Половинки нас - Ана Ховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя сейчас я настойчиво раскрываю клиенткам с подобными проблемами перспективы такого долготерпения, чтобы они не смирялись с мнимой фатальностью судьбы и не иссушали источник своей энергии, пока она ещё светится и способна питать то самое ценное, что в нас есть – любящую женщину. Потому что, когда источник пересыхает, остаётся бесцветное смирение, как ил, который забивает все поры и не даёт дышать. А кому нужна выцветшая женщина? Только кровным родным, которые тоже не всегда относятся к ней с благодарностью за старания.
Помню, как это было. И смех и грех…
Я стояла у раковины и отмывала чугунную сковороду от пригоревшей картошки. Слава вошёл в кухню и бесшумно сел за стол.
– Я тебе хотел кое-что сказать…
– Говори…
– Я ухожу…
«Ну и иди… Никогда передо мной не отчитывался… Ку-ку, что ли?»
– Куда?– спросила из вежливости.
– От тебя…
«От меня?– недоуменно нахмурилась, а потом вдруг дошло, и бессовестные мысли зажгли потухшую надежду.– Вот это номер! Бог ты мой, я что, буду свободна?!»
Медленно повернулась к мужу и округлившимися от больших надежд глазами посмотрела на его виноватое лицо. Глаза прятал, пальцы ходили ходуном по столу. «Да ладно! Моя мечта сбывается?!»
– И?..– только и смогла проронить, потому что боялась выдать счастье в голосе.
– У меня ребёнок родился… Девочка… Ей уже год, а у нас с тобой что-то не складывается никак…
Я молчала, только моргала часто. Говорил он со скрытым умилением, а на лице – всё та же маска виноватого. Почему он не винил себя в том, что так относился ко мне всю нашу совместную жизнь, а сейчас… Кольнула обида: Илоне он так не радовался.
– И?..– снова протянула, едва удерживая тяжёлую сковороду в руке.
Слава как-то посерел на лицо.
– Ты сковородку-то поставь,– привстал он и отошёл к стене.
Чуть не расхохоталась, оттого что муж решил, будто я сейчас устрою ему сцену ревности с отбивной. Если бы в тот момент он знал, на каком небе я была от счастья, то оскорбился бы, наверное, а может, рассвирепел. Но мелькнувшие за эйфорией мысли о том, куда теперь с семилетним ребёнком подамся, немного остудили эмоции, и я сдержалась.
«Слава – скупой, начнёт делить квартиру. Новому отпрыску нужно обеспечивать будущее. Или чего хуже – новая жена переедет с ребёнком сюда… А куда нам с сусликом?»
Но следующая его фраза чуть не выбила почву из-под ног… От радости.
– Я переезжаю в другой город, у неё своя квартира. Уже и работу нашёл…
«Бог мой, где Ты? Дай мне Тебя расцеловать! Вот так удивил!»
Всё само собой складывалось… Квартира оставалась нам с Илоной. Только договорились, что выплачу ему половину, хотя имела право на две трети. Но боже упаси, я и не думала о суде, о требовании алиментов – была согласна на всё, лишь бы освободиться от него и его родственников, только бы началась моя нормальная жизнь. Я сильная – заработаю.
Самое интересное, что потом заметила: меня абсолютно не волновало, что он изменил, с кем, когда. Я просто почувствовала себя такой счастливой оттого, что освободилась от хомута – от мужчины, который «и в горе, и в радости» делал меня ещё несчастнее. Я вполне могла воспитать Илону одна, смогла бы заняться любимым делом, которым раньше владела в совершенстве.
Я рискнула многим. Как только последний чемодан с вещами мужа был вынесен за дверь, сразу нашла продвинутый курс повышения квалификации и смены направления в консультировании. Нужно было обновить навыки, потому что многое забылось за эти семь лет жизни, выброшенной в никуда. Методы устаревают, клиенты желают видеть опытного, уверенного в себе психолога, а у меня даже снизилась чувствительность к восприятию людей.
Я с энтузиазмом и успешно отучилась год у известного практикующего психотерапевта. Правда, влезла в несколько кредитов, однако цель оправдывала средства: понимала, как важно освежить знаемое и получить новое, чтобы начать зарабатывать на том, что умела делать лучше всего для нашего с дочерью будущего.
До горечи было смешным, что родители Славы явились теперь уже в наш с Илоной дом и вывезли практически всё, что было куплено в совместном браке: телевизор, холодильник, кухонную плиту, стиральную машину, кожаные диван и кресла, даже старый утюг. Но половину-то квартиры нам щедро оставили!
Это было унизительно, мерзко, жалко. Но и это я вынесла. Слава богу, Илона была ребёнком, придумала для неё сказку, что Дед Мороз забрал наши вещи, чтобы вернуть нам другие, лучше прежних.
Сразу купила только холодильник, остальное ушло на погашение долга за квартиру и обучение Илоны в лицее. Спали с сусликом на полу, готовили на полевой плитке, вещи гладили соседским утюгом, мультики смотрели в телефоне…
Очень долго выплывала в новую жизнь… Я не выбирала, какой родиться, но выбрала, какой стать и что делать дальше. И поднялась! Я поднялась над самой собой, над своими комплексами и недостатками. Мой внутренний мир перевернулся. Кардинально поменялось окружение. Вместе со сменой фамилии на девичью изменился и внешний вид. Вместо сутулой, с постоянно опущенной головой, забитой, робкой домохозяйки появилась молодая женщина, расправившая плечи, с вызовом во взгляде, хрупкая, но решительная, непреклонная и обезоруживающая проницательностью и хладнокровием… Именно так охарактеризовал меня наставник-психотерапевт при вручении сертификата о повышении квалификации.
Жизнь стала налаживаться. Но только наша – общая с дочерью, а не моя личная… Недостатка внимания от мужчин не было. И всё же отношения так или иначе не складывались. Кто-то хотел необременительных отношений, кому-то не нравилось, что у меня дочь, и я всё время к ней спешу или беру с собой, в ком-то разочаровывалась сама.
И после семи лет брака и пары лет вялотекущих романов я вдруг прозрела. В двадцать семь лет вынесла вердикт, который, в общем-то, всегда был одной из основополагающих черт мужской психологии: мужчины – амбициозные существа, самоутверждающиеся если не за счёт служебного положения и себе подобных, то за счёт женщин. Один полюс – слабаки, другой край – моральные террористы. Остальные где-то посредине в той или иной степени. Нам же априори быть амбициозными не положено. А какими мы должны быть? Кто выберет за нас? Ханжи? Законодатели советского
