Сфера - Андрей Валентинов

Вот он весь — в ярком весеннем солнце. Прямо подо мной, я на Диске, на самой вершине, на маленькой площадке, куда так трудно попасть.

— Эрлих!

…На ней — красное платье, как в нашу первую встречу. В маленьких ушах — крохотные сережки с красными камнями, на шее нечто сверкающее, в бриллиантовой пыли — и тоже с красными пятнышками.

Оглянулась, посмотрела на залитый солнцем город.

— Теперь я, кажется, тебя понимаю.

Она понимает. А я?

— Ты… Ты Альда, — слова рождаются нелегко, каждое — как минута полета. — Ты Альда Клеви! Девушка из сна. Девушка, которой снится сон.

Подошла ближе. Взглянула в глаза.

…Кого она видит? Эрлиха Грейвза, меня ли, настоящего? Или кого-то… Кого-то ДРУГОГО?

— Нет, Эрлих. Я проснулась. Это ты еще спишь.

41. ПИТЕР ПЭН

(Arie: 3’46)

[…………………………..]

Ветер в лицо… Небо все ближе, ближе, ближе, синева заливает глаза, сухой солнечный жар проникает под кожу. Выше, выше, выше…

— Куда теперь, Питер Пэн?

Не отвечаю. Не потому, что я такой же Питер Пэн, как и Эрлих, просто не хочу пропустить нужный миг. Он почти неуловим: граница между небом — моим небом — и… И чем-то другим, куда даже «здесь» нет пути.

…А так хотелось бы подняться в космос, к немигающим белым звездам! Странное дело! В детстве, в моем «гагаринском» поколении, почти все мечтали стать космонавтами. А я хотел в археологи. Археологом побыть довелось, а вот в космос дороги по-прежнему нет. Даже тут, под моим небом.

Еще? Еще, немного совсем.

Альда — рядом. На этот раз почти не пришлось помогать. Только взял за руку — и тут же выпустил, уже в небе. В такой день, ясный, солнечный, летать легко, совсем легко. Тебя словно возносит вверх, даже не устаешь, даже не думаешь, что паришь…

…Прислушаться! Почувствовать! Поверить!..

— Все! Альда, давай руку!

Да, все. Синяя граница. Мое небо — и не мое. Выше — темная густая твердь, ниже… Ниже — мир. Мой мир.

Ее рука горячая, как солнечный огонь. Лицо… Странное лицо — спокойное, грустное.

— Твоя земля, Питер Пэн?

Моя… Неровное, серое пятно города, красное плоскогорье, зеленые горы, за которыми синеет море. Давно не видел подобного, давно не приходилось взлетать так высоко. Хотелось — но не мог. А вот сегодня… Неужели из-за стриженой? Такого ясного дня не было чуть ли не год. Ясный день, ясное солнце. Радоваться бы…

Тогда что не так?

[…………………………..]

— Обиделся, Эрлих?

О чем эта она? Ах, да!

— За что? За Питера Пэна? Нет, просто любопытно, как меня все-таки зовут?

Ответила не сразу. Еле заметно двинула рукой, отплыла по горячему воздуху в сторону, поглядела вниз.

— Великолепная игрушка!.. Завидую тебе, Питер Пэн, в моем сне все иначе… Я буду звать тебя, как хочу, хорошо? Это мое единственное условие.

Странно, ее голос слишком серьезный. Впрочем, какая разница? По сравнению с небом, с тем, что внизу… Игрушка? Ну, пусть игрушка!

— А мои условия?

Протянула руку, чуть коснулась моей щеки. Еле-еле, кончиками пальцев.

— Никаких условий, Питер Пэн. Никаких! Хотела тебя увидеть, хотела вновь посмотреть на твой мир. Ночью он другой, правда?

— Правда…

…А если Альда — не Альда? Если она просто снится, как снится Л? Разве можно попасть в чужой сон — если ты, конечно, не Джимми-Джон?

Джимми-Джон? Альда его не знает, она, кажется, даже видеть Акулу не может!

Том Тим Тот, не твоя ли работа?

— Все, Питер Пэн. Все! Пора…

И сам вижу — пора. Только кажется, что мы не тратим сил. Эйфория неба, наркоз скорости. Вот-вот это кончится, а земля далеко. Впрочем… Если уж показывать все до конца…

— Руку!

Взять покрепче, сжать, вцепиться пальцами. Ничего, если будет чуть-чуть больно, оно того стоит. Не все еще видела, стриженая!

— Питер… Эрлих!

Теперь — определить точно цель. С этих надмирных высот город почти не разглядеть, даже площадь исчезла, даже зелень парка у Здания. Если бы не Диск… Вот он, вижу! Значит, чуть левее.

— Если хочешь — закрой глаза!..

— Как?!

Может, я зря? Когда-то и самому было страшно, до холода в сердце, до озноба. Чему удивляться? Я-неспящий, бедный доктор Джекиль, до сих пор боюсь высоты. Пуще смерти боюсь.

Но если я и в самом деле Питер Пэн… Интересно, в мире стриженой, в ее сне, прыгают с парашютом?

— Сейчас будем падать, Альда. Не волнуйся, я тебя не отпущу. Боишься — не смотри, это недолго.

— Нет…

Отчего же нет? Все просто, достаточно представить… Ну, хотя бы школьный двор. Я на четвертом этаже, кабинет биологии, чтоб он пропал, внизу асфальт.

— Вниз!!!

…Такое бывает только «здесь», только «здесь», только… Ты — молния, ты — метеорит, ты — луч света. Воздух не свистит — гремит! — становится вязким, почти твердым, заливает глаза, рот… А внизу разворачивается земля. Моя земля!

Мертвое пике — без парашюта, без страховки, лицом к городу, к недвижной тверди, к сухому асфальту…

[…………………………..]

Альда все-таки «здесь». Она не сон — настоящая. Я не помогал стриженой попасть сюда, даже не думал, что увижу. Как же так?

[…………………………..]

…Площадь. Значит, все верно, не ошибся. Еще две секунды, одна…

Рывок! Воздух каменеет, толкает назад. Все, скользим. Туда? Отчего бы и нет, самое место. Но где же…

— Не смотри… Не смотри на меня!

Пожал плечами, отвернулся. Не хочешь — не надо. С непривычки такое и вправду слегка утомляет. Но какой же мой мир без полета, а полет — без падения? Мы спим, светло, ничего плохого случиться не может.

Стриженая думает, что проснулась. Или уже не думает?

— Ты… Ты настоящий Питер Пэн! Жестокий мальчишка из вымышленного мира.

Альда улыбалась, хоть и не без труда. Я лишь развел руками. Вымышленный мир? Пусть так, но его, по крайней мере, выдумала не Австралийская Акула!

— Мы на вершине того большого дома?

А где же еще? Крыша Здания, станция канатки, вот и кабины, вот и вышка… Но где же люди?

Вот оно что! Понял, понял!.. За весь день — никого, ни души. Брошенный лагерь, пустая дорога. И город, кажется, пустой.

Мы с Альдой. Все.

— Там есть бар, — кивнул я на вышку. — Бармена не обещаю, но в холодильнике что-нибудь раскопаем.

[…………………………..]

Нет, Питер Пэн, объяснять ничего не стану. Тебе… Тебе это просто ни к чему. Хотела тебя увидеть. Тебя — и твой город.

— Увидела?

Покачала головой, поставила недопитый стакан на столик. Посмотрела куда-то в окно, за которым синело небо.

— Увидела.

— А что именно?

В холодильнике оказался апельсиновый сок. После полета — в точку.

— Что именно?

Задумалась, чуть подалась вперед.

— Не так важно, Питер Пэн. Главное, что я не увидела — не нашла — тебя. Тебя, с которым познакомилась в огромном пустом доме, тебя, снившегося каждую ночь. Знала, что так и будет, но все же решила попытаться. Но я не ошиблась. «Здесь» ты просто самовлюбленный мальчишка, который любит летать и боится темноты.

Такое следовало переварить. Причем основательно. Откуда ей знать про темноту? Или я рассказал еще там, в Туннелях?

— Ты… Кого ты имела в виду, Альда? Том Тим Тота? Лилипута этого? Ты уверена, что проснулась, да? Можешь считать, что и я не сплю. «Здесь» все настоящее, Альда! А Том Тим Тот, твой Эрлих — всего лишь мой сон. Вот и все!

— Вот и все…

Встала, огляделась.

— Мой Эрлих… Нет, Питер Пэн, ты плохо помнишь свои сны. Не называй его лилипутом, он старше тебя. Жаль, что его тут нет.

— Погоди, — я тоже вскочил, шагнул ближе. — У тебя что-то случилось? Если я смогу…

— Не сможешь. Город… Мир… Это ты и есть Питер Пэн. Когда тебе хорошо — светит солнце, когда плохо — наступает тьма… Когда скучно — встречаешь свою Л!

— Не дразнись!

Подошел совсем близко, опустил руку на ее плечо.

— Ты права. Но я встретил тебя!

Не отстранилась. Лишь улыбнулась грустно.

— Нет, Эрлих! Нет, Питер Пэн… Летаешь ты лучше, чем целуешься. Если увидишь того парня — Том Тим Тота, расскажи ему обо мне. Передай, чтобы нашел меня. Обязательно нашел!

Найти? Но файл… Стоп, что случилось с файлом, с той проклятой картинкой? Ведь помнил, только что помнил! Джимми-Джон сказал… Нет, сделал!..

— Я… Эрлих тебя не найдет, Альда. Твой сон — просто файл в компьютере. Файл, который нельзя увидеть.

Отстранилась, отступила на шаг.

— Странно, голос… Голос почти как у него. Только слова не такие. Передай ему Питер Пэн, обязательно! И… Это не для тебя — для него.

Губы коснулись губ.

— Теперь уходи. Уходи!..

[…………………………..]

Посреди пустой площади я оглянулся. Громада Здания тянулась к зениту, еле заметные нити канатки уходили за горизонт…

Девушка в красном платье осталась там, на пустой крыше, под равнодушной синью небес.

Ты не найдешь своего Эрлиха, стриженая.

42. ЭЛЬ-РЕЙ

(Rezitativ: 1'48)

[…………………………..]

И опять за стеной, за спиной, за окномПроедет ночной экспресс.Белый кий над зеленым сукномПроведет перевернутый крест.

Стихи Бориса Смоляка