Домби и сын - Чарльз Диккенс

— Валли! — воскликнулъ, наконецъ, Куттль, — теперь я знаю, что дѣлать.

— Неужели? — вскричалъ Вальтеръ съ величайшимъ одушевленіемъ.

— Поди-ка сюда, любезный, — продолжалъ капитанъ. — Магазинъ одно обезпеченіе; мои вещи — другое. Твой адмиралъ дастъ намъ денегъ.

— Кто, м-ръ Домби? — спросилъ Вальтеръ, поблѣднѣвъ, какъ полотно.

Капитанъ съ важностью кивнулъ головой, и, указывая на Соломона Гильса, продолжалъ:

— Взгляни-ка на него, любезный; пристальнѣе взгляни. На немъ лица нѣть. Если продать всѣ эти вещи, онъ умеръ непремѣнно — я его знаю. Мы должны перепробовать всѣ средства и, теперь тебѣ надо ухватиться…

— За м-ра Домби! Ахъ, Боже мой! — воскликнулъ Вальтеръ.

— Ты прежде всего сбѣгай въ контору, и справься, тамъ ли онъ, — сказалъ капитанъ, толкая въ спину озадаченнаго юношу. — Живѣй!

Взглядъ на дядю окончательно убѣдилъ молодого человѣка въ необходимости слѣпого повиновенія капитанской командѣ. Онъ побѣжалъ со всѣхъ ногъ, и чрезъ нѣсколько минутъ воротился съ печальнымъ извѣстіемъ, что м-ра Домби нѣтъ ни дома, ни въ конторѣ. Была суббота, и онъ уѣхалъ въ Брайтонъ.

— Вотъ что, Валли! — сказалъ капитанъ, по-видимому, приготовившій себя къ этому извѣстію. — Мы поѣдемъ въ Брайтонъ. Я самъ провожу, и, если нужно, представлю тебя твоему адмиралу. Мы поѣдемъ послѣ обѣда въ первомъ дилижансѣ.

При всемъ уваженіи къ личнымъ достоинствамъ капитана Куттля, Вальтеръ видѣлъ на этотъ разъ настоятельную необходимость отказаться отъ его обязательныхъ услугъ, думая, не безъ основанія, что м-ръ Домби, грозный и страшный Домби, не могъ придать большого вѣса рекомендаціи добраго моряка. Тѣмъ не менѣе, молодой человѣкъ удержался отъ всякаго намека на неумѣстность такой выходки, потому что самъ капитанъ былъ о себѣ совершенно противныхъ мыслей и, вѣроятно, счелъ бы непростительной дерзостью, если бы молокососъ въ настоящемъ случаѣ вздумалъ ему указывать. Простившись на скорую руку съ Соломономъ Гильсомъ, капитанъ Куттль опять сложилъ въ свой карманъ наличныя деньги, ложечки, щипчики и серебряные часы — съ очевиднымъ намѣреніемъ, какъ съ ужасомъ думалъ Вальтеръ, произвести этими вещицами оглушительное впечатлѣніе на м-ра Домби — и немедленно побѣжалъ къ дилижансу, безпрестанно повторяя на дорогѣ, что онъ ни на мииуту не покинетъ своего Валли.

Глава X

Послѣдствія бѣды съ деревяннымъ мичманомъ

Часто и долго съ безпримѣрнымъ усердіемъ майоръ Багстокъ производилъ на Княгининомъ Лугу наблюденія надъ маленькимъ Павломъ черезъ свою д_в_у_х_с_т_в_о_л_ь_н_у_ю т_р_у_б_у. Коренной туземецъ, вступившій для этой цѣли въ дружескія сношенія съ горничной миссъ Токсъ, доставлялъ своему барину ежедневные, еженедѣльные и ежемѣсячные рапорты относительно разныхъ разностей, происходившихъ въ скромномъ жилищѣ спѣсивой сосѣдки. Плодомъ всѣхъ этихъ разысканій было твердое намѣреніе познакомиться съ м-ромъ Домби, и ужъ, конечно, старичина Джой, если нужно, могъ завязать знакомство съ самимъ чортомъ.

Миссъ Токсъ постоянно держала себя весьма осторожно и холодно уклонялась отъ всякихъ объясненій, когда храбрый воинъ съ обыкновеннымь лукавствомъ намекалъ ей о своемъ планѣ. Несмотря, однако-жъ на врожденную хитрость и чудную изобрѣтательность, онъ не видѣлъ никакихъ средствъ привести въ исполненіе коварный замыселъ, и рѣшился нѣкоторымъ образомъ оставить его на произволъ случая, который, какъ говорилъ майоръ въ клубѣ, былъ покорнѣйшимъ слугою старикашки Джоза съ той поры, какъ старшій братъ его умеръ въ Вестъ-Индіи отъ желтой горячки.

Дѣйствительно, п_о_к_о_р_н_ы_й с_л_у_г_а хотя нескоро, но и на этотъ разъ не измѣнилъ своему господину. Когда коренной туземецъ въ одно прекрасное утро отрапортовалъ, что миссъ Токсъ отлучилась въ Брайтонъ по дѣламъ м-ра Домби, душой майора внезапно овладѣло нѣжнѣйшее воспоминаніе о закадычномъ другѣ Билѣ Байтерстонѣ, который письмомъ изъ Бенгаліи просилъ навѣщать по временамъ его единственнаго сына въ Брайтонѣ. Когда черный герольдъ возвѣстилъ, что Павелъ проживаетъ съ сестрой y м-съ Пипчинъ, майоръ увидѣлъ безподобный случай войти въ пріятельскія сношенія со всей фамиліей богатаго негоціанта, и тутъ же обратилъ отеческій взоръ на байтерстоново письмо, о которомъ прежде ни разу не подумалъ; но, къ несчастью, въ эту самую минуту, сверхъ всякаго ожиданія, съ нимъ сдѣлался ужасный подагрическій пароксизмъ, и онъ пришелъ въ такое яростное бѣшенство, что схватилъ подножную скамейку и со всего размаху пустилъ ее въ бѣднаго туземца, угрожая убить бездѣльника, если впередъ онъ будетъ столько же неисправенъ, хотя, собственно говоря, на этотъ разъ онъ заслуживалъ щедрой награды за вѣрнѣйшую службу.

Въ первую же субботу майоръ Багстокъ, освобожденный отъ подагры, летѣлъ въ Брайтонъ въ сопровожденіи кореннаго туземца. Во всю дорогу онъ безъ умолку толковалъ самъ съ собою о миссъ Токсъ, и заранѣе поздравлялъ себя съ побѣдой надъ знаменитымъ другомъ, изъ-за котораго его оставили и которому миссъ Токсъ придавала столько таинственности.

— Что, сударыня, много взяли, много? — говорилъ майоръ, надуваясь изо всѣхъ силъ, для выраженія удовлетворенной мести. — Вы хотѣли дать отставку старичинѣ Джою: не удастся вамъ, матушка, не удастся. Старикашка Джозъ еще живъ, сударыня, живъ онъ, чортъ побери, и держитъ ухо востро. Вамъ не провести его, сударыня. Старина Джой смотритъ во всѣ глаза, и теперь-то вы узнаете, теперь-то увидите, какова y него грудь, каково y него сердце. Жестокъ онъ, матушка, ой, ой, какъ жестокъ старичина Джозефъ. Да-съ, жестокъ и чертовски хитеръ.

И дѣйствительно, молодой Байтерстонъ нашелъ майора чрезвычайно жестокимъ, когда тотъ, по пріѣздѣ въ Брайтонъ вывелъ его на прогулку. Онъ держалъ вверхъ и внизъ свое лицо, очень похожее на стильтонскій сыръ, выпучивалъ немилосерднымъ образомъ свои раковые глаза и, казалось, не обращалъ ни малѣйшаго вниманія на молодого Байтерстона. Было ясно, что онъ отыскивалъ м-ра Домби съ его дѣтьми.

Получивъ на этотъ счетъ предварительныя свѣдѣнія огь м-съ Пипчинъ, майоръ скоро завидѣлъ вдали Павла и Флоренсу съ величавымъ джентльменомъ, въ которомъ, разумѣется, не трудно было угадать ихъ отца. Онъ полетѣлъ къ нимъ на всѣхъ парусахъ и втолкнулъ молодого Байтерстона въ самую середину маленькой эскадры, такъ, что бѣдный мученикъ м-съ Пипчинъ поневолѣ долженъ былъ вступить въ разговоръ съ своими товарищами. Майоръ остановился, и любуясь на дѣтей, съ изумленіемъ припомнилъ, что онъ, кажется, имѣлъ удовольствіе ихъ видѣть и говорить съ ними на Княгининомъ Лугу y своей добрѣйшей сосѣдки миссъ Токсъ. При этомъ онъ очень кстати замѣтилъ, что Павелъ чертовски умный мальчикъ и спросилъ, помнитъ ли онъ своего стараго друга, Джозъ Багстока, майора; но не дожидаясь отвѣта, тотчасъ же обратился къ м-ру Домби.

— Мнѣ бы надобно прежде всего вамъ засвидѣтельствовать мое глубокое почтеніе, сэръ, но что же прикажете дѣлать? мой маленькій другъ дѣлаетъ изъ меня настоящаго ребенка. Старый солдатъ, сэръ, майоръ Багстокъ, къ вашимъ услугамъ, не стыдится въ этомъ признаться, особенно передъ вами, сэръ, счастливѣйшимъ изъ отцовъ.

Здѣсь майоръ снялъ шляпу и отвѣсилъ низкій поклонъ.

— Чертъ меня побери, — вскричалъ онъ потомъ съ величайшимъ воодушевленіемъ, — я завидую вамъ, сэръ, чрезвычайно завидую. — Тутъ онъ какъ-будто одумался и прибавилъ: — извините стараго солдата за вольное обращеніе.

М-ръ Домби просилъ не безпокоиться.

— Старый служака, сэрь, — продолжалъ майоръ, — окуренный дымомъ, закаленный въ бою, обожженный солнцемъ, избитый временемъ, дряхлый инвалидный песъ, майоръ Багстокъ, сэръ, смѣетъ надѣяться, что его не осудитъ такой почтенный, именитый мужъ, какъ м-ръ Домби. Я, конечно, имѣю счастье говорить съ мромъ Домби?

— Точно такъ. Имѣю честь рекомендоваться недостойнымъ представителемъ этой фамиліи, господинъ майоръ, — смиренно отвѣчалъ м-ръ Домби.

— Фамилія, охъ, какая фамилія! — сказалъ майоръ, — Домби — именитые люди во всей Англіи! Это, сэръ, скажу я вамъ, такая фамилія, которую знаютъ и съ почтеніемъ призносятъ во всѣхъ англійскихъ колоніяхъ. Да, сэръ, Домби — именитые люди: это берусь я вамъ доказать письменно, даже печатно, коль хотите. О, сэръ, y меня бойкое перо: я все докажу. Фамилія Домби — великая фамилія, которую должно произносить не иначе какъ съ уваженіемъ и гордостью. Джозефъ Багстокъ не льститъ, сэръ, да и не умѣетъ льстить. Его королевское высочество герцогь йоркскій не разъ изволилъ говорить, что майоръ Джозъ прямой человѣкъ, никогда не льститъ и при всякомъ случаѣ говоритъ правду. Да, сэръ, истина для меня дороже всего; за истину я пойду въ огонь и въ воду. Домби! Доммби! Это, скажу я вамъ, именитые люди, убей меня Богь, именитые люди древнѣйшаго рода! — заключилъ майоръ самымъ торжественнымъ тономъ.