Кремль 2222. Восток - Дмитрий Манасыпов

– Сядь, скоморох. Ты, Евстафий… как это будет по-вашему, э-э-э, шут гороховый, а не послушник. Спасибо, развеселил. Даже дам тебе, если выйдет, отоспаться. Так рассказать тебе про моего друга Хана?

– Да расскажи, чего ж не рассказать. Всегда приятно слушать, когда кто врет складно, сладко да гладко. Только это, слышишь чего, ты б кому сказал, что есть хочу. Или у вас незваных гостей, если те живые, голодом принято морить?

– Резонно.– Маска согласно качнулась. Рука, обтянутая перчаткой, плавно вылезла из широких крыльев, дернула за шнур у стены.

Где-то за дверью еле слышно прозвенел колокольчик. Дунай молчал, радуясь собственной наглости. За спиной скрипнуло, дунуло теплым воздухом из коридора. Маска бросил несколько приказаний, дверь снова закрылась.

– Сейчас тебе принесут поесть.– Баритон замолчал. Но ненадолго: – Итак, мой дорогой гость Савватий, а может быть и Иегудиил, я расскажу тебе про моего друга Хана. Ты знаешь, что его полное имя Хан Юлин? Нет, конечно, откуда тебе знать про это, человек из крепости? Хан Призрак – так его зовут. А знаешь почему?

– Почему?

– Потому что он уже один раз умер, но вот какое дело – воскрес! До того как Хан получил эту самую метку на лице, его звали Храбрый Хан. Хотя храбрости у него меньше не стало. Как тебе поединок с ним, послушник?

– Как мне его оценить, если я не воин? – Дунай начал подмерзать еще больше.– Я вообще только диву давался, как он меня сразу не укокошил.

– Ну-ну, человек из крепости,– маска хохотнула.– Один удар, представляешь себе, послушник Иннокентий, или Кирилл, или Макарий. Всего один хороший и сильный выпад, и даже не мечом по сути. Заточенной на кирпиче грубой железкой, представляешь? Знаешь, послушник, тебе будет сложно представить, через что прошел мой друг Хан, прежде чем оказался здесь, у вас. Знаешь ли, Евлампий, что такое Казахстан? Не напрягай свою память, вряд ли это необходимо послушникам, и вряд ли тебе что известно. Это очень далеко отсюда, так далеко, что тебе, родившемуся здесь, в стенах одного-единственного для вас жилого места, не представить. Ты думаешь, как мне кажется, зачем говорю все это тебе?

Так всему свое время, будущий монах, изрубивший и расстрелявший десяток хороших бойцов. Просто послушай меня сейчас, пока у тебя есть возможность слушать и не отвечать. Поверь, что так будет далеко не всегда…

Уж в чем в чем, а в этом Дунаю сомневаться не приходилось. Человек, шайн, одетый в плащ и маску, играл с ним. Зачем? Скорее всего, что он не врал про скуку, развлекался, как мог.

– Не знаю.– Пластун вздохнул.

Сзади открылась дверь, и вместе с этим в комнату проник запах. Нет, не так.

Комнату наполнили собой сразу несколько ароматов, ласкающих обоняние, заставивших желудок Дуная заурчать еще сильнее и на время забыть про вещающую непонятную ерунду маску напротив. Да и пусть себе говорит, может, чего полезного получится услышать.

Перед ним прямо на темный выметенный пол поставили жестяной лист с тремя большими мисками. Густой, наваристый мясной бульон, само мясо, поданное отдельно, нарубленное крупными кусками и пересыпанное зеленью, тонкие лепешки с кусочками топленого сала на них. И большой чайник, из носика которого доносился тонкий незнакомый аромат.

– Ешь, послушник,– маска кивнула ему.– И слушай рассказ, только не чавкай. Шайны не едят человекоподобных, не бойся.

– А я и не боюсь,– буркнул пластун, уже жуя большой кусок мяса.– Это ж фенакодус, а тут вот хоммут.

– И хорошо, что не боишься. В чайнике настоящий чай, Ерофей. Ты пил его когда-нибудь? Да что я спрашиваю, точно же не пил. Откуда он у вас здесь, в вашей крепости, у отгородившихся от всего остального мира людей. Хотя кое-что у вас получается как нельзя лучше. Смотрю на тебя, служитель церкви, и радуюсь. Вон ты какой, высокий, сильный да могучий. Куда больше наших кешайнов, не говоря уж про гао. Если монахи в Кремле такие, то какие же, скажи мне, друг Иван, воины? Молчишь? И правильно делаешь, я сам тебе могу сказать, какие они у вас там. Ты, если хочешь, продолжай прикидываться этим, как его… а, да, валенком. Знаешь, что такое валенки, нет?

Попробуй лепешку скрутить с мясом и потом запей сразу бульоном. Ну, вкусно? Так и думал, что понравится. Умеют гао готовить, ничего не скажешь. У вас-то, в крепости, говорят, неплохие быки. Вкусные? Ну не хочешь, так и не говори. Я рассказывал тебе про Хана, так?

Отвлекся, ты уж не обессудь, сейчас продолжу. Мы шли к вам очень долго, иногда мне кажется, что даже чересчур. Мы Народ, те, кто выжил в Войну, восстановили все, что смогли. Народом управляет Новая Яса, послушник, или кто ты там. Согласно ее уложений, Хан родился и вырос кешайном, воином Народа, его мечом и щитом. А я, к слову, хайн, тот, кто решает, судит и правит. Именно мы ведем Народ вперед, руководствуясь Ясой. А ты, воин Кремля, корчащий сейчас передо мной комедию, можешь думать что хочешь. Судьба твоя решится сегодня и здесь. Какой она будет – зависит только от тебя.

Хана ударил кривым ржавым куском железа один из ваших мохнатых друзей, нео. Наш Призрак, тогда еще просто Храбрый Хан, мог умереть, и должен был умереть. Но не умер, заставил отнести его к Полю Смерти и вернулся из него живым и целым. Только не говорит больше ни слова, даже мне. И еще он стал намного сильнее, Варсонофий… хотя какой ты Варсонофий? Как тебя зовут, воин?

– Дунай,– пластун вытер рот рукой.– Что тебе с моего имени, хайн? И как зовут тебя?

– Дунай? – Маска качнулась вперед.– Хорошее и сильное имя. Есть… или была, такая река. Большая, сильная и могучая, полноводная и чистая. Понимаешь, что случилось дальше? А все мы, люди, умные и сильные, да. У Народа есть своя миссия, и мы с Ханом орудие, которое ее выполняет. И мне, дорогой мой возможный друг Дунай, хотелось бы поговорить с тобой об этом, если ты не против, конечно.

– Имя… – проворчал Дунай.

– Что, не понял?

– Его звали Дунаем Ивановичем,– пластун глотнул терпкого напитка из круглой чашки с синими разводами.– Того воина, из крови которого натекла река, названная по его имени. Не надо мне рассказывать про реку, у меня под окнами одна такая течет, сколько себя самого помню.

Маска застыла, уставившись в его сторону. Баритон какое-то время не отзывался, лишь разминал ладони, сведенные вместе. Повернул голову к кешайну, неподвижно стоявшему сбоку от собеседника Дуная, кивнул куда-то в сторону. Хан подошел к шкафу, открыл, достал высокую пузатую скляницу с толстой вязаной кишкой, отходящей в сторону. Поколдовал с ней, чиркал кресалом, подкладывая что-то на самый ее верх. В комнате ощутимо запахло сладковатым, снова потянуло дымком. Дунай пожал плечами и решил нормально осмотреться.

Комната, узкая и вытянутая, с одним окном. Вытертые, покрытые пестрыми узорами ковры по стенам и на полу, стол, кресло и шкаф. И больше ничего лишнего. Да и ковры, если присмотреться, больше подходили не для тепла или красоты. Скорее для того, чтобы наружу не вырывалось ненужных звуков. Вот такие вот дела с коленкором, пластун вздохнул про себя. Ничего не пропустил? А, точно, картины. Ажно целых две штуки, висевшие напротив друг друга.

На первой красовался мордатый грозный мужик с сердитыми бровями и бородой. Чуть раскосые глаза, странная шапка и волосы в косичку. Но точно нормальный человек, не мутант, без всякой там шерсти или кожаных бородавок. Сбоку, вытянувшись лесенкой, чернели несколько загогулин. Дунай дураком себя не считал, понял, что буквы. Только как такие читать?

На другой картинке, сделанной в несколько красок, художник изобразил троих людей. Невысокого человечка, одетого в куртку со штанами, с наполовину открытыми руками и ногами. Шерсть, нарисованная малюсенькими штрихами-завитушками, угадывалась легко. За ним, покровительственно положив коротышке руки на плечи, вытянулись воин и плащ с маской. Все ясно и просто, безо всяких там двусмысленностей. Ну а свиток, болтающийся в воздухе над троицей, наверняка и был тем законом, как его… Ясой.

– Это Народ, Дунай,– маска снова заговорила.– Гао, кешайн и хайн. Три вида одной сути, возрождающие новый порядок и человечество. А бородач, на которого ты так непонимающе уставился, это Тот, чье имя не произносится. Покоритель Мира, сотрясающий Вселенную силой своего меча, сын Вечного Синего Неба. Великий завоеватель, покоривший мою родину за тысячелетие до нашего с тобой рождения.

– Он вас покорил, а сейчас вы его намалеванную рожу вешаете на стенки? – Пластун ухмыльнулся.– Странно как-то.

– Тебе сложно понять.– Хайн затянулся дымом из стекляшки. Забулькало, вода внутри окрасилась в зеленоватый цвет.– Один неглупый человек когда-то сказал: Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не быть никогда. Мудро?

– Наверное.– Дунай пожал плечами.

– А что интересно, воин Кремля, ведь он родился и вырос на Западе, да-да. Но смог, понял, сказал… Бывает и такое, хотя и нечасто. Знал бы ты, Дунай, скольких твоих бывших соплеменников мы встретили по пути сюда. Думаешь, многие из них сохранили в себе хоть толику знания о себе самих? Нет, очень малая часть, ничтожно мало. И это, знаешь ли, Дунай, очень хорошо. С такими людьми, как вы, тяжело бороться, особенно когда вам делаешь что-то хорошее, а вы не согласны.