Тайна алмаза - Константин Нефедьев

Ольга стояла без движения.

- Ну, что... не решаетесь?

- Идемте! - решительно проговорила она и стремительно вышла в переднюю.

- Как думаешь, Семен, кто к тебе в гости пришел?

- Не знаю. Архипов, Темин?..

- Нет, не угадал. - Кувалдин приоткрыл дверь шире, и Юнг увидел на пороге Ольгу.

- Вот не ожидал!

Кувалдин оглядел комнату и спросил:

- А где Петька?

- Да разве его удержишь! Пошел смотреть демонстрацию.

- Ну, я тоже ненадолго отлучусь. - Кувалдин многозначительно посмотрел на Юнга и исчез.

Ольга чувствовала себя неловко. Юнг это заметил; пытаясь подбодрить ее, заговорил первый.

- Спасибо вам, Олечка, что не забыли меня, вы не стесняйтесь, здесь все просто. Ну, что хорошего, рассказывайте!

Ольга немного оправилась от смущения.

- Хорошего мало, плохого много.

- А что плохого, Олечка?

Ольга понемногу освоилась и не заметила, как начала рассказывать о своей жизни и о всем, что произошло после ухода Юнга. Юнг слушал ее очень внимательно.

"

Здорово! - подумал он, когда она кончила свой печальный рассказ. - Никогда бы не подумал, что она решится прийти и рассказать мне это".

- Да, Оля, положение у вас неважное. Папа, я вижу, у вас не любит шутить. Вы простите, не в обиду вам будь сказано, но полковника Тропова многие знают в Петрограде, и я не скажу, чтобы его очень любили. А вам я вот что скажу, Оля, вы не в своих родителей вышли, коли пришли ко мне, то есть к нам, и просите у нас совета, ведь, признайтесь, вы за этим пришли?

Ольга потупила глаза и едва заметно кивнула.

- Ну вот, и хорошо сделали. Так вот что, Оля, сходите домой, возьмите самое необходимое и никогда больше не возвращайтесь туда. Я знаю, для того чтобы решиться на такой шаг, нужно голову иметь на плечах светлую и цель перед собой видеть ясную. Голова у вас умная, Оля, а цель у нас будет в жизни прекрасная. Идемте с нами, Оля, - Юнг протянул руку, и Ольга, чуть помедлив, положила на его ладонь свою девичью руку.

Глава 18

Сирота

Юнг с Петькой поселились в небольшой квартире Кувалдина.

Петька исполнял несложные обязанности по хозяйству.

Кувалдин редко бывал дома, и большей частью Юнг с Петькой коротали время вдвоем. Забегали Архипов, Темин и еще кое-кто из старых друзей, но обычно ненадолго.

После того, как Петька передал Юнгу коробку с таинственным камнем и объяснил, что от неосторожного обращения может произойти взрыв, Юнг несколько раз пытался вызвать его на откровенный разговор. Но Петька упорно молчал. Юнг понял, что в жизни этого мальчугана есть какие-то совершенно исключительные события, и решил, что придет время - и мальчик сам все расскажет.

Прошло несколько дней. Однажды вечером вся "семья" была в сборе. Петька хлопотал около железной печки, на которой варилось редкое лакомство - картошка и жилистый, но еще вполне съедобный петух, его Петька выменял у проезжей торговки на старые ремни.

Кувалдин только что пришел и шумно умывался у рукомойника, Юнг сидел на кровати, шины с ног были уже сняты, и он изредка, держась за самодельные костыли, передвигался по комнате и даже пытался плясать. Настроение у Кувалдина было скверное. После неудачного объяснения с профессором он не сделал больше попытки с ним заговорить, но по его приказанию около дома профессора ночью находился тайный патруль. Кувалдин взглянул на Петьку и уловил на себе его пристальный взгляд.

- Ты чего, Петя?

- Да так, ничего, дядя Степан.

- Раз ничего, то давай есть, а то с утра ни маковой росинки не было во рту.

Петька улыбнулся.

- Петух по всем статьям, только здорово жилистый, оттого, наверное, что горластый был.

Кувалдин насухо обтер жестким полотенцем шею и лицо, и все уселись за стол.

- Дела кругом творятся, только держись. Спел свою песенку господин Керенский. Народ идет за нами, оружие у нас есть, люди есть, решимости хоть отбавляй, и главное, вождь у нас есть - Ленин, - сказал Степан Гаврилович.

- Степан Гаврилович, а ты его видел - Ленина? Какой он? - спросил Юнг.

- Обыкновенный, рыжеватый, лоб только большой, а так и не подумаешь. Да уж зато если скажет, так самое что ни на есть темное светлым станет. Вот слушай. Однажды сказал он речь, и после этого обступили его рабочие, один подходит и спрашивает: "Владимир Ильич, вот вы говорите, что отступать рабочий класс не должен, а если и отступать, то так, чтобы и в этом была победа. Как же это так можно отступать, и вдруг - победа?" А Владимир Ильич посмотрел этак на него, прищурился (он всегда немного щурится) и говорит: "А вот вы знаете Суворова? Суворов провел десятки сражений и не проиграл ни одного, а выдумаете, он всегда наступал? Нет, он и отступал, но как? Суворов умел даже беспорядочное бегство превратить в стратегический маневр. Рабочий же класс, если в силу необходимости временно отступит, то ряды его должны быть теснее и крепче, это и есть победа". Вот он какой, Ленин, у нас!

- Ясно! - восхищенно проговорил Юнг.

Петька поставил на стол котел, окутанный паром, из которого торчали петушиные ноги. Насыпал в миску картошки, нарезал ржаного хлеба, и все с жадностью накинулись на еду. Потом пили чай с сахарином и негромко переговаривались.

- Вот задал нам задачу этот профессор, - сокрушенно проговорил Кувалдин, вставая из-за стола. - Все складывается так, что все дороги ведут к этому профессору, а он от всего отказывается.

Кувалдин помолчал, наблюдая, как Петька устраивал на топчане нехитрую постель.

- Почему-то мне казалось, что этот аппарат... и... этот камень имеют между собой какую-то связь, я и профессору показал его с определенной целью. Но только, видно, ошибся.

При этих словах Петька повернул голову.

- Вы думаете, дядя Степан... аппарат построил этот профессор?

- Да, Петро, думаю.

- Его... построил другой.

Кувалдин встал и подошел к Петьке.

- А ты его видел, этот аппарат?

Петька отрицательно тряхнул головой.

Юнг шумно вздохнул и тоже приковылял к нему.

Мальчуган явно боролся с какими-то чувствами, наконец он решился и уже более твердым голосом спросил:

- Дядя Степан, а вы, правда, хотите помочь профессору?

- Правда, Петя.

- Обещайте, что вы ничего не сделаете плохого тому человеку, о котором я вам расскажу.

- Обещаем, Петя, - почти в голос проговорили Кувалдин и Юнг.

- Ну, тогда слушайте. Родился я не здесь, а далеко на Байкальском море. Отца я плохо помню, матки у меня вовсе не было, а может быть, и была, кто ее знает. Рыбачили мы с отцом, рыбу продавать ездили в город. Жили мы у самого моря. Студеное наше море, а рыбой богато. Давно это было, только помню все, как сейчас. Отца уже забыл, а день этот проклятый ввек не забуду, - голос Петьки дрогнул. - Ну вот, однажды, было это как раз в бурю, мы с отцом несколько дней сети чинили, снасть в порядок приводили, а море разыгралось, страсть. Про "рыбачку" и не думай, ветер, дождь. Отец и говорит: "Не достало бы!" Хата наша у самой воды стояла. Взял светляк. "Пойду, - говорит, - что мне ворчун скажет", - так он Байкал называл, и ушел, и долго его не было. Вдруг возвращается он весь мокрый... "