Кэтрин - Уильям Теккерей

- Прах побери, да это же Полли! - воскликнул мистер Том Биллингс и, пулей вылетев из беседки, устремился вслед сладкогласной мисс Бригс. Мгновение спустя он догнал ее, остановил легким прикосновением к ее стану и в два прыжка очутился перед нею и ее спутником, так что они даже попятились от неожиданности.

- Господи, мистер Биллингс! - довольно холодно приветствовала его мисс Полли. - Вот уж не думала вас тут встретить.

- Это что еще за фрукт? - спросил грозный мистер Моффат своим рокочущим басом.

- Ах, братец, это мой знакомый, мистер Биллингс, - заискивающе пояснила мисс Полли.

- Если он ваш знакомый, сестрица, не мешало бы ему вести себя поприличней. Учитель танцев вы, что ли, молодой человек, что выделываете такие антраша у людей перед носом? - заворчал мистер Моффат, который терпеть не мог мистера Биллингса по той простой причине, что жил на его счет.

- Какой там, к черту, учитель танцев? - не смутившись, возразил мистер Биллингс. - Если вы еще раз вздумаете назвать меня учителем танцев, я вас дерну за нос.

- Что-о? - заревел мистер Моффат. - Меня за нос? Меня? Слышь, малый, посмей только ко мне притронуться, я тебе глотку перережу.

- Ах, Моффи... то есть братец... не стыдно вам так обращаться с бедным мальчиком! Ступайте, Томми, ступайте скорей; мой двоюродный брат выпил лишнего, - захныкала девица Бригс, не на шутку испугавшись, что дюжий швейцар приведет свою угрозу в исполнение.

- Томми? - сказал мистер Моффат, устрашающе сдвинув брови. - Это еще что за Томми? А ну, бр... - "брысь!" хотел сказать мистер Моффат, но так и не сказал; ибо, к немалому удивлению его самого и его спутников, мистер Биллингс подпрыгнул и в самом деле ухватил чудовище за нос, да так крепко, что лишил его возможности договорить начатое.

Операция эта была произведена с непостижимым проворством; завершив же ее, мистер Биллингс отскочил назад и выхватил из ножен новехонькую шпагу с серебряным эфесом, подарок нежной маменьки.

- А теперь, братец, - сказал он со свирепым хладнокровием, - теперь становитесь, и посмотрим, кто кого зарежет.

Одному богу известно, чем могла закончиться эта ссора, доведись противникам и впрямь скрестить шпаги; но мисс Полли с незаурядной находчивостью восстановила мир, закричав: "Полиция, полиция!" Услышав это, вся компания дружно бросилась к выходу из сада и вмиг исчезла за воротами. Мисс Бригс хорошо знала своих друзей: довольно было одного слова "полиция", чтобы у них зачесались пятки...

Мистер Биллингс побежал было вместе со всеми, но вскоре остановился. Великолепного Моффата нигде не было видно; Полли Бригс тоже пропала без следа. Подумав, Том решил вернуться туда, где осталась его мать; но в воротах с него снова потребовали плату за вход, а денег при нем не было ни шиллинга.

- Меня в беседке дожидаются друзья, - сказал Том, напустив на себя важный вид. - Я здесь с его сиятельством баварским посланником.

- Вот и не надо было уходить без него, - был недовольный ответ.

- Говорят же вам, он меня дожидается в беседке, и с ним дама; больше того, на боковой аллее, где темно, я оставил свою шпагу с серебряным эфесом.

- Ах, милорд, не угодно ли присесть и подождать, - воскликнул один из привратников. - Я сбегаю, доложу ему.

Мистер Биллингс согласился и присел на тумбу у ворот в ожидании, когда вернется добровольный гонец. Последний же отправился прямехонько в боковую аллею, где сразу увидал лежавшую на земле шпагу. Но вместо того, чтобы отнести ее владельцу, мошенник отломил эфес от клинка и, швырнув прочь благородную сталь, спрятал презренное серебро в карман, а затем через боковую калитку, предназначенную для слуг и музыкантов, улизнул из сада.

Меж тем мистер Биллингс все ждал и ждал. А о чем шла беседа у его почтенных родителей, остававшихся в беседке? Мне это неизвестно; но один из слуг заведения говорил впоследствии, что ему пришлось дважды подавать пунш и печенье в беседку э 3, где сидел знатный чужеземец, а с ним пышно разряженная дама в маске и молодой человек, который потом ушел; что, оставшись наедине с его милостью, дама отодвинулась подальше, и они долго и оживленно беседовали о чем-то; и в конце концов, уступив настояниям его светлости, она сняла маску со словами: "Неужели ты не узнал меня, Макс?" - а он воскликнул: "Бесценная моя Кэтрин, ты стала еще прекраснее, чем была!" и хотел было на коленях поклясться ей в вечной любви; но она просила не делать этого на глазах у всей публики в саду, и тогда его высочество потребовал счет, а дама вновь надела маску, и они удалились.

Дойдя до ворот, граф крикнул слегка охрипшим голосом: "Эй, Жозеф Ла-Роз, мою карету!" - и карета, дожидавшаяся в стороне, тотчас же подъехала с лакеями на запятках. Пламя факелов и суета лакеев разбудили молодого человека, прикорнувшего на тумбе у входа. Граф подал руку даме в маске, помогая ей сесть, а сам стал шептать что-то на ухо Ла-Розу, но тут слезший со своей тумбы юнец хлопнул его сиятельство по плечу и сказал: "Эй, граф, надеюсь, вы и меня подвезете", - и вскочил на подножку.

Увидев сына, Кэтрин бросилась к нему на грудь и стала целовать его, смеясь и рыдая, чем немало озадачила мистера Биллингса, не знавшего, чему приписать столь бурное изъявление чувств. Граф с довольно растерянной миной сел рядом, и в непродолжительном времени карета остановилась перед домом, где жили Хэйсы, и сам мистер Хзйс в ночном колпаке вышел навстречу, пораженный великолепием экипажа, доставившего его жену под супружеский кров.

ГЛАВА XI

О некоторых домашних неурядицах и о том, что воспоследовало из них

Один испытанный журнальный сочинитель, живший во времена мистера Брока и герцога Мальборо, описывая поведение последнего в сражении, когда

Невозмутим, он наблюдает бой,

Пришлет подмогу, если дрогнул строй,

Отброшенных, взбодрив, вернет к атаке

И учит, где верней решиться драке,

описывая, повторяю, поведение герцога Мальборо в бою, мистер Аддисон уподобил его ангелу, который, будучи послан божественным провидением покарать провинившийся народ,

Всевышнему в угоду, лик нахмуря,

Вихрь поднял на дыбы и правит бурей.

Первые четыре из этих шести свежих строк как нельзя лучше передают вкусы герцога и особенности его военного гения. Ему был по сердцу жар боевой схватки; в такие минуты дух его воспарял в небеса и витал над полем битвы (оставим сравнение с ангелом на совести сочинителя, оно, во всяком случае, весьма изящно), с царственным хладнокровием управляя приливами и отливами мощной боевой волны.

Но прославленное это сравнение с таким же правом может быть отнесено к злому ангелу, как и к доброму; и точно так же им можно воспользоваться, повествуя о мелких ссорах, а не только о крупных столкновениях - о какой-нибудь пустяковой семейной перебранке, задевающей двух-трех людей, а не только о важном государственном споре, подкрепляемом яростным ревом пятисот пушечных глоток с каждой стороны. Поэт, в сущности, хотел сказать лишь одно: что герцог Мальборо был истинным гением разлада.

Наш друг Брок, или Вуд (чьи поступки мы любим живописать при помощи самых пышных сравнений), в этом смысле имел немало общего с его светлостью; ничто не могло быть для него приятнее и дать больший простор его природным способностям, чем случай рассорить двух или нескольких людей.

Обычно вялый и равнодушный, он тотчас оживлялся и приходил в отменное расположение духа. Если пыл битвы несколько остывал, он умел искусно подогревать его вновь. Если, например, батальоны красноречия Тома обращались в бегство под огнем батарей его маменьки, Вуд коротким словечком насмешки или ободрения заставлял их вернуться и принять бой; а если эскадроны ругательств мистера Хэйса теряли мужество перед железной несокрушимостью боевых каре Тома, для Вуда не было большего удовольствия, чем поддержать дух слабеющей рати и вдохновить ее на новый приступ. Да, в том, что эти скверные люди становились еще хуже, была изрядная доля его заслуг. Их злобные речи и темные страсти, мошеннические проделки Тома, вспышки гнева, презрения, ревности Хэйса и Кэтрин - все это в большой степени было делом рук престарелого искусителя, с наслаждением изощрявшегося в искусстве управлять домашними бурями и ураганами в семье, членом которой он себя считал. И пусть не упрекнут нас в ненужном пристрастии к громким словам за уподобление трех дрянных людишек с Тайбернской дороги действующим армиям, а мистера Вуда великому полководцу. Когда вы, дорогой сэр, получше узнаете свет, где непомерно великим оборачивается самое ничтожное и безгранично ничтожным самое великое, - бьюсь об заклад, в голове у вас причудливейшим образом перемешается прекрасное и нелепое, высокое и низкое, как, впрочем, оно и должно быть. Что до меня, - я так долго присматриваюсь к этому свету, что вовсе разучился отличать одно от другого.

Итак, в описанный уже вечер, покуда миссис Хэйс развлекалась в Мэрилебонском саду, мистер Вуд развлекался по-своему, накачивая ее супруга спиртным; а потому, когда Кэтрин воротилась домой и мистер Хэйс встретил ее на пороге, не трудно было распознать, что он не только зол, но и пьян. Том вышел из кареты первым, и Хэйс, с прибавлением крепкого словца, спросил его, где он был. Словцо мистер Биллингс тут же вернул (приправив еще другим таким же), а отвечать на вопрос отчима решительно отказался.