присутствием дарили продавщице душевный покой, придавали ей уверенности. А с вечера по утро служили Полуше и Лошке телохранителями. В прошлой жизни я терпел присутствие в доме жены и котов. Но с собаками мои пути не пересекались.

Поэтому мне сейчас было сложно представить, насколько правильно сложились мои взаимоотношения с клифами (меня не покидало ощущение, что «отдавать приказы» собакам следовало иначе). Если бы не привычка собак пачкать меня слюной, считал бы наше с ними партнёрство идеальным. Хотя и в нынешнем виде оно меня устраивало – уклоняться от встреч с собачьими языками я со временем научился.

Как я и думал, сыновья мастера Фетрика не поспешили воспользоваться моим предложением. Не явились ко мне с мешком золота (или с дубинами) ни в день нашего с ними разговора, ни в последовавшие за ним однообразные дни. На шестые сутки после визита в пекарню конкурентов в моей душе проросли ростки сомнения: доходчиво ли я объяснил рыжим политику партии.

Ведь по моим прикидкам со мной давно уже следовало бы связаться представителям поварской гильдии Персиля (пекарям, терпевшим сейчас немалые убытки), чтобы втолковать мне: моя цена за пекарню слишком завышена, не желаю ли я пересмотреть её в сторону снижения (и, желательно, значительного). Но делегации переговорщиков не появлялись на моём пороге.

Седьмой день после моего визита в пекарню мастера Фетрика прошёл почти как и предыдущие: днём я помогал Полуше и Лошке, обедал в трактире, отбивался от клифов (те пристрастились к медовому хлебу – выпрашивали батоны, изображая несчастных беспризорных детишек). Отличием сегодняшнего дня стала уплата налогов. Пришло время опустошить бочонки с мелочью.

Вновь отсыпал по мешку меди местным налоговикам (серебром их не баловал). Вместо Сверчка явился незнакомый мне шепелявый мужик – на удивление вежливый. Ну а вечером я заступил на смену в пекарню. Проводил сперва Полушу с парочкой его хвостатых телохранительниц. Чуть позже – продавщицу и Босса. Расплатился с рекламщиками, скормил им вчерашние плетёнки со вкусом мёда и мяты.

Вечером я поставил выпекаться партию медовых батонов, вытер о фартук руки. Отметил, что в зале сегодня ночью снова тихо: ни топота тяжёлых лап в комнате над головой, ни скрипа половиц – лишь потрескивали в печах угли. Призрак вернулся с очередного обхода территории, молча замер у порога. В отсутствие клифов старик вновь взял на себя обязанность оберегать дом от нежелательных гостей.