Последний довод королей - Джо Аберкромби

Глаза Дубильщика неторопливо скользили по тексту. Джезаль заметил, что они разного цвета: один голубой, а другой зеленый. Когда вождь мятежников дочитал до конца, он отложил документ и как-то театрально вздохнул.

— Такие условия нам подходят.

— Подходят? — Глаза Джезаля широко распахнулись от удивления, но это не шло ни в какое сравнение с удивлением фермера Худа.

— Эти условия еще хуже того, что нам предлагали в прошлый раз! — вскричал он. — Перед тем, как мы обратили в бегство войско Финстера. Ты говорил, что мы не согласимся ни на что, кроме земельного надела для каждого.

Дубильщик поморщился.

— Так было раньше.

— Так было раньше? — повторил Худ в изумлении. — А как насчет честной оплаты за честный труд? А что с долей прибыли? С равными правами любой ценой? Ты стоял вон там и обещал мне это! — Он показал рукой в сторону долины. — Ты всем это обещал. Что изменилось, кроме того, что до Адуи рукой подать? Мы можем получить все, что пожелаем! Мы можем…

— Я сказал, что эти условия нам подходят! — взревел Дубильщик с неожиданной яростью. — А если хочешь, сам сражайся с войсками короля. Они шли за мной, а не за тобой, Худ, если ты до сих пор не заметил.

— Но ты обещал нам свободу! Всем и каждому! Я доверял тебе! — На лице фермера отразился ужас. — Мы все тебе доверяли…

Джезаль никогда прежде не видел такого безразличного человеческого взгляда, какой был у Дубильщика в тот момент.

— Я должен был вести себя так, чтобы люди мне доверяли, — равнодушно ответил он, а его друг Хольст пожал плечами и уставился на свои ногти.

— Да будь ты проклят! Будьте прокляты вы все! — Худ повернулся и в гневе выскочил из палатки.

Джезаль услышал, как Байяз наклонился к майору Опкеру и прошептал:

— Арестуйте этого человека, пока он не покинул наше расположение.

— Арестовать, милорд? Но он пришел к нам в качестве парламентера…

— Арестовать, заковать в железо и отправить в Допросный дом. Белый лоскут не защищает от королевского правосудия. Я надеюсь, наставник Гойл весьма искусен в ведении следствия.

— Э… Да. Конечно.

Опкер вслед за Худом вышел из палатки. Джезаль нервно улыбнулся. Дубильщик, конечно же, слышал, о чем говорили Байяз и адъютант командира, но он все так же посмеивался, словно будущее недавнего соратника больше его не волновало.

— Я должен извиниться за моего товарища. В таких делах трудно угодить всем. — Он с нарочитой величественностью взмахнул рукой. — Но не беспокойтесь. Я произнесу большую речь для маленьких людишек. Расскажу им, что мы получили все, за что боролись, и они разбредутся по домам, никому не причинив вреда. Кое-кто, возможно, не успокоится, но я уверен, вы их утихомирите без усилий, полковник Луфар.

— Ну да, конечно, — пробормотал Джезаль, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. — Думаю, мы…

— Отлично! — Дубильщик бодро вскочил. — Боюсь, мне пора удалиться. Слишком много обязанностей. Ни минуты покоя, полковник Луфар! Ни минуты.

Он обменялся долгим взглядом с Байязом, а затем вынырнул из палатки на солнечный свет и исчез.

— В случае, если кто-нибудь спросит, — прошептал первый из магов на ухо Джезалю, — я скажу, что это были напряженные переговоры с умными и решительными оппонентами. Вы держались хладнокровно, напомнили им о долге перед королем и страной, убедили вернуться на поля, ну и так далее…

— Но…

Джезаль чувствовал, что вот-вот заплачет, настолько он был разочарован. Невероятное разочарование — и такое же невероятное облегчение.

— Но я…

— Только в случае, если кто-нибудь спросит.

Голос Байяза прозвучал резко, что означало конец разговора.

Любимец луны

Ищейка стоял, щурясь на солнце, и наблюдал, как парни из Союза бредут мимо него в обратный путь. Так всегда выглядят побежденные после сражения: еле живые, грязные и понурые, не отрывающие взгляда от земли. Ищейке часто доводилось видеть такое. Он сам не раз оказывался на их месте и знал, что они испытывают. Горечь поражения. Стыд. Чувство вины у тех, кто проиграл, не получив ни единой раны. Ищейке были знакомы все эти чувства, навязчивые и мучительные, однако вина все же менее болезненна, чем удар меча, и рана заживает быстрее.

Некоторые из раненых были покалечены не слишком сильно. Перевязанные, они прихрамывали, опираясь на палку или на плечо товарища. С такими увечьями они получат послабление по службе на несколько недель. Другим бойцам повезло меньше. Ищейка узнал одного из них — совсем юного офицера, едва начавшего бриться. Его гладкое, белое как полотно лицо было перекошено от боли и страха, а нога оторвана выше колена. Одежда раненого, носилки и двое мужчин, которые несли его, были залиты черной кровью. Этот самый офицер встречал Ищейку и Тридубу у ворот, когда они в первый раз пришли в Остенгорм, чтобы присоединиться к Союзу. Тогда юноша смотрел на них как на дерьмо, а теперь вся его надменность исчезла. Офицер вскрикивал от боли, когда носилки вздрагивали, но Ищейку это не радовало. Потеря ноги — слишком жестокое наказание за высокомерие.

Вест стоял у дороги и разговаривал с офицером, голова которого была перевязана грязным бинтом. Ищейка не мог слышать, о чем они говорят, но смысл беседы был ясен. Время от времени собеседники жестами указывали на холмы, откуда они пришли, — два крутых склона, поросшие лесом, с несколькими голыми каменными уступами без единой травинки. Вест обернулся и встретился взглядом с Ищейкой. Лицо его было мрачным, как у могильщика. Нетрудно догадаться: до победы еще очень далеко.

— Черт, — пробормотал Ищейка негромко.

У него вдруг засосало в желудке. Это чувство неизменно посещало его, когда приходилось идти на разведку новой территории, когда Тридуба призывал к оружию, когда на завтрак была лишь холодная вода. С тех пор как Ищейка стал главным, приступы участились. Теперь все стало его собственной проблемой.

— Ничего не вышло?

Вест покачал головой, подходя к нему.

— Бетод поджидал нас. С большой армией. Он окопался на холмах. Отлично окопался и подготовил отличные укрепления между нами и Карлеоном. Скорее всего, он возвел здесь бастион еще до того, как пересек границу.

— Да, что он умеет, так это хорошо окопаться. И нельзя было его обойти?

— Крой пытался сделать это с обеих сторон и дважды потерпел неудачу. Потом Поулдер попробовал атаковать холмы в лоб, но вышло еще хуже.

Ищейка вздохнул.

— Значит, обходного пути нет.

— На всех путях Бетод получает шанс покрошить нас.