Романов #09 - Владимир Кощеев

Анна Михайловна покачала головой.

— Выгодна ли нам дружба с кайзером теперь, Ваня? — спросила она, приподняв бровь. — Мы фактически низложили его внука. Вильгельм фон Бисмарк не глуп, он сумеет добраться до правды. И из потенциального союзника сразу же станет врагом. Нашего рода.

Соколов усмехнулся.

— После того, что русская армия устроила в Британской империи? — спросил он с усмешкой. — Ты что, не видела роликов с нашей победоносной армией в Англии?

— Эти ролики — заслуга Романовых и Демидовых, — заметила Анна Михайловна. — А мы с тобой Соколовы.

Иван Михайлович вздохнул.

— Тем более нужно поскорее избавиться от имущества в Германском рейхе, раз ты ожидаешь войны, — сказал он. — Лучше уж что-то поиметь с кайзера, прежде чем он оставит от твоей недвижимости руины.

— С паршивой овцы хоть шерсти клок? — усмехнулась великая княжна.

Иван Михайлович улыбнулся, глядя на сестру.

— Это ты сказала, не я.

Разговор оборвался стуком в дверь.

— Войдите, — велела Анна Михайловна, и в приемную вошел Слуга.

Подав пакет, запечатанный гербом царской канцелярии, он поклонился и вышел. Иван Михайлович, принявший посылку, вскрыл упаковку и вытряхнул на стол отсутствующего секретаря содержимое.

— Что там? — с любопытством спросила Соколова.

Ее брат повертел в руках лист гербовой бумаги с царским указом. Текст был составлен, разумеется, не самим Михаилом II, но печать на документе стояла личная.

— Приказ явиться в Кремль первого марта, — сообщил Иван Михайлович, протягивая сестре лист. — Не нравится мне это.

Анна Михайловна, в отличие от брата, такого настроения не разделяла. Государь объявил, что упразднит великие княжества, и так и поступил. Однако оставалось еще одно обещание, которое Михаил II давал на новогоднем приеме перед всем высшим светом Русского царства.

— Ну, это зависит от того, сменил ли он гнев на милость, — с легкой улыбкой произнесла великая княжна. — В конце концов, мы ведь знаем всех претендентов на звание цесаревича. Так что главное сейчас — ни с кем из них не поссориться.

Ее улыбка стала шире, великая княжна глубоко вздохнула, вновь чувствуя, как ее переполняет жизнь. Не так давно она с удовольствием окуналась в столичные интриги. И если отца отправят работать губернатором, лишив доступа к столице, Анна Михайловна с ним не поедет.

Теперь она снова свободна, и хотя на роль царицы не может претендовать, как однажды уже побывавшая в браке, кто знает, может быть, ей удастся побороться за место фаворитки?

— Ваня, — чуть прикрыв глаза, с нескрываемым наслаждением произнесла Соколова, — ты чувствуешь этот аромат? Понимаешь, чем пахнет?

Иван Михайлович, прекрасно знающий свою сестру, тяжко вздохнул. Он уже догадался, о чем она думает, и ему было немного не по себе от этих мыслей.

— Чем же? — все же спросил он, понимая, что пожалеет об этом вопросе.

Анна Михайловна помахала гербовой бумагой, как веером, и с легким смешком ответила:

— Перспективами!

* * *

Нижний Новгород .

Машины Царской Службы Безопасности выкатились на дорогу с соседней улицы. Сверкая маячками, подали сигнал, и автомобили с гербами боярского рода Стремневых прижались к обочине, ловко паркуясь на свободных местах. Двигатели приглушили, командир охраны вышел первым, строго глядя на опричников.

Глава Нижегородского подразделения ЦСБ вышел навстречу, держа в руках пакет документов так, чтобы была видна печать царской канцелярии. Кивнув охраннику, передал ему посылку и, так и не произнеся ни слова, сел в свой внедорожник.

Машины опричников тут же рванули с места, отправляясь дальше по своим делам. А через минуту и автомобили бояр Стремневых продолжили путь.

Сидящий на заднем сидении глава рода вскрыл пакет и извлек на свет лист гербовой бумаги. Рядом с ним сидел сын и наследник, Константин Павлович. Бросив взгляд через плечо отца, молодой человек быстро прочел содержание письма.

— И что это значит, отец? — спросил он, когда боярин убрал документ обратно в упаковку. — Игорь где-то согрешил против государя?

Внешнее различие между братьями наложило свой отпечаток. И хотя Игоря Павловича растили точно так же, как и остальных детей рода, не делая между ними отличий, однако наследник, которому не доверили управление компанией, не слишком-то любил своего брата.

— Это значит, Константин, — медленно проговорил глава рода, после чего тут же отвесил сыну подзатыльник, — что я тебя порол мало! — уже жестче закончил он. — Опять на брата наговаривать вздумал?! Узнаю, что ты языком мелешь, сгною сам, вот этими руками!..

Наследник не обижался. У отца был довольно вспыльчивый характер и тяжелая рука. Но боярин Стремнев никогда ничего не делал, не обдумав. И потому отнесся Константин Павлович к словам главы рода со всей серьезностью. А что по голове получил — так это не страшно. Сколько уж раз убеждался, что отец прав.

— Так, может быть, объяснишь, зачем его к царю на прием зовут? — потирая затылок, спросил наследник.

Павел Игнатович Стремнев улыбнулся, чуть прикрыв глаза. Этот взгляд отца был наследнику прекрасно знаком. И Константин Павлович мгновено понял — дело не только серьезное, но и обещает роду немалые выгоды.

На мгновение старшим сыном завладела черная зависть. Как всегда бывало, когда Игорь обходил его. Так повелось с детства — наследник мог хоть в лепешку разбиться, но такого же явного одобрения, как брату, ему не доставалось.

«Достойный наследник всегда выкладывается на максимум своих возможностей в любом деле, без исключения. Что для Игоря достижение, добытое чрезвычайным усилием, то для тебя должно быть обыденностью. Ты — первый, наследник, на твои плечи ляжет забота обо всем роде», — так говорил боярин Стремнев Константину.

И добавлял наследнику увесистый подзатыльник для закрепления.

— Это значит, сын, что наши вложения, наконец, окупятся, — несколько туманно ответил боярин, не глядя на Константина. — Этот прием поставит точку в одном очень важном, возможно, важнейшем деле для нашей семьи. И, не зависимо от результатов, род Стремневых получит царскую награду.

Спрашивать, какую именно, наследник не стал. Однако и так было ясно — глава рода не стал бы размениваться на мелочи. И уж если Павел Игнатович утверждает, что речь идет о каком-то важнейшем деле Стремневых, сомневаться в отце Константин не стал.

Но зависть и злость вновь вспыхнули в наследнике боярского рода, когда он подумал о том, что даже в каких-то тайных делах семьи Игорь