Брачный контракт кентавра - Дарья Донцова

– Сколько же их! – гудел Костин.

И в ту же секунду что-то маленькое, противное поползло по моей шее.

– Помогите, – завопила я, – тараканы!

Мелких лапок стало больше. Вне себя от ужаса я дернула головой – и очутилась на свободе.

– Фокус удался! – радостно объявил майор. – С возвращеньицем.

– Здрасти, – растерянно произнес отчаянно рыжий веснушчатый мужик, стоявший около меня на коленях. – Разрешите представиться, акушер-гинеколог высшей категории, заведующий родильным отделением Аркадий Вакс.

Я сдула с носа клочок пены и вспомнила о хорошем воспитании.

– Очень приятно. Лампа, частный детектив.

Вакс поправил круглые очки, сползшие на кончик носа.

– Женщина-сыщик?

Во мне проснулась феминистка.

– Мужчина-акушерка вас не удивляет?

– Я акушер, – деловито поправил Аркадий, – к тому же врач, а не средний медицинский персонал. Сегодня мы с Володей разбирались с одной ситуацией. И он позвал меня в гости.

– Эй, Лампа, ты про тараканов не забыла? – свистящим шепотом поинтересовался Костин.

Я завизжала, вскочила на ноги, хотела бежать прочь из ванной, но притормозила, заметив на физиономии Вовки довольную ухмылку. Увидев, что я стою смирно, Костин продемонстрировал мне зубную щетку и с торжеством заявил:

– Следовало сразу тебе ею шею пощекотать и тараканиками напугать.

– Дурак! – по-детски отреагировала я.

– Вот она, человеческая неблагодарность во всей ее неприкрытой сущности, – патетически произнес майор. – Где «спасибо»? Где предложение выпить чаю со спасителями? Где угощенье?

– Идите в столовую, – распорядилась я. – Сейчас приму душ и буду отбивать поклоны.

Когда я, тщательно вымывшись, спустилась на первый этаж, Вакс и Костин мирно пили кофе. Не успела я налить и себе чашечку, как у Вовки затрезвонил мобильный. Майор встал и, сказав в трубку: «Слушаю», быстро вышел в коридор.

Мы с акушером остались вдвоем.

Мой папа частенько повторял: «Если хочешь завести с человеком хорошие отношения, всегда беседуй с ним на интересующую его тему».

Я решила последовать совету отца и сказала:

– Наверное, радостно помогать появлению ребенка на свет?

– По-разному случается, – серьезно ответил Аркадий, – не всегда роды заканчиваются хорошо.

– Неужели и в наше время бывают трагедии? Но ведь медицина идет вперед семимильными шагами, – продолжила я.

– Наука шагает, а человек отстает, – вздохнул Вакс. – Попадаются невнимательные, глупые, безответственные врачи, профнепригодные медсестры, да и многие роддома оснащены не лучшим образом. Но самая беда – тупоголовые женщины, поддавшиеся на авантюру вроде родов дома или в бассейне. Немыслимая безответственность!

Я заинтересовалась.

– Хотите сказать, что муж или свекровь не смогут принять ребенка?

– Моя жена рожала в больничных условиях, – пожал плечами Вакс. – И это при том, что я имею огромный опыт и не растеряюсь в ситуации, когда обычный человек запаникует. Мало ли, как повернется дело. А вдруг понадобится реанимация новорожденному, срочная операция роженице? Вот вы, например, знаете, как перерезать пуповину?

– Взять ножницы, как следует помыть их – и чирик-чирик! – ответила я.

Аркадий поставил чашку на блюдце.

– Везде есть свои тонкости, вы не правы. Сначала перевязываете пуповину, потом отступаете на небольшое расстояние и снова перетягиваете ее ниткой, а лишь потом делаете разрез – посередине, между двумя узлами. Чирик-чирик нельзя!

– В газетах иногда пишут про милиционеров, стюардесс или даже соседей по купе, которые принимали роды у беременной, – не успокаивалась я.

Вакс улыбнулся.

– Пожарные, стюардессы, сотрудники милиции обязаны обучиться оказанию первой помощи. Вот только с непривычки, даже окончив специальные курсы, можно испугаться или растеряться. В жизни процесс родов выглядит иначе, чем на картинке. Я на первых родах чуть богу душу от ужаса не отдал, потом целый год от боли в прессе мучился. Понимаете: роженица тужилась, и я вместе с ней кряхтел.

– Забавно, – засмеялась я.

– Практически все акушеры так начинают, – кивнул Вакс. – Если ты не сочувствуешь женщине, лучше сменить профессию. Я категорический противник самодеятельности и никогда не пускаю в родовую отцов, от них одни неприятности.

– И все же иногда роды без врача проходят успешно, – протянула я.

– Да, такое бывает, если нет патологии, – согласился Вакс. – Но когда в процессе помогает непрофессионал, он может неправильно вывести головку ребенка и сломать ему шею. Вроде и мать, и младенец были здоровы – но все закончилось плохо. Мой вам совет – не рискуйте, рожайте только в стационаре.

– Ужасно, – поежилась я. – А еще ведь могут уронить новорожденного на пол.

– Случается, – подтвердил Аркадий. – Понимаете, напортачить могут и в больнице, а грамотная акушерка хорошо примет роды на дому. Но все же рожать, так сказать, в полевых условиях в наше время неправильно. Вы же пользуетесь мобильным и зажигаете люстру, а не отправляете нарочного с известием и не разгоняете тьму свечой. На то он и прогресс, чтобы собирать его лучшие плоды.

Глава 23

Утром я позвонила в больницу. Узнала, что Привалова до сих пор находится в реанимации, взяла лист бумаги и написала на нем свои соображения.

Глупые школьницы Таня и Лариса решили помочь Стефе избежать позора, и, что удивительно, безумный план девчонкам удался. О том, что Стефания родила ребенка, так никто и не узнал. Но младенец умер, Таня пошла в овраг хоронить тело. Привалова испачкала одежду в крови, а ботинки в земле. По трагической случайности в том же месте нашли труп Миши, и в конце концов сводную сестру арестовали за убийство. Девушка считала себя виноватой в кончине новорожденного и не хотела выдавать Стефу и Ларису, поэтому на следствии молчала.

Но у представителей закона и порядка нашлось достаточно улик, чтобы состряпать дело, направить его в суд и упечь Татьяну за решетку.

Пятнадцать лет – большой срок. Приваловой его хватило для того, чтобы повзрослеть и понять: она совершила ужасную ошибку, защищала честь и достоинство Стефании, а та и не вспомнила об однокласснице. И Лариса, и младшая Ловиткина затаились, хотя могли пойти в милицию и рассказать правду. Смерть новорожденного не планировалась, Татьяна не собиралась никого убивать.

Но девчонки не пошли в милицию, и Привалова была осуждена. Представляю, каково ей пришлось в заключении. Зэчки сурово относятся к убийцам детей, а скрыть, по какой статье сидишь, невозможно. Если вспомнить, что от Тани отвернулись все: и родственники, и подруги, а значит, ей не присылали передач с продуктами и сигаретами, то становится ясно – в бараке Привалова была изгоем.

Я постучала тупым концом карандаша по столу, потом встала и пошла в комнату Лизы, чтобы посмотреть почту. Кто убил Мишу? Кому помешал мальчик? Что искала в подземелье Таня, вернувшись с зоны? Она хотела справедливости, поэтому вытащила из землянки некие улики и решила их продемонстрировать… видимо, убийце. В милицию Таня не пошла бы. Думаю, имея опыт зоны, она не доверяет людям в форме.

Монитор моргнул, на экране появилась картинка. Лизавета в очередной раз сменила заставку – теперь рабочий стол был украшен фотографией щекастой кошачьей морды с торчащими в разные стороны усами. Я схватила мышку и стала открывать почту, думая о своем. Не так давно мне попалась в руки книга, написанная одним психологом. Автор утверждал, что личность человека с течением времени не меняется. Уж не знаю, прав ли ученый, но, похоже, Таня, даже отсидев немалый срок, сохранила редкую наивность. Очевидно, она знает, кто убил Мишу, – похоже, девушка видела настоящего преступника или догадалась, кто он. Почему Привалова не сообщила его имя следователю?

Стоп, сколько можно рассуждать на одну тему! Ведь только бы Таня воскликнула: «Я не трогала Мишу, его лишил жизни N», как ее моментально спросили бы: «Минуточку, а что ты делала в том месте ночью?»

Я снова начала грызть карандаш. Думаю, Привалова приехала в Мопсино, чтобы оправдаться перед Федором и Ветой. А не найдя их на прежнем месте, забрала улику, подтверждающую ее невиновность, и… позвонила убийце.

Карандаш упал на пол, но я не стала за ним наклоняться. Вот почему Таню избили в арке! Это дело рук того, кто лишил жизни Мишу. Ну с какой радости Привалова надумала пугать преступника?

Хотя, может, я ошибаюсь? Таня повзрослела, наивности в ней не осталось, зато появилась расчетливость. Тане захотелось денег – жить-то ей негде и на высокооплачиваемую работу с ее биографией не устроиться. Вот она и решила шантажировать убийцу. С одной стороны, она хотела оправдаться перед родными и Вольпиным, мечтала стать женой Антона, с другой, ожидала денег, компенсации за отсиженный срок. Так кто убил Мишу?

Я снова пощелкала мышкой. Есть еще один вопрос, на который, похоже, мне никогда не получить ответа. Ну почему, если я пытаюсь добраться до почтового ящика, мой компьютер постоянно зависает? Вот у Лизаветы комп работает идеально, а надо мной изощренно издевается. Может, стоит применить «метод телевизора»? Когда у нас дома вдруг начинал капризничать здоровенный, похожий на сундук «Рубин», мама стучала кулаком по его полированному боку и чаще всего добивалась успеха – картинка переставала моргать, а звук становился четким. Может, и компьютер испугается рукоприкладства?