Последний дар любви - Елена Арсеньева

Но судьба вновь огорчила ее, послав на пути Дмитрия Каракозова, террориста, Осипа Комисарова, крестьянина.

Она бы удивилась, если бы узнала, что Александр Николаевич почувствовал это.

Все ликовали вокруг. Но насколько бы счастливее ощущал себя император, если бы знал, что творится сейчас в сердце Екатерины!

Глава 7

Любовь

Обитатели Зимнего дворца еще помнили маленькую комнатку под лестницей, ведущей в покои прежней, не так давно умершей императрицы Александры Федоровны. Здесь некогда устроил свой кабинет император Николай Павлович, не признающий роскоши, которая могла бы отвлекать от работы. Этот, с позволения сказать, кабинет был обставлен более чем скромно, по-военному. Но именно отсюда самодержец управлял Россией. Его хранили в неприкосновенности, сюда редко кто-либо заглядывал, кроме уборщиков, однако осенью 1866 года Александр Николаевич, Его Величество император Александр Второй отчего-то вдруг зачастил в этой заброшенный покой.

Слуги всегда любопытны, и царские слуги не являются исключением. Вскоре заметили, что со временем прихода государя в кабинет непременно совпадает странное, таинственное явление. Бесшумно отворялась маленькая дверца, ведущая во дворец из тихого проулка, и в коридоре возникала высокая фигура…

– Матушка-заступница! Отцы небесные! Да что же это?! Спасите и сохраните мя, раба…

Язык присох к гортани от ужаса у бедного лакея! И было отчего.

Кто-то медленно и бесшумно появился в коридоре. Откуда взялась тут эта женщина в черном, с лицом, закрытым вуалью? Призрак! Привидение! Морок бродячий! Неужели правду говорят, будто тоскующая душа несчастной государыни Елизаветы Алексеевны является порой в переходах дворца, предвещая неминуемую и скорую погибель тому бедолаге, коему она встретится?

Она, она… кому ж еще быть?!

Ну, парень, что ж ты остолбенел? Разве не знаешь, как от призрака спастись? Только честным крестом, иначе никак! Сей способ исстари известен, так с дедов и прадедов ведется!

Лакей торопливо сунул под мышку левой руки серебряный поднос (на счастье, пустой), с которым только что вышел из кабинета государя императора, коему относил дымящийся кофейник да блюдо с фруктами, и перекрестился.

Эх, деды и прадеды! Что ж вы, родимые?! Не помогло крестное знамение. Женщина торопливой поступью прошла вдали и скрылась в той самой каморке под лестницей, куда лакей относил кофе…

Да что же это… да как же?! Бежать надо, тревогу поднимать, созывать народ, спасать государя императора, который сделался добычей ужасного призрака!

Лакей бросился к двери и остолбенел, услышав мужской голос.

У парня мурашки побежали по коже. Голос принадлежал государю Александру Николаевичу, но боже мой, лакей и вообразить не мог, что император умеет говорить с такой страстью и нежностью!

Потом послышался легкий, счастливый женский смех, звук поцелуя. Лакей решил, что его не иначе морочит бес, и отошел от двери как можно дальше…

Прошло два месяца после покушения. Екатерина ходила в Летний сад каждый день, однако император не появлялся. Вава Шебеко сообщила ему в каком ужасе была Екатерина, услышав выстрел, однако Александр Николаевич лишь вздохнул. Он не поверил, что девушка испугалась за него. Подумал, будто она просто испугалась стрельбы как любая женщина.

Он решил больше не видеть ее, но решить – легко, а исполнить трудно, поэтому через несколько месяцев император вновь стал на пути Екатерины. И она вдруг перестала понимать себя, свой сердечный трепет, свое ожидание новой встречи с этим человеком, который показался ей таким усталым и измученным, что вызывал жалость. Бог ты мой, осознала Екатерина, да ведь он измучился от того, что не видел ее! И она горько упрекнула себя за жестокость.

Странными путями приходит иногда любовь в женское сердце…

Теперь Екатерина не понимала, отчего была глупой, жестокой, противилась любви Александра Николаевича. Зачем лишала счастья и его, и себя, особенно теперь, когда умерла ее мать и она ощутила, что никому на свете не нужна. Конечно, у нее оставались братья, любящая невестка, маркиза Вулькано…

Хотя жена по традиции о случившемся узнала последней, однако и ей в конце концов стало известно все. И эти постоянные визиты таинственной дамы в забытый кабинет под лестницей. И о том, кто эта дама. И даже о том, что истинной любовницей императора Екатерина стала в Петергофе, 1 июля, в крошечном, уютном павильончике, который некогда выстроил для своей жены прежний император Николай Павлович, – еще в раннюю пору их любви. Павильончик назывался забавно – «Бабигон», и правда, могло показаться забавным то, что Александр Николаевич для своих любовных утех выбирает именно те места, которые были святыми для его отца, связанными с любовью к жене и с самоотверженной работой.

Это могло быть забавным, да. Однако не забавляло никого. Находили нечто мистическое, что и прежняя любовница была Долгорукой, и нынешняя носит ту же фамилию. Некоторые знатоки истории заходили дальше и вспоминали еще одну Екатерину Долгорукую – фаворитку, а потом недолгую жену юного императора Петра Второго, которую ее родственники даже пытались выкрикнуть на престол, в пику воцарившейся потом Анне Иоанновне, за что и поплатились своими жизнями. Поистине, думала испуганная Марья Александровна, что за роковое имя для Романовых – Екатерина Долгорукая!

И тут же откуда-то просочился слух: император обещал Екатерине, что женится на ней, если только станет когда-нибудь свободным.

История и впрямь повторялась…

Разразился тихий скандал. Маркиза Вулькано де Черчимаджоре, оскорбленная сплетнями, которые теперь обрамляли имя ее belle-sњur, словно пышный венок, была убеждена, что это отнюдь не лавровый, а терновый венец. Иными словами, она не сомневалась, что Екатерину принудили к позорной связи или даже взяли силой! Воображение рисовало ей самые гнусные картины. Слухи о том, на что были способны мужчины семейства Романовых, передавались еще много лет спустя после свершившегося, и маркиза только недавно узнала о позорном насилии, которому некогда, полвека назад, великий князь Константин Павлович подверг одну красавицу, отказавшую его домогательствам. Маркиза была потрясена. Немедленно представила нечто подобное и, не слушая никого, чуть ли не силком увезла свою согрешившую belle-sњur в Италию.

Но было поздно. Екатерина согласилась на поездку лишь потому, что сама немного испугалась заполыхавшего вокруг нее пожара слухов и сплетен. Однако она прекрасно понимала, что ничего не сможет поделать со своим сердцем.

В Италии она только и думала о том, когда сможет вернуться в Россию. Но вместо этого ей пришлось поехать во Францию.