Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь

Я в сопровождении ещё одной четвёрки бойцов покинул квартиру и через имеющуюся в доме арку вышел к месту операции. Пара прохожих, увидев нас, резко развернулись и быстро, чуть ли не бегом направились туда, откуда только что пришли.

Проводив их глазами, усмехнулся про себя: «Видать напугались вида моих казаков. Но далеко всё равно не уйдут. Люди Зубатова перекрыли все подходы к дому, так что задержат и опросят эту парочку».

Войдя в комнату, где всё ещё плавал запах взорванных гранат, осмотрелся. Все упомянутые Каляевым лица стояли на коленях со скованными наручниками руками за спиной.

Увидев меня, единственного без маски, женщины начали возмущаться непозволительным поведением в их отношении, но я, не обращая на них внимания, подошёл к Селевёрстову, который снимал с одного из казаков бронежилет.

– Что случилось, Лис? – поинтересовался я.

– Да, Жила, две пули в грудь словил.

– Да не думал я, что баба выстрелит, – пробасил казак из группы захвата с фамилией Жилин.

– Жила, Жила… Я сколько раз говорил на тренировках, что у террориста нет пола и возраста, увидел оружие – бей на поражение. Неважно кто это, мужчина, женщина, ребёнок, – я склонился к нему ближе, разглядев две дырки в ткани бронежилета. – На ладонь бы выше и ты был трупом, Жила! Надеюсь, больше такой промашки не допустишь. Всё понял?!

– Так точно, Ваше высокоблагородие! Не допущу! – казак хотел подняться, но я его остановил, осторожно положив ладонь на его плечо, чтобы не потревожить ушибы от пойманных бронежилетом пуль.

– Господин полковник учит своих подчинённых стрелять в женщин и детей? – с презрительной усмешкой подал голос Гершуни.

– Георгий Андреевич и остальные задержанные, чтобы между нами не возникло каких-либо недопониманий, доведу до вас следующую информацию. Почти восемь лет назад один из представителей группы революционеров, которые должны были убить наместника Дальнего Востока и цесаревича Николая Александровича, убил мою любимую женщину и моего не родившегося ребёнка. Сделал он это для того, чтобы досадить мне, так как я сорвал это покушение. После этого я смотрю на революционеров-террористов, как на бешеных зверей, которых надо уничтожать. И не важно, какого они пола и возраста. Общество необходимо санировать от этой заразы. Этому я учу своих подчинённых. На ваш террор, мы ответим ещё большим контртеррором.

– Это незаконно, – подняв голову, произнесла Брешко-Брешковская.

– Екатерина Константиновна, скоро сюда придут следователь и представители охранного отделения. Вот с ними и будете разговаривать о законности. У меня была другая задача, а именно, захватить лиц, готовящихся совершить покушение на жизнь Государя Императора и членов императорского дома, – по тому, как дёрнулись трое из пяти задержанных, я понял, что Брешковская, Ракитников и Клитчогу пока ещё не знают о новом готовящемся покушении на императора.

В этот момент ко мне подошёл один из бойцов, которые пришли вместе со мной и проводивших в это время осмотр помещений.

– Ваше высокоблагородие, в кладовой обнаружено четыре двухпудовых ящика с динамитом. Заряды не слезятся, состояние хорошее. Опасности самоподрыва нет. Но лучше вызвать сапёров для их транспортировки, – доложил казак Кротов.

– Принято, Крот. Ещё что-нибудь интересное обнаружили? – спросил я бойца, косясь на задержанных.

– Смотрим, Ваше высокоблагородие. Необходим полноценный обыск.

– Ладно, как следователь прибудет – проведём и обыск. А пока давайте-ка господина Грешуни и госпожу Езерскую в другую комнату.

Я подошёл к врачу и с огорчением произнёс:

– Что же Вы так, Лидия Павловна?! Вы же врач! Лечить должны, а Вы вместо этого в людей стреляете?! – я пальцем ткнул в плечо, где на блузке было небольшое пятно крови.

Езерская дернулась и застонала.

– А представляете, Лидия Павловна, если бы мои люди пользовались не резиновыми пулями? Сейчас бы в плече была бы дырка. Возможно, и кости бы раздробило. Могли бы и руку отнять. А так только синяк.

– Издеваетесь?! – женщина посмотрела на меня с ненавистью.

– Ну что Вы! Как можно! Хочу Вас успокоить. Благодаря нашей гуманности, Вас повесят целой и здоровой, – я повернулся к Селевёрстову. – Лис, не спи! Давай быстрее этих двоих в другую комнату. Скоро следователь подойдёт, а мне ещё много узнать от них надо.

Гершуни и Езерскую четверо бойцов по команде Ромки подхватили под руки и, несмотря на стоны женщины, перетащили в другую комнату. Я зашёл следом, хлопнул в ладоши и, потирая ладони, произнёс:

– Ну что, покойнички, поговорим!

Глава 10. Заключительный протокол

Я смотрел в окно, где мимо проплывали деревья. А между ними вдалеке мелькала гладь Ангары. Поезд Москва-Иркутск, как только что объявил кондуктор, обходя купе, через час должен будет прибыть на конечную остановку.

Данная поездка была вызвана тем, что в Курковицы в тот день, когда мы брали группу эсеров, пришла телеграмма от моего «старого друга» Тифонтая: «Есть новости шурина сестры Жду Иркутске тридцатого июля». И была она очень не вовремя.

Езерская и Гришуни во время моего экспресс-допроса дали показание, что им было поручено «товарищем Григорием», то есть Рейли, организовать подрыв царского поезда, когда император с семейством и приближёнными отправятся из Гатчинского дворца в Петербург на празднование Преображения Господня пятого августа.

Все последние годы Всероссийский император со всеми членами семьи Романовых присутствовали на Литургии в честь Преображения Господня в Спасо-Преображенском соборе или Соборе Преображения Господня всей гвардии. После богослужения царская семья посещала традиционный фруктовый базар, организованный вокруг собора, так как праздник Преображения Господня имел народное название – Яблочный спас, приходящийся на шестое августа.

В кабинете Езерской кроме динамита нашли и сапёрный провод с подрывной машинкой, а также схему закладки зарядов на мосту через небольшую речку Лиговка рядом с железнодорожной остановкой Верево, недалеко от деревни Ижора, принадлежащей княгине Трубецкой. Остановка Верево находилась на тридцать первой версте от станции Санкт-Петербург Варшавской линии и в трёх верстах от Гатчины.

К этой акции Гершуни планировал привлечь Ракитникова и Каляева. Кроме того, от «товарища Григория» должен был прибыть специалист по закладке фугаса и его подрыву. Он уже побывал у Езерской, сообщил пароль, представился «товарищем Петром» и передал ей схему минирования и инструкции для теоретической подготовки будущих подрывников.

С учётом того, насколько профессионально была выполнена схема закладки и подрыва фугаса, а также инструкция по действиям, мы опять имели дело с военным профессионалом, вернее всего, в офицерском звании. Благодаря Куликову – нашему художнику-криминалисту, который входил в группу наблюдателей за Езерской, изображение этого посетителя имелось. Но как сказал Иван Семёнович этот «сапёр-минёр» был в гриме, поэтому мы получили шесть возможных обликов «товарища Петра».

Рейли по этому специалисту смог сообщить только то, что тот является человеком Великого князя Владимира Александровича. Именно он подвёл к Азефу бывшего поручика Лейб-гвардейского сапёрного батальона Кривицкого и его подельника унтера Храмова. Кто он на самом деле и как выглядит, Рейли не знал, так как «товарищ Пётр», как и сам Рейли, постоянно менял свою внешность. Кстати, Кривицкого, Храмова и извозчиков в Москве убрал он, зачищая хвосты. А марвихеров в столице зачистил Сидней.

И вот в такой напряжённой обстановке приходит телеграмма от Тифонтая. И не поехать нельзя. Информация от моего нового родственника Гиринского генерал-губернатора или дзяньдзюня Чан Шуня в свете складывающейся обстановки в русско-китайских отношениях могла быть очень важной. Тем более Чан относился к «Партии реформ», которую МИД России не поддерживал, но война, объявленная китайской императрицей и боксёрами, требовала пересмотра российской политики с этой страной.