Океан. Выпуск седьмой - Виктор Фомин

В тот вечер я спустился в контору, чтобы заплатить за квартиру. Хозяин был в кабинете один, если не считать бутылки «Белой лошади» и стакана на полированном столе. Судя по его побагровевшему лицу и некоординированным движениям рук, свою норму спиртного он перебрал на несколько дней вперед. Вынимая бумажник, я предупредил его, что завтра уезжаю на родину, но плату за квартиру вношу вперед, так как на мое место должен прибыть новый человек. Д’Эмпизье выписал счет, небрежно бросил деньги в открытый сейф и предложил выпить на прощание. Отказаться я счел неудобным, как-никак прожил в его доме пять долгих лет, поэтому сел в кресло у стола. Хозяин налил в стакан виски и пододвинул ведерко с полурастаявшим льдом.

Когда мы выпили, он поинтересовался, лечу ли я самолетом из аэропорта Кай-Так или же буду добираться домой морем. Услышав, что я собираюсь плыть, д’Эмпизье неодобрительно покачал головой:

— Опасно.

В то лето газеты пестрели сообщениями о пиратских нападениях на пассажирские суда. Особенно отличались гоминдановцы. Только за один месяц они совершили налеты на восемь судов, в том числе на крупный итальянский пароход «Мариала» и польский сухогруз «Працы». Но особенно доставалось англичанам. Корабли военно-морского флота Британии чуть ли не каждую неделю были вынуждены выходить в море, чтобы обеспечить безопасность своим торговым судам. Тема была интересной, и каждый из нас припомнил несколько страшных историй о злодеяниях современных пиратов. За разговором хозяин почти в одиночку прикончил вторую бутылку. Когда я поднялся и начал прощаться, он вдруг с трудом встал и, шатаясь, направился к сейфу. Порывшись в нем, д’Эмпизье протянул пожелтевшую то ли от солнца, то ли от времени тетрадь.

— Тебе, как журналисту, будет интересно, — сказал он и почему-то хихикнул. — Прочти, парень, прочти… — После чего неожиданно свалился в кресло и, сложив маленькие ручки на животе, тихо засопел. Видно, поход от стола к сейфу и обратно лишил его последних сил.

Не придавая особого значения пьяной болтовне хозяина, я поднялся к себе в квартиру. Солнце уже ушло за море, зажглись городские огни, и на темно-синем небе появились красноватые отблески реклам. Чемоданы были собраны и отправлены в порт, идти никуда не хотелось. Я прилег на кровать и открыл тетрадь…

То, о чем вы прочтете ниже, — правда. Часть моего рассказа взята из газет, часть домыслена для связности повествования, но в основном использованы записи из тетради Эла.

Сыпал теплый весенний дождь. Между бетонными устоями причала плескались небольшие волны. На рейде светились штаговые огни крейсера.

Подняв воротник бушлата, по мокрым доскам ходил часовой с карабином, изредка посвечивая фонариком на швартовые концы двух буксиров и старого торпедного катера времен второй мировой войны. Дождь усилился. Часовой еще глубже втянул голову в плечи и повернулся к ветру спиной. В тот же момент с кормы буксира к нему метнулась чья-то темная фигура. Часовой обернулся, но над его головой мелькнул кастет, и он упал на причал. Из-за прикрытых брезентом штабелей вынырнули несколько человек и, пригибаясь, побежали к причалу. Шумно сопя и толкаясь, они связали часового, заткнули ему рот кляпом и один за другим перепрыгнули на борт торпедного катера.

— В машинное отделение, живо! — приказал Эл. — Где Стив?

— Здесь!

— Помоги зарядить пулемет!

— Есть!..

— Эй, кто-нибудь! — крикнул японцам Эл. — Отдать концы!

— Можно запускать, капитан? — послышался в переговорной трубке голос Такэды.

— Давай!..

Кашлянув, двигатели взревели. Катер отошел от причала, круто развернулся и понесся к выходу из бухты…

Эта идея возникла у Эла, когда он узнал о новом ограблении итальянского грузового судна пиратами мадам Вонг. Он даже специально съездил в Бангкок и попытался там связаться с людьми мадам, чтобы продать идею. Но ничего у него не вышло: конспирация в банде была отличная.

Однако мысль эта крепко засела у Эла в голове. Она не покидала его и когда он был палубным матросом на грузовом судне типа «Либерти», и когда работал вышибалой в ночном кабаке и окончательно оформилась, когда он подрабатывал на съемках фильма о последних днях войны с Японией. Тогда Эл решил сам стать хозяином дела, которое задумал.

Фирма «Парамаунт» приобрела для съемок фильма старый торпедный катер. До тюрьмы Эл служил почти на таких же катерах и считался неплохим моряком. Съемки вели на островах, и продолжались они уже больше месяца. За это время Эл тщательно все обдумал и присмотрелся к другим статистам. В массовках участвовали разные люди, в большинстве своем спившиеся от неудач актеры, юнцы, которым не давала покоя слава Бельмондо, безработные и просто случайные люди, считающие, что работа в кино — это легкий хлеб.

Из всего этого пестрого сборища Эл выделил двух американцев. По манере говорить, повадкам и нездоровому цвету лица он определил, что парни недавно вышли из тюрьмы. Осторожно прощупав их за выпивкой, Эл предложил свой бизнес. Ребята долго не раздумывали — хлопнув по рукам, пропили вместе с Элом все недельное жалованье в счет будущих доходов с предприятия. Оказалось, что Джо и Стив — так звали парней — четыре месяца назад бежали из тюрьмы. Их осудили за убийство шофера-японца на Окинаве, где они служили на военно-морской базе.

Джо порекомендовал Элу привлечь к предприятию японца по имени Такэда, с которым он имел одно дельце в Иокогаме. Такэда оказался деятельным и нужным человеком. По профессии он был судовым механиком и привел с собой еще пятерых молчаливых японцев, которых крепко держал в кулаке. Таким образом команда была укомплектована.

Вечерами они собирались в заброшенных блиндажах, оставшихся еще с войны, и до мельчайших подробностей обсуждали захват торпедного катера. Уточняли места его предполагаемых стоянок, покупали и выменивали оружие, боеприпасы, горючее…

И вот день этот наступил. Торпедный катер несся к выходу в открытое море, вперед, в неизвестность…

При выходе из бухты на крейсере замигал прожектор.

— Что он пишет? — наклонившись к Джо, крикнул Эл.

Рев двигателей глушил голос.

— Кто такие? — перевел Джо.

— Пиши: «Катер идет на съемку фильма к Восточным островам».

Джо открыл шторку и замигал прожектором.

«Желаем удачи, — ответили с крейсера, который тоже участвовал в съемках. — Привет Бриджитт Бардо и Голливуду. Отбой».

Торпедный катер выскочил из бухты и взял курс в открытое море.

На берегу песчаной лагуны, затерянной в глубине покрытого густой тропической растительностью островка, горел костер. На воде покачивался замаскированный ветками торпедный катер. Вокруг костра сидела набранная Элом компания, неторопливо покуривала и слушала рассказ Такэды.

— На этом островке мы скрывались почти три года и не знали, что война давно кончилась, а император отрекся от престола.

— Ну, — не поверил Стив, — три года?

— Три, — подтвердил японец с маленьким высохшим лицом. — Все наше отделение. А Такэда-сансей был нашим капралом.

— Вы все вместе воевали?

— Нас пятеро осталось от всего отделения, — сказал Такэда. — А вообще, здесь вокруг сотни полторы таких островков, как этот. И на каждом из них скрывались императорские солдаты. После войны ами плавали вокруг островов и кричали в динамики, что война кончилась, что нам надо сдаться, что нас ждут дома…

— А мы верили императору и не сдавались, — сказал все тот же японец с высохшим лицом.

— Японцы хорошие солдаты, — подхватил Эл.

— А потом? — поинтересовался Джо.

— Поверили. Вернулись домой. А дома — голод, Хиросима, Нагасаки… Вот и решили держаться вместе. Так прокормиться вроде бы легче. А в общем — все о’кей! — Такэда сморщил лицо в улыбке. — А ты, капитан?

— Я морской офицер, — сказал Эл, а про себя усмехнулся: «С двумя курсами университета, судимостью за контрабанду наркотиков и еще кое-чем… И зовут вовсе не Эл, но это уже совсем к делу не относится». — Окончил морское училище и служил на торпедном катере, — добавил он вслух, мешая плохой японский язык с английскими словами.

— И все? — хитро прищурил глазки Такэда.

— Что тебе еще нужно знать? — грубо сказал Эл.

— Хорошо, капитан, конечно. Наше дело есть дело, а все остальные дела — кому какое дело? О’кей?

— О’кей, Такэда, — засмеялся Эл. — По-английски ты говоришь хорошо. Но как скажешь «о’кей» сразу чувствуется, что ты японец.

— Я никогда этого не скрывал, — с вызовом произнес Такэда.

— И не скроешь, — хихикнул Джо. — Верно, Эл?

— Помолчи. Мы здесь собрались не для этого.

— Я и мои товарищи, — сказал Такэда, — хотели бы знать, как капитан собирается делить трофеи?