Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Есть кардиограмма! – объявил усатый.

– Сворачивай шарманку, – устало распорядился узколицый и подмигнул Маргарите: – Считай, что пока повезло. Вытащили твоего доходягу. Надолго ли – не знаю.

Девушка только сейчас обратила внимание, что противный писк в коридоре прекратился.

Сейчас предстоит подробно описать в журнале проделанную операцию с указанием времени и фамилий врачей, а потом заново снять показания осциллографа.

– Больной был подвергнут электрической дефибрилляции, – зачем-то констатировала она вслух, словно репетировала то, что занесет в журнал. – Чем было достигнуто возобновление мышечной работы сердца.

Усатый посмотрел на нее насмешливо.

– Подвергнут! Достигнуто! – передразнил он. – Больному проведено лечение фибрилляции желудочков сердца, и время, прошедшее с момента появления аритмии до начала электроимпульсной терапии, составляет одну минуту девять секунд! Мы обеспечили эффективную дефибрилляцию в щадящем для миокарда режиме. Ток в течение разряда один раз поменял направление и за очень короткий промежуток времени успел пройти через сердце дважды!

Маргарита растерянно кивнула.

– А ты молодец! – похвалил ее врач Щевьев, который прибыл в ПИТ первым. – Вовремя спохватилась.

– Еще бы, – подтвердил ординатор. – В ее положении на воду дуть станешь.

– Теперь так, – Щевьев вынул из кармана халата шариковую ручку, – введешь внутривенно капельно кавинтон, струйно – пирацетам или милдронат. Записать или запомнишь?

– Запомню, – сказала Маргарита.

– Лучше запишите! – хохотнул коротышка. – А то хлопот не оберетесь.

Медики собрали свой нехитрый скарб, свернули провода дефибриллятора, щелкнули замком чемоданчика и двинулись к выходу.

– Он сказал мне, что его хотят убить! – неожиданно вырвалось у медсестры.

Все разом повернули к ней головы.

– Еще бы, – опять хмыкнул ординатор. – Я бы тоже на его месте тревожился, пока ты на дежурстве.

Коротышка заржал.

Через двадцать минут Маргарита закончила необходимые процедуры в ПИТе: сделала инъекцию, поставила капельницу, заполнила журнал и проверила работу аппарата искусственной вентиляции легких.

Без четверти восемь. Скоро появится Женечка, нужно успеть подготовить для нее инструкции и настоятельно попросить, чтобы она не оставляла старика даже на полчаса. Маргарита задумалась: стоит ли делиться с подругой своими опасениями и рассказывать ей про жуткие признания Битюцкого и про странный разговор с Антиохом? Не поднимет ли та ее на смех? С другой стороны, Женька – умная девушка и наверняка отнесется к новости с интересом, а может, даже и посоветует что-нибудь дельное. Маргарите сейчас очень не хватает трезвого, мудрого слова и просто элементарного сочувствия.

Перед тем как оставить Битюцкого одного, она на всякий случай сложила ширму и задвинула ее в дальний угол палаты. Потом достала убранный было в тумбочку пульт с кнопкой вызова медсестры, положила его на кровать и накрыла холодной и невесомой ладонью старика. Вытащенный полчаса назад с того света, больной выглядел так, словно все еще был там.

«Боязно бросать его надолго, – подумала Маргарита, вглядываясь в бесцветное лицо мужчины, чуть перекошенное из-за торчащей во рту дыхательной трубки. – Нужно позвонить домой, предупредить маму, что немного задержусь, и попросить ее покормить Антошку». Тут же она вспомнила, что дома ее дожидается Корж, и закусила губу: Сашка должен был приехать сюда! Он так нужен ей здесь, в больнице! Именно сейчас, когда мысли путаются, а сердце выпрыгивает из груди, ей необходимо его мужское присутствие, его хладнокровие, рассудительность и, конечно, защита.

Она вышла из палаты, плотно закрыла за собой дверь и двинулась по гулкому коридору, мигающему тусклыми потрескивающими лампами, к своему рабочему месту. Ее опять, как и прошлым вечером, поразила повисшая в отделении тишина. Еще час назад гудящий голосами, хлопающий дверьми, гремящий посудой и железными каталками этаж теперь замер в жутком молчании.

Маргарита сделала несколько шагов и остановилась перед белой, местами пузырящейся засохшей краской дверью с грязно-серой табличкой «Дежурный врач Журналов Е.И.».

«…журна… евге…» – прозвучал в памяти хриплый шепот старика.

– Журналов Евгений Игоревич, – медленно произнесла девушка и зажмурилась: – Бред…

В это действительно было трудно поверить: уважаемый врач, кандидат наук, давший клятву Гиппократа, исцеливший от недугов и поставивший на ноги не один десяток человек, тайком приходит в палату, где лежит беспомощный, умирающий больной, и хладнокровно выдергивает из сети шнур питания аппарата… А до этого – так же спокойно запирает единственную на все отделение медсестру в процедурном кабинете… И все ради чего? Чтобы исполнить глупую, пьяную угрозу «проучить упрямую девчонку так, чтобы тюрьмой запахло»? Чтобы она приползла к нему на четвереньках, умоляя о пощаде? Чтобы раскрыла с ним свое либидо?!

Чушь! Безумие! Чудовищная мистификация! Может быть, Битюцкий ошибся, обознался… Все-таки глаза не молодые, а в коридоре было темно… А еще вернее – старик попросту бредил. Предкоматозное или пароксизмальное состояние, осложненное зрительными и слуховыми галлюцинациями – так, кажется…

Неожиданно в той части коридора, где находился стол дежурной медсестры, что-то грохнуло, и холл стремительно пересекла черная тень.

– Кто здесь? – крикнула Маргарита и сама вздрогнула от звука собственного голоса.

Больничный коридор безмолвствовал.

Она машинально сделала несколько шагов в сторону сестринского поста и остановилась, сраженная странным, холодным предчувствием. Некто, хозяйничавший минуту назад за ее рабочим столом, был где-то рядом. Вероятно, он затаился в угловой нише перед аппендиксом, ведущим в столовую. А может быть, успел юркнуть в одну из палат.

Едва дыша от страха, Маргарита медленно вышла в холл. Ей сразу бросилось в глаза, что пол рядом с ее столом усыпан осколками битого стекла. Оглядевшись по сторонам, она медленно опустилась на корточки и аккуратно, двумя пальцами, чтобы не обрезаться, подняла с пола фотографию в разбитой рамке.

В коридоре вдруг щелкнул замок входной двери, и в больничный покой пролился беззаботный голос Женечки:

– Ритуля! Я пришла, голубчик! Сегодня – без опозданий! – Девушка осеклась и замерла в дверях, уставившись на подругу. – Что с тобой, моя хорошая?.. У нас неприятности?

– Кто-то разбил мою фотографию, – упавшим голосом произнесла Маргарита.

– Да кому здесь разбивать-то? – удивилась рыжая Женечка. – Верно, она сама грохнулась. Может, сквозняк… Не пугай меня так, подруга.