Метагалактика 1993 № 4 - Дмитрий Изосимов

Микус объяснил, что нас встречают роботы месмерической полиции, впрочем, я сам уже видел надписи на их шлемах: «Месмер».

Едва птица Гоа, тяжело вздохнув, опустилась на землю, как я приготовился прыгнуть вниз, но тут раздался предостерегающий крик, ко мне метнулся полицейский и начал делать в мою сторону пассы. Я вдруг ощутил как вокруг меня появилось что-то невидимое, но плотное, которое крепко и в то же время мягко задержало меня, а потом подняло в воздух и отнесло в беседку, где сидел Микус и блаженно потягивал водус. Он улыбнулся мне одной из своих чудесных улыбок и поднял вверх палец.

— Минутку терпения, мой друг — сейчас появится лестница.

Полицейские бегом подкатили широкую лестницу к птице Гоа, конец ее подали прямо под наши йоги. Едва мы с Микусом ступили на нее, как полицейские начали торопливо делать в нашу сторону пассы. Тотчас какая-то сила осторожно понесла меня вниз по ступеням и я потрясенно ахнул:

— Вот что значит коммунизм!

Когда мы спустились на землю, ко мне подошел офицер месмерической полиции и, заботливо чистя мой комбинезон щеточкой, участливо спросил:

— Какой вес хотите принять?

Я в недоумении пожал плечами и обернулся к Микусу, который смеясь, сказал:

— Соглашайся на ноль.

И я согласился. Меня и Микуса плотно окружили полицейские, они дружно сделали пассы в нашу сторону. Я взлетел на воздух, рядом грациозно делал воздушные петли мой приятель. Я тоже раскинул руки и, смеясь, начал выделывать круги и восьмерки, а внизу за нами бежали полицейские и отчаянно махали руками.

Неведомая сила повлекла нас с Микусом к подъезду ближайшего небоскреба. Мы влетели в двери и оказались в руках улыбчивых и необычайно прелестных девушек в белых халатах. Микус значительно поднял палец вверх.

— По землянски — это вытрезвиловка.

И добавил, что перед нами роботэссы — я был разочарован. Не успел я бросить любопытный взгляд по сторонам, как ловкие руки роботэсс быстро стянули с меня центаврийсккй комбинезон и вот уже чьи-то прохладные пальчики опустились на пояс моих плавок. Я отступил назад и протестующе взмахнул руками.

— Нет!

Ко мне подошел Микус уже совершенно без одежды и с укором в голосе сказал:

— Стыдно, Евгений, стыдно, — он покачал головой и ласково добавил, — это не скромно.

Через минуту я лежал на столе. Надо мной вверху загорелся приятный зеленый свет, мне вдруг захотелось спать, я сладко потянулся и уснул.

А когда проснулся, то обратил внимание на то, что я уже был одет и сидел в кресле рядом с Микусом в каком-то зале перед трибуной, за которой возвышался хрупкий человек в черной звездной мантии, а в левой от меня стороне, в ложе, сидели Орнелла и Циркон и внимательно смотрели на меня.

Разумеется мне, землянину, все то, что происходило у меня на глазах казалось настолько нереальным, что я принимал этот мир за милую сказку, однако я быстро заметил различие между центаврами и цыплятусианцами. Центавры более крупные, особенно их женщины, более крепкие физически и менее вежливые, чем цыплятусианцы уже не казались здесь на Циплятус верхом развития человеческого разума. И если бы я хотел выбрать место жительства в этой Вселенной, то я бы остановил свой выбор на планете Циплятус.

Так я думал, сидя в кресле в зале парламента. Человек за столом обратил ко мне свое доброе, утонченное лицо и с обаятельной улыбкой слегка кивнул головой.

— Вы, Евгений, теперь являетесь гражданином нашей планеты, — он вынул из стола толстую книгу и показал какую-то страницу. — На основании этой статьи, любой гражданин любой планеты, совершивший преступление на Цыплятус — автоматически становится гражданином Цыплятус.

— Но я не совершал преступления, — ответил я миролюбиво.

Председатель успокаивающе покачал в мою сторону рукой и обратился к Микусу.

— Вы согласны, товарищ Микус, с тем, что совершили преступление?

— Да.

— А вы согласны отбывать наказание на безлюдной планете в течении пятнадцати суток?

Микус счастливо улыбнулся и радостно вскочил с кресла.

— О, да!

Председатель смущенно пожал плечами.

— Мне так неловко наказывать, но закон есть закон.

И он с глубоким вздохом развел руками в стороны. Микус воскликнул:

— О, нет, я счастлив… Счастлив!

Председатель облегченно перевел дух и с грустью в голосе сказал:

— Микус, поверьте — мне так трудно было решиться объявить вам наказание — я в душе содрогаюсь от предчувствия того неудобства, которое вас ждет на безлюдной планете…

Он прижал пальцем кнопку на столе, и мой приятель Микус мгновенно растворился в воздухе, а председатель вынул из кармана мантии платок и, отвернувшись от зала долго сморкался, причем его худенькие плечи вздрагивали и мне показалось, что он плакал, хотя вполне возможно я ошибался, потому что мне трудно было судить о нравах незнакомой цивилизации. Но когда председатель развернулся, то я заметил, что его глаза сильно покраснели. Он глубоко вздохнул и прерывистым голосом обратился ко мне, с трудом улыбаясь тонкими губами:

— Вы, Евгений, согласны с тем, что совершили тяжкое преступление?

Я так и ахнул — тяжкое преступление?!

Удивленный я пожал плечами и указал на Орнеллу и Циркона.

— Да я не совершал преступление — они были рядом и могут вам это сказать.

Председатель открыл рот и откинулся на спинку кресла и несколько секунд смотрел на меня растерянно хлопая глазами, наконец он дрожащей рукой смахнул капли пота со лба и снова спросил:

— Вы, Евгений, согласны с тем, что совершили преступление?

Честно говоря, мне было жалко этого человека, который почему-то сильно расстроился, но вообще-то я человек принципиальный и согласиться с тем, что я не делал — я не могу, даже если от этого кому-то станет плохо, поэтому я снова пожал плечами и указал на Орнеллу и Циркона.

— Да вы спросите этих товарищей — они были рядом со мной.

Председатель кисло улыбнулся и вынул из стола бумажку.

— Птица Гоа оставила свидетельские показания, в которых утверждает, что «…пролетая над районом старого космодрома я увидела землянина, который лежал на земле и силился подняться на ноги, но его рассудок был помрачен большой дозой водус, что полностью нарушило психомоторные связи коры головного мозга…»

Я вскочил с кресла и крикнул:

— Это было не так!

В это время с правой от меня стороны распахнулась дверь и в зал стремительно вбежали два месмерических полицейских. Они остановились против меня и начали делать пассы — в моей душе мгновенно наступило спокойствие, я улыбнулся и сел в кресло.